проблемы.

— Мои люди достаточно компетентны, комиссар, — елейно ответил комбриг, что переводилось как «Все-таки ты мне не начальник, так что нес бы свою напыщенную задницу в свой кабинет».

— Вот и хорошо, — обрубил человек, которого я окрестил «полковником», вставая. — А мои люди подстрахуют. Они имеют больше опыта в таких делах. Если что-то пойдет не так — команда Блэка подчистит за вашими.

«Я хотел бы, чтобы обошлось без этого, но мне приказали плясать под твою дудку, так что давай, не стесняйся!» — прочел я молчаливый сарказм на обреченном лице Рейнолдса.

— Это действительно ваш лучший командир взвода? — не замечая меня, «полковник» обернулся к лейтенанту Гонсалесу — вероятно, впервые за это утро.

— Да, отличный взвод и хороший командир, — ответил Матадор, дав понять, что удивлен этим вопросом и считает его неуместным.

— Староват для сержанта, — рубанул с плеча гость.

— В полиции другая система званий. Давайте-ка я сам разберусь в своей песочнице, Гаррисон, — все-таки не сдержал раздражения Рейнолдс, к которому посетитель бессовестно обернулся спиной.

— Служил в армии, сынок? — спросил Гаррисон покровительственно, проигнорировав Рейнолдса и переведя на меня взгляд.

Смысл и тон вопроса, да еще и «сынок», хотя на вид он не старше сорока, и в отцы мне никак не годится, покоробили. Но я сдержался и не подал виду — главным образом из-за присутствия двух начальников, которые порекомендовали меня как лучшего командира взвода. А может, из-за взгляда Гаррисона, в стальных глазах которого не отражалось ни малейшего желания шутить.

— Нет, — мрачно ответил я, хотя мог бы ответить, что за пять лет в полиции Сиднея мне довелось повидать намного больше, чем большинству ленивых солдафонов за всю их службу.

— Что ж, надеюсь, справишься, — ответил он с нескрываемым сомнением, словно весь мой опыт не стоит и выеденного яйца по сравнению с годом армейской муштры.

Быстрее бы свалил.

— Сделай все как надо — вернешься лейтенантом и отправишься в «Стражи». Я лично поговорю с Женевьевой, — небрежно бросил он мне кость, назвав по имени руководительницу Сил быстрого реагирования, третьего человека во всей полиции Сиднея, под началом которой находятся все шесть существующих дивизий быстрого реагирования, объединяющих восемнадцать бригад и пятьдесят четыре батальона.

«Мне не требуется заступничество», — гордо ответил я, но слова каким-то причудливым образом перемешались на языке, и на выходе получилось сдержанное:

— Спасибо, сэр.

§ 3

После того как гости удалились, мы перешли к брифингу по сути. Еще заходя в кабинет, я сразу догадался, что намечается нечто неприятное, даже по меркам нашей работы. И не удивился, когда предчувствие подтвердилось.

Из каких-то туманных источников, как это обычно и бывает, была получена информация о готовящейся сделке группировки «Либертадорес». Кажется, слышал об этой банде из Южного гетто раньше. А может, то была другая из сотен подобных: обычные отморозки, хозяйничают в свои фавелах, промышляют во всех отраслях нелегального бизнеса.

По негласному правилу, установившемуся после скандальной отставки мэра Свифта в 83-ем, полиция Анклава больше не пытается самостоятельно навести порядок в трущобах, лежащих по ту сторону Социальной линии. Пресекаются лишь попытки вынести грязь за пределы гетто, распространить ее на город, который мы призваны защищать.

Несмотря на изменившуюся политику, подразделениям вроде 44-го батальона до сих пор часто приходилось совершать рейды в фавелы. Но теперь таким вылазкам всегда предшествовали официальные запросы от муниципальной полиции, которая под давлением сиднейских властей признавала, что не может самостоятельно совладать с разгулом преступности, и просила о помощи.

За моими плечами были десятки более и менее крупных рейдов в фавелы, и воспоминания о некоторых были весьма непростыми. Полным-полно оружия и накопившейся ненависти к властям. Оказавшись там в полицейской униформе, чувствуешь себя оккупантом на вражеской земле, объятой огнем партизанщины.

— Зачем нам сдались эти засранцы? — удивился я. — Туземная полиция, что, не может сама справиться с кучкой бандитов?

— Дело не в них, — отмахнулся «Пень» Рейнолдс. — А в покупателях. Какие-то ублюдки правоэкстремистского толка. Исламисты или типа того. В СБС считают, что они могут стать очередными психопатами, взрывающими себя в метро. Похоже, они как раз раздобывают все необходимое. А в этой клоаке можно купить хоть термоядерную боеголовку.

Сидя с Гонсалесом по разные стороны овального сенсорного стола, мы неторопливо перебирали пальцами, гоняя по сенсорной поверхности и вызывая на безэкранные дисплеи гигабайты информации: фото-, видео-, трехмерные карты, файлы и досье.

О партии «Справедливый джихад» никогда не слышал. Люди, чьи досье я просматривал, в основном даже не имели уголовных судимостей. По шкале Накамуры оценивались невысоко, но не ниже «красной черты», за которой человек считался потенциальным преступником.

Амир Захери, основатель, оказался молод — немногим старше меня. Бежал от одной из непрекращающихся ближневосточных войн, будучи подростком. Получил степень магистра политологии, и теперь сам читал лекции студентам в каком-то Восточном интернациональном университете — сомнительном заведении, не имеющем государственной аккредитации. По видео все понятно: обшарпанная аудитория битком набита молодежью неевропейской наружности, стоит галдеж, Захери что-то увлеченно рассказывает, жестикулируя. На вид — обычный интеллектуал, бедный и холостой. Только вот вместо вечеринок с наркотой и шлюхами проводит вечера на политических блогах и каких-то посиделках иранской диаспоры. Должно быть, бьются там головой об пол, выкрикивая имя Аллаха. И что заставляет подобных людей сотни лет подрывать себя во имя своего бога?

Остальные не кажутся многим опаснее своего лидера.

— Если террористы, то почему они не пошлют за ними свой спецназ?

Говоря «они», я имел в виду, конечно, Службу безопасности Содружества.

— В том вся штука, — презрительно харкнул Пень. — Политики боятся, что потеряют электорат, если какие-то блоггеры обвинят их в травле «молодой организации мирных диссидентов». Сейчас нет юридических оснований для их ареста. А когда появятся — может быть, придется соскабливать чьи-то кишки с платформы метрополитена. А это унесет еще больше электората.

— Так что решено загрести жар нашими руками: мол, арестованы во время плановой полицейской облавы, когда их застукали