и артерию под ней. Сначала Беслан ничего не почувствовал. Он только увидел, как на лицо и китель сидевшего рядом с ним человека брызнуло что-то красное. Откуда тут кетчуп? Или он застрелил этого мента? Он расслабился. Все. Но тогда почему тот не падает, а выскакивает из машины?

Беслан сделал движение за ним. Оно получилось вялым и неспешным.

А потом пришла боль и понимание того, что он умирает. Мент опять его перехитрил. И теперь уходит.

Упав на сиденье рядом, он вытянул руку в открытую дверцу машины и несколько раз выстрелил в отскочившую фигуру в кителе, ловя ее на прыгавшую и мутневшую мушку.

Он не видел, как Шевченко упал, и тем более не видел молоденького сержанта, сорвавшего с плеча автомат. Он только услышал громкие звуки и почувствовал впивавшиеся в него горячие прутья, прожигавшие тело.

Самсон

Он сидел напротив телевизора, даже почти лежал, обнимая за плечи свою племянницу Аленку и вполглаза поглядывая в телевизор, а больше заглядывал ей через плечо в учебник математики и вытащенным из подушки перышком щекотал ей ухо.

— Отстань, Олег, — ежилась она.

— Какой я тебе Олег? Я тебе дядя Олег. Старший родственник.

— Тогда должен понимать, что у меня завтра контрольная и мне нужно готовиться. А утром мне еще готовить вам завтрак, — рассудительно сказала она. — Посмотри пока телевизор. Или книжку почитай.

— Но я же соскучился! — шутливо возмутился он, хотя говорил чистую правду. Впервые за последние месяцы он чувствовал себя счастливым и спокойным.

— Тогда не мешай.

Логики в ее словах не было ни на грош, но он не стал спорить. Взял пульт и начал переключать с программы на программу. Наткнулся на какую-то милицейскую передачу и стал ее смотреть, одновременно пытаясь понять, испытывает ностальгию или нет. Пока, кажется, ничего такого. Кто-то кого-то ограбил, кто-то кого-то сбил и скрылся с места происшествия. Никакой романтики и никакой ностальгии. Кажется.

Со стороны коридора раздался звук отпираемого замка, и Аленка, бросив учебник на диван, выбежала из комнаты.

— Папка вернулся, — проговорила она негромко. Раньше она так не выбегала, а свои эмоции выражала громко, криком.

Олег хотел было встать и поздороваться с братом, но потом решил не мешать им и уставился в телевизор.

— Смотришь? — спросил Виктор, быстро входя в комнату. — Ну и как оно тебе?

— Что?

— Не видел, что ли? — брат внимательно посмотрел на экран. — Черт! Уже все. Специально же спешил. Пробки эти!..

— Тогда давай своими словами.

— Своими словами не так интересно. Ладно. Наш большой друг полковник Шевченко, погибший от рук бандита прямо на боевом посту, посмертно представлен к награде. Скорбящие родственники и сослуживцы в наличии. Бандит, само собой, мертв, за что какому-то сержанту дали медаль.

— Повезло парню, — безразлично прокомментировал Олег. О том, что случилось с Шевченко, он уже знал. Собственно, примерно на это они и рассчитывали с Виктором, когда одновременно звонили один — Мише Пирогу, а второй — Беслану. Только действительность оказалась роскошнее плана, и задуманный ими двухходовой дуплет оказался дуплетом-одноходовкой.

— А знаешь, кого я там еще видел? Кастерина. Стоял в первом ряду.

— Подумаешь. — Олег встал и посмотрел на часы. — Пойду-ка я пройдусь.

— Куда это ты?

— Да нужно тут встретиться с одним человеком. По поводу работы. Ты же сам говорил, что нужно устраиваться.

— Что-то поздновато для таких встреч, — с сомнением проговорил Виктор.

— Ну тут уж как получилось. А ты пока проследи, чтобы ребенок поужинал. У меня накормить ее не получилось.

Через час с небольшим он был на вокзале, где встретился с человеком. А еще четверть часа спустя они уже сидели за столиком в вокзальном ресторане и выпивали. Впрочем, Олег пил мало. В последнее время интерес к выпивке у него пропал.

— Знаешь, о чем я хотел тебя спросить? — сказал он, когда было выпито за встречу и все хорошее. — Ты носишь с собой семейные фотографии?

— Ношу. Ну и что в этом такого? Многие носят.

— Покажи, а?

— Зачем тебе?

— Ну покажи. Жалко тебе, что ли?

— Да не жалко. На, смотри.

Но фотографии Олег смотреть не стал. Вместо них он взял в руки изящный бумажник, в котором они лежали.

— Кстати. Ты кровь-то с машины отмыл?

— Отмыл. Два флакона специального шампуня извел. Это ж надо было так попасть. А что?

— Да нет, так. А попал ты действительно здорово. По самые никуда. Знакомая вещица. А, Володь? Не помнишь?

— Ладно, давай сюда, — грубовато сказал Кастерин, протягивая руку за своим бумажником.

— Индивидуальная работа? Я, помнится, за ним в Чечне бегал. И документы на месте? Гляди-ка! Припоминаешь?

— Да это другой… — хотел отговориться Кастерин, безуспешно пытаясь забрать свою вещь.

— А документы нашлись. Правильно я понял?

— Отдай.

— Да забирай! — Олег бросил бумажник на стол. — Курва ты. Жадная курва.

— Ты ничего не докажешь.

— А я и не буду.

Олег встал, бросив на стол смятые купюры.

— Погоди! Ты не знаешь. Это не я. Меня заставили. Приказали.

— Верю, — почти весело ответил Олег и, помахав рукой, пошел прочь.

Накануне вечером он, зайдя на переговорный пункт, позвонил Кастерину и предложил приехать в Москву, сказав, что есть хорошее дело, денежное. Тот согласился. После этого Олег позвонил Мише Пирогу и сказал, что назавтра в ресторане покажет человека, который сдал его кавказцам. Вряд ли Пирог будет долго такое терпеть. Скорее всего, Кастерин не доживет до утра. А если доживет, то что ж. У Олега Самсонова есть еще дела в родном городе, ради которых он готов туда вернуться. Дорога известна. Так что жизнь покажет. Но пока он решил воспользоваться преподанным братом уроком и дать судьбе поработать чужими руками.