ездил лихо, но не безрассудно, явно жалея новенькую машину, любовно оборудованную стереосистемой и электрическими стеклоподъемниками. Молодой еще — ему бы все в игрушечки играть.

— Подожди в машине, — велел Кастерин, когда они въехали во двор управления.

Беслан согласно кивнул. Он подождет. Ему и самому не хотелось выходить. Он боялся, что любой из шаставших по двору милиционеров по его лицу может понять, что он задумал, — и тогда пиши пропало.

Прошло пять минут, потом десять, а Кастерин все не появлялся. Он начал нервничать. Что случилось? Неужели он сам привез себя в ловушку и милицейский начальник сейчас обдумывает, как его лучше сделать — живым или…

Кастерин появился во дворе, когда он уже несколько минут нервно сжимал рукоятку пистолета.

— Сейчас он занят. Люди у него. Давай отъедем к тебе, а минут через пятнадцать он освободится и приедет.

Беслан почувствовал подвох. Здесь они ничего ему не могут сделать. Теперь он это понял. Как это ни странно, но именно здесь он в безопасности. К тому же он не забыл, как еще вчера за ним и его братом следили. Нет, отсюда он — ни ногой.

— Будем ждать здесь, — твердо заявил он.

— Ну как ты не понимаешь!

— Вот, — Беслан достал из кармана несколько стодолларовых купюр и, не считая, протянул, — возьми. Я беру эту машину в аренду. На час. А ты иди занимайся своими делами. Я тут посижу. Музыку твою послушаю. У тебя хорошая музыка. Только ключи оставь.

— Как хочешь.

Деньги, как всегда, сделали свое дело. Скрывая удовлетворение, Кастерин вышел из машины.

Пусть уходит. Он не нужен. Похоже, он ничего не знает. Вчера, например, он быстро примчался, чтобы прогнать тех наблюдателей. Теперь понятно, что люди Пирога следили не просто так. Они знали, когда и за кем. А кто это знал? Шевченко и Кастерин. Но последний ведет себя спокойно. Приехал один, веселый и довольный жизнью. Ни следа беспокойства. Если бы он участвовал в предательстве, то не был бы таким беспечным. К тому же по телефону тот человек сказал «друг в погонах», а не «друзья». Наверное, знал, о чем говорил. Интересно, кто он. Беслан почти не сомневался, что этот человек говорил по поручению его партнеров. Тех, кого он сейчас боялся больше всех на свете. Он рассчитывал, что если он сам, своей рукой рассчитается с предателем, то их гнев не коснется его семьи. То, что ему самому выпутаться не удастся, он не сомневался. Можно, конечно, побегать, но он уже не в том возрасте. Да и семья пострадает. Кончится все тем, что его на семью же и поймают. Как рыбу на живца.

Он заметил, что рассуждает об одном и том же не в первый раз. Но ни о чем другом он думать сейчас не мог. Мог просто тихонько по-женски выть и рвать свои сильно поредевшие волосы.

Он пропустил момент, когда Шевченко вышел на улицу. Увидел его уже шедшим вдоль строя машин. Шевченко остановился, за руку здороваясь с человеком в штатском и о чем-то разговаривая. Беслан пересел на водительское место и, когда полковник разошелся со знакомым, моргнул ему фарами. Трое стоявших в отдалении и куривших молодых милиционеров посмотрели в его сторону. Один поправил висевший на плече автомат без приклада.

— Ты с ума сошел? — зло спросил Шевченко, садясь в машину. — Ты бы еще в кабинет ко мне заявился.

— Срочное дело.

— Не мог через Володю передать? Срочное! Ну что у тебя?

— Может, отъедем отсюда?

— Куда отъедем?! Я с трудом на минуту выбрался.

Беслан вздохнул и повернулся к нему лицом, не вынимая при этом руку из кармана.

— Кто-то нас предал, — медленно проговорил он, вглядываясь в лицо милиционера, который норовил не смотреть в глаза, а косил в сторону.

— Откуда ты это взял?

— Тархан мертв. Товар пропал.

— Где? — живо переспросил Шевченко.

— В Москве.

— Ну а почему ты решил, что это предательство? Может, конкуренты или еще что.

Беслан, вслушиваясь в каждое слово, в каждый звук его голоса, не услышал сожаления. Только желание побыстрее закончить разговор.

— А ты как считаешь, а?

— Не знаю. Слушай, мне пора идти. Я сегодня разберусь и тебе сообщу. А ты пока схоронись где-нибудь. Найдешь место?

Беслан видел, как рука милиционера потянулась к ручке, готовая открыть дверь. Еще секунда — и все, он уйдет.

Торопясь опередить события, он вытащил из кармана пистолет.

— Стой!

— Ты что? — Шевченко округлил глаза. — С ума сошел?

— Мне все сегодня говорят, что у меня плохо с головой. Но мне кажется, что меня просто держат за дурака. А я только хочу знать, кто нас продал и кому.

— Да откуда я знаю?! Сказал же уже — вечером. Ну убери ты его!

Беслан щелкнул предохранителем. Это движение он успел хорошо отрепетировать. Шевченко отпрянул.

— Ты умрешь, сволочь! — бешено выпучивая глаза, проговорил Беслан, оказавшийся больше не в силах себя сдерживать. Он надавил на курок, но выстрела не последовало. Со всей силы согнул палец, но от этого пистолет только задрожал в его руке. Что такое? Сломался? Он недоуменно посмотрел на оружие, поворачивая его боком к себе.

Мелькнула мысль, что не надо было держать пистолет около мойки. Он просто заржавел. И вообще, его нужно было проверить. И тут он понял, в чем дело. Флажок предохранителя был передвинут не в том положении, при котором можно стрелять. Нервничая и время от времени вслепую переводя предохранитель из одного положения в другое, он просто перепутал. Ну в конце концов, он не профессионал.

Все это заняло секунду — не больше. На эту секунду он отвел взгляд от лица Шевченко, и его большой палец коснулся предохранителя. И в это же мгновение полковник вцепился в его руку, выворачивая из нее оружие.

Это было внезапно. Беслан такого никак не ожидал. Ему казалось, что под дулом пистолета человек цепенеет и теряет способность к сопротивлению. По крайней мере, он именно так это себе представлял. Сам он никогда не стрелял в людей; когда было нужно, это делали другие, и ему казалось, что это просто. Прицелился, нажал — и все. А тот беспомощно ждет, когда в него выстрелят.

Беслан испытал искреннее удивление. Ему даже захотелось спросить: «Что ты делаешь?» Но не успел. Он успел понять, что удивляться сейчас совсем не время. Что нужно бороться. Он рванул пистолет на себя, но было поздно. Он упустил момент. Шевченко сумел развернуть ствол в сторону от себя, почти выкрутив его из пальцев. Еще секунда — и он завладеет оружием. Беслан наклонился вперед, пытаясь вернуть утраченное преимущество. Его палец нажал на курок, прозвучал приглушенный выстрел снабженного внутренним глушителем пистолета, и пуля почти по касательной прошла по его шее. Почти, но не совсем.

Вылетевшая с близкого расстояния пуля разорвала кожу на шее