годы!

И еще - спасибо за нежные слова победного поздравления, которые почти растрогали меня, наверно потому, что я ощущал в себе почти то же самое. Как это ни странно, я за все послевоенные годы не получил ни одного письма от товарищей по училищу, по войне, никогда и никого я не встречал, после того, как где-нибудь расставался, сам убывая в госпиталь или туда же отправляя их. В Подольском архиве я пытался выяснить некоторые судьбы, но просто испугался: столько смертей! Впрочем, я и сам там фигурирую в качестве убитого и похороненного под Кировоградом1[].

В белорусском молодежном журнале с N 7 начинает печататься моя новая повесть “Мертвым не больно”. Жаль, что Миша Горбачев так и не дал тебе до сих пор с ней ознакомиться. На русском языке существует ее всего два экз., один из которых держит “Юность”, а второй Миша отдал Кондратовичу[2] в “Новый мир”. Но ни там, ни там судьба повести еще не решена. В Белоруссии же пошла неплохо, с благословения редактора П. Панченко, которому я давно и очень многим обязан. Не будь его, просто не знаю, где бы я в Белоруссии печатался.

Лазарь Ильич, дорогой дружище! У меня на языке и в душе очень много припасено для тебя самых нежных и самых сердечных слов, но я не хочу отбирать у тебя дорогое время. (Я до сих пор зол на себя за один вечер.) Не надо мне отвечать, все хорошее я пойму на расстоянии (есть же телепатия), остальное доскажем друг другу при встрече (если только повернутся на такое объяснение наши косноязыкие солдатские языки).

Самый сердечный привет твоей милой супруге и умницам-девочкам.

Нежно жму твою героиню-руку, - Василь (твой Василь).

Большой привет Григорию Яковлевичу. (А роман его все-таки отличный[3]. Это - концентрация смысла, не то что беллетристическая водичка К. С.[4])

В. Б.

2 июля 1965 г.

1 Матери Быкова ошибочно пришла на него похоронка. Из воспоминаний Быкова: “Дело в том, что на то поле разгромленный наш полк не возвратился, ушел по приказу командования в другом направлении. Тела убитых остались в степи, их замело снегом. Весной, когда снег стал таять, крестьяне Большой Северинки подобрали и свезли трупы в село, чтобы похоронить в братской могиле. И, очевидно, возле одного из трупов была найдена моя полевая сумка с документами. Вот и решили, что “подснежник”, возле которого валялась сумка, - Василий Быков. Позже на братской могиле в Северинке поставили обелиск, начертали на нем ряд фамилий убитых, тех, при ком нашлись документы. В том ряду была и моя фамилия” (с. 210).

2 Алексей Иванович Кондратович (1920 - 1984) - критик, в те годы ведущий сотрудник журнала “Новый мир”. Из воспоминаний Быкова: “Михаил Горбачев тем временем завершил перевод повести, но “Юность” отказалась ее печатать, и он отдал рукопись в “Новый мир”, который уже стал приобретать диссидентскую славу. И вот однажды мне приносят телеграмму из Москвы от заместителя главного редактора “Нового мира” Алексея Кондратовича с предложением опубликовать повесть, “если только вам не противен этот журнал”. Конечно же, я ответил согласием”.

3 Имеется в виду роман Григория Яковлевича Бакланова (1923-2009) “Июль 41-го”.

4 Скорее всего, роману Бакланова здесь противопоставлен роман Константина Симонова “Солдатами не рождаются” (1964).

***

Дорогой Лазарь Ильич!

Спасибо тебе самое сердечное за память и, разумеется, за книгу, озорную и остроумную, в которой ваш авторский коллектив блистает с совершенно неожиданной (для столь серьезных книжников-критиков) стороны[1]. Нет, в самом деле, очень интересно и очень хорошо и единственное сожаление, которое приходит по ее прочтении, - это по причине ее “тонкости”. Такое изящество ума хотелось бы читать и читать. Надоесть оно не может.

Надеюсь, у тебя все - слава богу, у меня тоже. В Москве давно уже не был, т. к. отпали все нужды в этот град стольный. Теперь - разве что на съезд, если таковой состоится.

Еще раз кланяюсь тебе и твоим соавторам. Сердечный привет твоей супруге.

С уважением жму твою руку -

Василь Б.

13 августа 1966 г.

1 Имеется в виду книга литературных пародий “Липовые аллеи”, авторами которой были Л. Лазарев, Ст. Рассадин и Б. Сарнов (М.: Советская Россия, 1966).

***

Дорогой Лазарь!

Прежде всего - извини меня за длительный увоз В. Гроссмана, которого я с огромным удовольствием, разумеется, прочитал тотчас же по приезде <…> Хотелось, как обещал, выслать начальный вариант повести, но так и не смог сделать это - от того варианта уже ничего не осталось, кроме исчирканных черновиков. Переделал я, хотя и не совсем так, как того добивались, но все же. Теперь повесть в наборе[1], если уже не набрана, обещали - в N 6-й дать.

Очень хорошо написал Григорий в N 4[2]: умно, верно, глубоко. Хотя цитата из Толстого, которая, по-видимому, выражает нынешнее творческое направление Григория, вызывает во мне некоторое опасение: мне лично очень хотелось бы читать за подписью Бакланова все же “политические” произведения, которые у него выходили превосходно. Но, возможно, столь же хороши будут и вечные темы. Дай бог!

Не знаю, когда ты получишь это, но тем не менее поздравляю с Первомаем (наверно, прошедшим), Днем печати, Радио и, разумеется, Днем Победы - больше всего.

Мой самый сердечный поклон Нае.

От души обнимаю. В. Б.

31 апреля 1968 г.

1 “Круглянский мост”.

2 Имеется в виду интервью Г. Бакланова Н. Журавлеву “Мастерство. Опыт. Существуют ли они сами по себе” (Вопросы литературы. 1968. N 4).

***

Дорогой Лазарь!

Спасибо тебе за память и отзывчивость - твой отклик на “Сотникова” оказался вторым и, понятное дело, был для меня оч. дорог. Что ж, пишу, как умею, как понимаю, хотя, разумеется, надо бы много лучше. Но я рад, что и это удалось, хотя с купюрами, с не моим названием[1]. В Минске идет только в N 11 “Полымя” и то после длительной проработки автора на двух редколлегиях. Правда, в нашей “Літаратуры і мастацтве” появилась уже большая и положительная рецензия, автором которой является сам редактор т. Прокша. Это хороший знак.

Ну а в остальном все обыкновенно и не очень радостно. Хуже всего то, что нет охоты работать. А может, и не надо…

Надеюсь, у тебя все благополучно - на службе и дома. Как-нибудь выберусь в М., свидимся. А пока мой сердечный поклон Нае, твоим девочкам. И Грише Б[2].

Галлаю[3] тоже.

Еще - спасибо!

Обнимаю,