фитнесс-богинь бредут тряся варикозными венами счастливые старушки с беседой про огород. Они будто заблудились в пространстве, сели не на свой автобус, а в портал и попали на Кубу. Перешагивают крабовые норы, спорят о рассаде, лица у них куда как счастливее, чем у стройных спортивных молодых. Последние какие-то замученные и невесёлые. Поперёк песка скорым шагом две тётки с кокосами размером с голову. Надыбали их где-то в зарослях, бесплатные сокровища, несут далеко, пыхтят, чем будут открывать? Взятыми в ресторане ножами? На лицах чистая радость. Под мышками огромные кокосы. У одной из дам на широкой попе с трусами написано «Aloha, beach!». Весьма неоднозначно. Радостные добытчики перегоняют огородников и распугивают стройных. Парень, меняющий полотенца в киоске тоном заговорщика на ломаном русском втюхивает молодой паре сигары, прячет их при каждом шорохе и объясняет что-то про государственную фабрику с которой вынесли это и теперь можно купить дешевле, чем в магазине. Смотрю через плечо, сигары не упакованы, выглядят не очень, сколько дней они бы в карманах киоскёра. Тот замечает меня, останавливает разговор. Я на испанском прошу поменять полотенца, улыбаюсь как настоящий иностранец, а не русский турист. Момент и он теряет ко мне интерес, обмен произошёл, возвращается к паре россиян и бегает глазами по ним. Мороженщица в саду приветствует меня весело и спрашивает про дочку. Я беру тройную порцию для своих как родственник этой женщины, перебрасываюсь фразами, говорю, что скоро уезжаю. Она вздыхает и сетует, что не удалось посетить Гавану, рассказывает, как её любит, перечисляет какие-то места. Показывает мне новую бумажку, что выдал менеджер. Там столбик русских слов «сок, мороженое, малина, спасибо» с переводом. Говорит, что учит. Теперь все туристы из России, надо. Повторяет несколько раз слово «сок». За мной незаметно собралась очередь молчащих любителей мороженого с малиновым сиропом, я ухожу, всем улыбаюсь, думаю, что они поняли наблюдая диалог с мороженщицей. Каждое столкновение с местным не из отеля заканчивается предложением обмена валюты. Доллары запрещены, но это не важно, всё идёт в дело. Курс совершенно непредсказуемый, может быть как официальный 30 к 1, а может быть 70 к 1. При этом много не меняют, не больше 50-100 евро, например. Объясняют так, что песо можем и не потратить, будут претензии, назад не меняем, не хотят нас обидеть. Заходим с супругой в магазин. Видим какую-то ненужную вещицу, лениво смотрим – 10 евро. Если наличными, то так и будет. Если картой, будет 18 и не понимаем почему. Если песо, то по курсу – 300. При выходе из магазина стоит парень, обмен 1 евро = 60 песо. То есть можем поменять, вернуться в магазин и взять ту ненужную вещицу за 5, вместо 10. Загадка. Вторая неделя отдыха завершается, нам уже всё равно, мы не хотим ломать голову и изобретать объяснения ситуации. Мы улыбаемся нашему наблюдению, ничего не меняем, не покупаем, выходим из-под навеса на солнце. Идём вдоль пальм, в которых мелкие шумные незнакомые птички поют о своём. Пешком идём в отель, не реагируя на притормаживающие сокровища на колёсах, национальные достояния острова, машины достойные убийства президента. Шофёры не понимают, зачем идём под солнцем, пара евро и в отель. А мы уже не можем объяснить, нам просто хорошо, идём вдоль трассы, безуспешно пытаясь схватить за хвост ящерок. Жена находит акацию стыдливую на которую ходили смотреть пару раз в холодной Москве в Аптекарский огород. Втроём замираем. Проводим пальцем по листьям, акация закрывается, дуем на неё – тоже закрывается. Чудеса.

Возвращение

Раннее утро и наш уже давно перестроившийся на местное время мозг протестует. Глаза слипаются. Солнце не проснулось и всё кажется какой-то ненужной суетой. Накануне сложенные вещи, чётко по 10 кг рассортированные сумки. В холле никакого обещанного ланч-бокса, забыли, не знали, специально не принесли? Пытаемся пить кофе, который не лезет в рот. Вокруг постепенно формируется тусовка уезжающих. Как хорошо, что мы не жили в общем корпусе, были всё время в нашем милом особнячке на полянке. Все туристы перезнакомились и общаются, как родственники на свадьбе, пересказывают какие-то алкогольные праздники, хохочут над только им понятными шутками. Создаётся впечатление, что весь автобус до аэропорта это одна большая семья и мы втроём в нагрузку. Все тут же максимально откидывают кресла, но не лежат в них, а прыгают как обезьяны, кричат, ложились ли они спать вообще? Только расселись как выяснилось, что кто-то забыл в холле телефон, ждём. Потом ждём какого-то человека, потом чемодан. Гид, которого я раньше не видел демонстрирует свой неплохой русский и убеждает, что все успеют и всё в порядке. Пассажиры суетятся и получается, что по-настоящему готовы ехать и по-настоящему ждём только мы втроём. Отъезжаем к другим отелям, забираем примерно таких же возбуждённых. У последнего отеля выясняется, что в первом, нашем, кто-то забыл чемоданы. Без комментариев. Возвращаемся. Гид всё так же спокойно говорит, что всё нормально. Начинает рассказывать про Кубу и разную полезную информацию об отдыхе, обычаях, которая теперь уже никому не нужна. Он старается. Я слушаю про цены на недвижимость и машины, про то как выбрать лучший ром и сигары в дьюти-фри. Автобус гудит, хотя отдельные начинают вырубаться криво раскидывая ноги на креслах. Как хорошо, что мы не жили рядом с ними. За окном встаёт солнце освещая напоследок океан. А вот уже и аэропорт. Вкладываю пять евро в паспорт на посадке и по-испански прошу посадить нас вместе и на удачные кресла. Работник, вежливый стройный мужчина всё делает как надо, даже встаёт из-за стола, когда объясняет где сидим и куда сейчас идти. Смотрим на циферки в билете и поражаемся. Назад мы летим точно на тех же местах, что были у нас по пути из России. Мистика. Зона торговли крохотная, но добросовестная, русских и кубинцев пополам. Последние судороги шоппинга, спускаем наличность до нуля, подарки, ограниченность всё теми же нелепыми сувенирами, ромом и сигарами. Цены рычат. В друг замечаем кофе, которого не видели две недели. Дорого, но берём. Страна победившего социализма, нет кофе среди кофейных плантаций. Отпускаем дочку побродить по залу отлёта, поискать себе сувенир, но ничего не находит, возвращается. Сражаемся за вай-фай, сперва не получается, но затем вдруг прорывает и падаем в кресла и в сеть. Рядом без сознания натурально лежит молодая женщина с задравшейся футболкой, двое маленьких детей её трясут и пытаются разбудить каждые минуты три. Женщина почти не двигается, не открывает глаза, детей можно спокойно увести за угол и съесть. Не видно чтобы кто-то из сидящих был их папой или