не знаю сам, за что сижу, – пожал плечами заключенный, – я прошел всю гражданскую войну, с Ворошиловым на одной койке спали. А потом меня репрессировали, за что, я не знаю. Вот до сих пор здесь и сижу.
Отец записал его данные и пообещал, что разберется с его делом. После этого разговора, он отправился к лагерному начальству:
– Почему вы его тут держите столько времени? Человек уже больше десяти лет сидит.
Не получив внятного ответа, отец сказал:
– Так, разберитесь и доложите мне.
Когда через некоторое время я уточнил у отца про судьбу этого заключенного, он мне сказал, что его освободили, и он уехал в Свердловск. Если бы отец не вмешался, так и сгинул бы человек в лагерях.
После Урала, осенью 1951 года, отец получил предписание прибыть в г. Сталинград8, там полным ходом шло строительство Волго-Донского канала, где также трудились заключенные. В Сталинграде отец работал в областном управлении МВД. Жили мы на улице Мира, недалеко от планетария.
Меня отправили учиться в 8 школу, которая находилась рядом с домом. Школа была одной из лучших в городе, с сильным педагогическим составом. Я очень сильно отстал, что не удивительно, учитывая постоянные переезды. За все время обучения, я поменял десять школ. Но так как учиться я любил, был очень упорным, то уже к концу года я наверстал отставание и стал одним из лучших учеников.
Однажды, я совершенно случайно узнал, что в Сталинграде есть аэроклуб. Со мной в школе учился Лагутин Лёня, и его отец как раз был руководителем этого аэроклуба. Я попросил Леню узнать, как бы я мог попасть туда и на следующий день он записал мне на бумажке адрес и сказал, чтобы я туда подошел.
Аэроклуб размещался в подвальном помещении, там мне выдали направление на медицинскую комиссию. Я был так воодушевлен, что прошел комиссию всего за два дня. Я оказался полностью здоров и меня зачислили в аэроклуб.
Практические занятия проходили в районе Тракторного завода два раза в неделю, и после уроков я мчался туда, даже не смущало, что добираться приходилось целый час на трамвае в один конец. Нам преподавали теорию полета, конструкцию планера, двигателя
и аэродинамику. Так как у меня не получалось нормально питаться дома,
в связи с таким графиком, отец выделил мне денег, чтобы я мог есть в столовой. После окончания школы и аэроклуба в 1952 году, я уже пилотировал ЯК-18, в том числе владел фигурами высшего пилотажа, поэтому без проблем поступил в Батайское военное авиационное училище летчиков имени А.К. Серова. В течение месяца я прошел курс молодого бойца и затем приступил к непосредственному обучению. Мы были разделены на группы, в одной группе было четыре курсанта и инструктор. Практические занятия проходили на самолетах «Спарка», а боевой машиной был МИГ-15. Основными теоретическими предметами были: конструкция двигателя МИГ-15, работа систем и агрегатов, конструкция агрегатов. После освоения теоретического курса, мы приступили к полетам. Обучение было сложным: мы, как экспериментальная группа, учились пилотировать самолеты в сложных условиях, например взлет в распутицу с использованием грунтовой, размокшей взлетно-посадочной полосы. В результате, те, кто не справился, были переведены в другие группы с классической программой, но я, несмотря на сложности, осилил курс. Общий налет за период обучения составил 140 часов на трех типах техники: ЯК-18, ЯК-14 и МИГ -15. Наш выпуск признали уникальным, эксперимент удался, так как за 14 месяцев были подготовлены абсолютно боеспособные летчики, что было важным в сложившейся напряженной ситуации в мире. Наша Страна была ослаблена войной, а США, наоборот, очень укрепили свои позиции на мировой арене. Нам было известно об их планах нанести ядерный удар по Советскому Союзу, и они достаточно активно к этому готовились, но тут появились МИГ-15, единственные самолеты, которые могли уничтожить американские бомбардировщики Б-29. После смерти Сталина и ареста Л.П. Берии в июне 1953 года, я неожиданно был отстранен от полетов. Оказалось, что в НКВД начались тотальные проверки, всех, кто был в подчинении Лаврентия Павловича, в том числе это коснулось и моего отца, который возглавлял один из отделов в областном управлении МВД г. Сталинграда. В результате проверки, многие были сняты с должностей, лишены званий, арестованы и даже расстреляны, однако отцу ничего предъявить не смогли, так как он не принимал участие в преступлениях и беззакониях. Отец был солдатом, защитником, а не убийцей и вором. Проверку он прошел безукоризненно и меня опять допустили к полетам и обучению, молча и без объяснений, как и при отстранении. Нервное напряжение, которое сопровождало месяц проверки, подкосило здоровье папы, дала знать контузия: начались сильнейшие головные боли и незадолго до выпуска из училища, я получил письмо, в котором отец рассказывал, что уходит со службы на пенсию и уезжает жить с семьей в Рыбницу. Он просил меня обязательно приехать к нему после окончания учебы, что я и сделал. В Рыбнице отец возглавил участок рыбоохраны и поселился с семьей в съемной квартире: маленькая, с обшарпанными комнатами, без удобств и коммуникаций – она производила очень удручающее впечатление. В 1952 году в семье родилась еще одна дочь – Наталья, и когда я увидел, в каких условиях оказался отец с маленькими детьми и неработающей женой, я решил, что обязательно помогу ему. В начале 1954 года, я был направлен на Чукотку, в отдельный истребительный авиационный полк, который базировался в бухте Провидения и нес боевое дежурство по охране государственной границы. За год службы, мне удалось скопить достаточное количество