тоже был пограничник. Они везли какие-то заколоченные ящики с бумагами, которые расставили по борту, а мы расселись на эти ящики. На машине мы практически доехали до Львова, оставалось что-то около 10 км. Вечерело. Вдруг смотрим, а справа от дороги перелесок и там стоит техника, машины и… зеленые фуражки – пограничники, большая группа: офицеры, солдаты. От этой группы отделяется офицер и направляется в нашу сторону: зеленая фуражка, грязная, пыльная гимнастерка, ворот расстегнут, лицо землистое, губы видны и глаза – отец! В этом перелеске был общий сбор, и он все поджидал нас, все время смотрел за дорогой и когда увидел зеленые фуражки, подъезжающие к ним, торопливо двинулся на встречу. Ну и мать, как только увидела отца, выскочила из машины и бросилась к нему: «Жорик, Жора, Жора, Жора!!!» – они расцеловались. Тут и мы следом побежали к нему: «Папа, папа!» – он подхватил нас на руки.

– Ну что, Надюш, езжайте во Львов, а со Львова в Харьков, к твоей сестре Симе, если получится, то вы доедите благополучно – расцеловал нас снова.

– Давайте, Львов уже бомбили, сейчас не бомбят, но бомбили сильно, скорее всего разбили железнодорожный вокзал, потому что мы видели, как поднимается дым столбом – дома горят.

Он подошел к шоферу:

– Давайте, везите их прямо на вокзал.

Спасший нас старшина остался с отцом, а мы поехали во Львов.

Туда мы добрались уже вечером. В городе полыхали дома, черный дым застилал улицы, так как ветра не было, смог не развеивался. На улицах валялись убитые люди, тачки двухколесные с узлами, мы не смогли проехать до вокзала, так как посередине дороги зияла воронка. Бросив машину, пошли пешком – до вокзала было недалеко. Там перед нами открылась чудовищная картина: горели цистерны с горючим, горели разбитые опрокинутые вагоны. Но железнодорожная линия, которая уходила на Восток – была целая. Офицер, который вез документы побежал узнавать, возможно ли куда-то погрузить нас. Совместно с железнодорожниками было принято решение к оставшемуся целым бронированному паровозу прицепить битые вагоны, которые остались еще со времен, когда немцы поляков били. В итоге из этих битых вагонов удалось составить целый состав, многие вагоны были даже без крыши и стекол, но выбирать не приходилось. Вот в такой транспорт мы и загрузились: народу в наш состав набежало со всех уголков, заняли абсолютно все вагоны. Тронулись: долго пытались сдвинуться с места, но затем кукушка набрала скорость, и мы покатились. Спокойно провели ночь и хоть ехали довольно медленно, но уже преодолели достаточно приличное расстояние.

Когда расцвело, паровоз вдруг остановился, машинист вышел, а мы заволновались, слышим, как он говорит, что все, не на чем ехать – уголь закончился. А тут еще опять закричали: «Воздух! Воздух! Из вагонов!!!» Мы бросились врассыпную, и видим, как опять заходит на цель немецкий самолет. С первого раза ему прицелиться не получилось, и он ушел на разворот: со второго раза как он ударит по нам из пулеметов – голова состава была разбита. Ехать не на чем! Идем пешком.

Сначала мы двигались по шпалам, затем, нам сказали, что это неправильно и очень опасно – лучше идти в стороне от дороги, но придерживаясь направления железнодорожных путей. Заночевать пришлось в небольшом лесу. Было прохладно – мы разожгли костер, но нас опять предупредили, что если кто-то услышит гул самолета, то костер придется залить, чтобы не обозначать свое местоположение. У некоторых из нашей группы была прихвачена с собой кой-какая еда, все поделились друг с другом. Мы немного поели, мама наломала веток, настелила их на земле, и мы улеглись, прижавшись друг к другу.

Рано утром мы позавтракали остатками от ужина и двинулись дальше. С нами шли несколько солдат красноармейцев, по всей видимости, из пехоты, так как петлицы были красного цвета. Мы встретили их по пути движения нашей группы, они отбились от своих и пытались выйти и присоединиться к какой-нибудь группе солдат. Для нас это было хорошо, так как у них хотя бы были винтовки. Они рассказывали, что нужно быть аккуратными и прежде чем заходить в деревни – необходимо убедиться, нет ли там немцев, так как они видели, что вражеские самолеты выбрасывали парашютистов – десантов. А с ними точно лучше не встречаться.

В конце дня мы вышли на станцию. Там было относительно спокойно, был обустроен буфет, нас покормили, дали продуктов в дорогу: молоко дали – такие, большие трехлитровые бутылки. Сказали, что нужно двигаться быстрее дальше и не задерживаться в пути. Пожелали удачи и напутствовали словами о том, что нужно быть очень внимательными. Вообще на протяжении всего пути, местные жители к нам относились очень хорошо: мы заходили в деревни, там нам давали хлеб, яйца, приодели, ведь многие убежали, кто в чем успел. Мне дали ботинки, брюки, пиджак, ватное одеяло.

У нас постепенно стало уменьшаться количество людей: они уходили, двигаясь по другим направлениям. А мы, семьи пограничников, держались строго вместе – шли на Харьков, так как у многих там были родственники. Кроме того, мы обменялись друг с другом адресами, на случай непредвиденного и чтобы в дальнейшем не растеряться.

Опять заночевали. Ночь провели тихо. Мы знали, что самое главное дойти до Днепра – там немцы не достанут. Солдаты помогали нам ориентироваться. В общей сложности нас, с Перемышля, было около тридцати человек, из которых восемь – жены и дети пограничников.

Примерно на седьмые сутки нашего пути с момента гибели состава, мы неожиданно позади себя услышали гул моторов. Мы находились рядом с полем, засеянным то ли рожью, то ли пшеницей, и гул отчетливо и быстро приближался к нам. Все испугались, кто-то из женщин прошептал: «Это, наверное, танки идут».

Действительно, четыре немецких танка и небольшая машина шли прямо на нас. Прятаться было некуда. Танк, который шел впереди колонны подрулил к нам и остановился. Открылся люк и оттуда показался человек – он долго нас осматривал, переговаривался со вторым немцем в танке, потом еще раз на нас посмотрел. В это время подъехали и остальные три танка. Немец еще раз посмотрел на нас и подал знак колонне двигаться дальше. Он опустился внутрь, люк закрылся и они двинулись своим путем, нас не тронули. Правда пытались уничтожить солдат, которые были с нами – долго гоняли их по полю, но ничего толкового из этого у них не вышло, да и видимо времени у немцев уже не оставалось, так что они двинулись дальше.

После этого происшествия, солдаты сказали, что днем больше ходить не нужно, придется двигаться ночью, а днем прятаться, так как за танками обязательно появится пехота, а они никого не щадят. Так мы и стали идти по ночам, шли очень медленно, шли трудно, так как в