он.
Молодой шофёр, явно удивился, и вместо ответа, расстегнул ворот фуфайки. Стащив с лысой головы шапку ушанку, он вытер пот, и что-то сказал на казахском.
– Это Абай, он казах из степных, и на русском почти не говорит. – Женский голос раздался сбоку, и повернув голову, Сухов увидел в кузове молоденькую симпатичную девчушку в фуфайке.
– А ты кто?
– Я Маша, медсестра.
– Ну тогда ты ответь – грозно потребовал Сухов.
Девушка нахмурилась, и уставилась на побитую пулями красную звезду, нанесённую на кирасу бронекостюма ратник.
– А вы вообще кто такие? – вместо ответа спросила она.
– «ОСНАЗ НКВД» – ответил Сухов, вспомнив аббревиатуру, увиденную в книгах про войну, обозначающую подразделения диверсантов.
– Ну тогда ясно, а то я уж подумала, что вы фашисты – проговорила девушка, но как показалось Сухову не совсем искренне.
– Так какой сейчас год? – настойчиво переспросил он.
– Сорок первый, шестнадцатое ноября – ответила девушка.
– Где мы сейчас находимся?
Услышав вопрос, медсестра ненадолго задумалась.
– В лесу – наконец заговорив, уклончиво ответила она.
– Да ё-моё, знаю я что в лесу. Что за область? Район? Какой населённый пункт находится рядом?
Вместо ответа, девушка посмотрела на застонавшего раненого, и прикусила губу.
– Я не скажу – неожиданно буркнула она и насупилась.
Да мля – буркнул про себя Сухов, и в слушающий миг сенсорный комплекс экзоскелета сообщил о подозрительных звуках за спиной. Резко развернувшись, капитан захлопнул забрало, и активировал устройство дополненной реальности, показывающее все доступные ему ориентиры.
Мгновенно оценив обстановку, он опустил ствол пулемёта и снова открыл забрало.
– Хромоногий, да какого лешего ты то припёрся! – выпалил Сухов, и в следующий миг увидел одноногого сержанта, ловко кондыбающего при помощи костыля в их сторону.
– Сухой, так ты же меня с собой не взял – спокойно ответил сержант.
Подойдя ближе, он с любопытством заглянул за низенький борт и осмотрел прикрытых брезентом тяжелораненых. Затем сержант распахнул камуфлированных бушлат и достал из подсумка пачку одноразовых инъекторов.
– Эй красавица, пользоваться умеешь? – спросил он, и показал медсестре, один из цилиндриков с пластиковым колпачком прикрывающем иглу и кнопкой на другом конце.
– Смогу. А что там? – опасливо поинтересовалась она.
– Это реаниматор. Коктейль из обезболивающего, обеззараживающего, и целого комплекса восстанавливающих здоровье препаратов. Да ты подруга не бойся. Если вколешь каждому по одной дозе, то все бойцы сто процентов доживут до операционного стола – в подтверждении своих слов, сержант растянул ворот тельняшки, и вколол себе содержимое инъектора в татуированное плечо.
Медсестра на несколько секунд призадумалась, а затем достав один из цилиндриков, ввела препарат в огрызок ампутированной руки сильно стонущего бойца. Как только реаниматор попал в мышцу, парень закатил глаза, затем обмяк и мерно засопел.
– Химия своё дело знает – проговорил сержант ВДВ, и указал на раненого, прикрытого шинелью с погонами майора.
После этого медсестра обошла всех, и через минуту стороны перестали доноситься из кузова.
– Ну а теперь красавица не жлобись, и ответь на вопросы капитана – попросил сержант.
Медсестра тяжко вздохнула, и на её щёчках появился румянец.
– Вон там город Волоколамск – сказала она и указала немного правее дороги по которой приехал грузовичок. – Но туда не пробиться, немцы перекрыли все пути.
Услышав знаковое название населенного пункта, Сухов быстро подгрузил трехмерную карту Московской области, в информационное поле, и определил их примерное местоположение.
– Значит вон там железная дорога, и станция Дубосеково? – уверенно проговорил капитан ВДВ, указав на дорогу.
– Да – подтвердила медсестра.
– А сегодня шестнадцатое число – пробурчал Сухов, не вполне доверяя самому себе.
– Сухой, что такое? – поинтересовался сержант, почувствовав его смятение.
– Да то что сегодня днём, шестнадцатого ноября, один из батальонов Панфиловский дивизии, даст под станцией Дубосеково бой и сожжёт пару десятков танков и бронетранспортёров, замедлив продвижение массивной танковой группы.
– Подвиг двадцати восьми панфиловцев – ошарашенно проговорил сержант.
– Он самый.
– И кто конкретно так отличится?
– Кажется четвёртая рота – ответил Сухов, который в этот момент лихорадочно вспоминал, всё что помнил из истории обороны Москвы.
– Нет, четвёртая рота сегодня точно боя не даст – неожиданно проговорила медсестра.
– Почему? – спросил Сухов.
– Да вот почему – пробурчала она и указала на раненых. – Это почти всё что от неё осталось. Вчера вечером прямо на только что подготовленные окопы налетели бомбардировщики и отутюжили там всё. Мы с Абаем и несколькими бойцами всю ночь раненых собирали. Теперь на позициях от силы взвод наших остался, да и то там половина контуженный и легкораненых.
После объяснения девушки, капитан переглянулись с сержантом, и вернул шофёру трёхлинейку. А ещё через пару минут грузовичок скрылся за поворотом.
– А может, их позиции заняла другая рота? – спросил боец в ратнике, слышавший весь разговор.
– Не знаю, надо на месте посмотреть. Тут пешком идти километра три. Сухой, предлагаю прогуляться – предложил сержант.
– А выдержишь? – поинтересовался Сухов, и сержант в ответ коротко кивнул.
Капитан и сам хотел разобраться в том, что тут происходит, и понять, что делать дальше. Ведь если они действительно вырвались из хроно-аномалии и попали в 1941 год, то им придется прятаться даже от своих.
Через пол часа, они добрались до железной дороги, и осмотрели развороченные взрывами позиции. Судя по дымку костра, обнаруженным визором часовым, и плохо замаскированным блиндажам, на правом фланге осталась пулемётная точка с «Максимом», и пара окопов с противотанковыми ружьями.
Посмотрев через боевой планшет на практически точную схему расположения бойцов, сержант нахмурился.
– Нет, так они и пару танков не задержат.
– Согласен, два «ПТРД» и станковый пулемёт. Этого маловато будет – нехотя согласился Сухов.
– А сколько конкретно немцев пойдет через позиции батальона.
– Танковый полк и батальон мотопехоты – уверенно ответил капитан.
– Значит никакого подвига панфиловцев не было – растерянно проворчал боец в тяжёлом ратнике.
Выслушав его, капитан и сержант переглянулись. И в этот миг Сухов понял, что так просто отсюда не уйдет. Поэтому что просто себе этого потом не простит. Одноногий