денег, и в 1955 году я построил отцу большой дом из вулканического туфа на берегу Днестра. В 60-х годах, отец переехал из Рыбницы в Кагул, объяснив это тем, что у Ефросиньи Акимовны там проживали родственники, и она хотела быть к ним поближе. При покупке дома на новом месте, их обманули: взяли деньги как за весь дом, а оказалось, что половина дома уже была продана, поэтому им пришлось занять только вторую половину. В Кагуле отец уже не работал, жили на пенсию. Отца знали и уважали все пограничники. Он ездил рыбачить на реку Прут, по которой проходила граница, и пограничники всегда его пропускали. В 1968 году отец вместе со своими сослуживцами из 92 погранотряда совершили поездку по местам боев, везде их встречали с радостью и благодарностью, они побывали во Львове, Комарно, Перемышле. По итогам этой поездки, Стрижковым Юрием Константиновичем, была написана книга «Герои Перемышля». В семейном архиве сохранилось письмо отца для школьников, которое он написал в 1969 году:
Дорогие юные друзья, здравствуйте! Боевой путь 99 стрелковой
и аэродинамику. Так как у меня не получалось нормально питаться дома,
в связи с таким графиком, отец выделил мне денег, чтобы я мог есть в столовой. После окончания школы и аэроклуба в 1952 году, я уже пилотировал ЯК-18, в том числе владел фигурами высшего пилотажа, поэтому без проблем поступил в Батайское военное авиационное училище летчиков имени А.К. Серова. В течение месяца я прошел курс молодого бойца и затем приступил к непосредственному обучению. Мы были разделены на группы, в одной группе было четыре курсанта и инструктор. Практические занятия проходили на самолетах «Спарка», а боевой машиной был МИГ-15. Основными теоретическими предметами были: конструкция двигателя МИГ-15, работа систем и агрегатов, конструкция агрегатов. После освоения теоретического курса, мы приступили к полетам. Обучение было сложным: мы, как экспериментальная группа, учились пилотировать самолеты в сложных условиях, например взлет в распутицу с использованием грунтовой, размокшей взлетно-посадочной полосы. В результате, те, кто не справился, были переведены в другие группы с классической программой, но я, несмотря на сложности, осилил курс. Общий налет за период обучения составил 140 часов на трех типах техники: ЯК-18, ЯК-14 и МИГ -15. Наш выпуск признали уникальным, эксперимент удался, так как за 14 месяцев были подготовлены абсолютно боеспособные летчики, что было важным в сложившейся напряженной ситуации в мире. Наша Страна была ослаблена войной, а США, наоборот, очень укрепили свои позиции на мировой арене. Нам было известно об их планах нанести ядерный удар по Советскому Союзу, и они достаточно активно к этому готовились, но тут появились МИГ-15, единственные самолеты, которые могли уничтожить американские бомбардировщики Б-29. После смерти Сталина и ареста Л.П. Берии в июне 1953 года, я неожиданно был отстранен от полетов. Оказалось, что в НКВД начались тотальные проверки, всех, кто был в подчинении Лаврентия Павловича, в том числе это коснулось и моего отца, который возглавлял один из отделов в областном управлении МВД г. Сталинграда. В результате проверки, многие были сняты с должностей, лишены званий, арестованы и даже расстреляны, однако отцу ничего предъявить не смогли, так как он не принимал участие в преступлениях и беззакониях. Отец был солдатом, защитником, а не убийцей и вором. Проверку он прошел безукоризненно и меня опять допустили к полетам и обучению, молча и без объяснений, как и при отстранении. Нервное напряжение, которое сопровождало месяц проверки, подкосило здоровье папы, дала знать контузия: начались сильнейшие головные боли и незадолго до выпуска из училища, я получил письмо, в котором отец рассказывал, что уходит со службы на пенсию и уезжает жить с семьей в Рыбницу. Он просил меня обязательно приехать к нему после окончания учебы, что я и сделал. В Рыбнице отец возглавил участок рыбоохраны и поселился с семьей в съемной квартире: маленькая, с обшарпанными комнатами, без удобств и коммуникаций – она производила очень удручающее впечатление. В 1952 году в семье родилась еще одна дочь – Наталья, и когда я увидел, в каких условиях оказался отец с маленькими детьми и неработающей женой, я решил, что обязательно помогу ему. В начале 1954 года, я был направлен на Чукотку, в отдельный истребительный авиационный полк, который базировался в бухте Провидения и нес боевое дежурство по охране государственной границы. За год службы, мне удалось скопить достаточное количество денег, и в 1955 году я построил отцу большой дом из вулканического туфа на берегу Днестра. В 60-х годах, отец переехал из Рыбницы в Кагул, объяснив это тем, что у Ефросиньи Акимовны там проживали родственники, и она хотела быть к ним поближе. При покупке дома на новом месте, их обманули: взяли деньги как за весь дом, а оказалось, что половина дома уже была продана, поэтому им пришлось занять только вторую половину. В Кагуле отец уже не работал, жили на пенсию. Отца знали и уважали все пограничники. Он ездил рыбачить на реку Прут, по которой проходила граница, и пограничники всегда его пропускали. В 1968 году отец вместе со своими сослуживцами из 92 погранотряда совершили поездку по местам боев, везде их встречали с радостью и благодарностью, они побывали во Львове, Комарно, Перемышле. По итогам этой поездки, Стрижковым Юрием Константиновичем, была написана книга «Герои Перемышля». В семейном архиве сохранилось письмо отца для школьников, которое он написал в 1969 году:
Дорогие юные друзья, здравствуйте! Боевой путь 99 стрелковой