семьдесят, чернокожая, волосы настолько короткие, что стрижка похожа на армейскую. На картинке она словно падает; несомненно, к этому причастен офицер конной полиции, лица которого не видно из-за шлема. Он схватил ее за левую руку. Оба танцуют на фоне хоровой линии протестующих и дронов-умиротворителей. – Амаль Сабри, – начал рассказ Монахан. – Журналист-фрилансер, на хорошем счету у левых благодаря своей работе по защите прав человека. Уроженка Сомали, но еще ребенком иммигрировала в Канаду. Родной город – Беледуэйне. Никаких ассоциаций, капрал?

– Вот эта личность, например. – «Просто Бен» постучал по своим часам, стерев парламент со стены; вместо политиков появилась женщина, рост примерно метр семьдесят, чернокожая, волосы настолько короткие, что стрижка похожа на армейскую. На картинке она словно падает; несомненно, к этому причастен офицер конной полиции, лица которого не видно из-за шлема. Он схватил ее за левую руку. Оба танцуют на фоне хоровой линии протестующих и дронов-умиротворителей. – Амаль Сабри, – начал рассказ Монахан. – Журналист-фрилансер, на хорошем счету у левых благодаря своей работе по защите прав человека. Уроженка Сомали, но еще ребенком иммигрировала в Канаду. Родной город – Беледуэйне. Никаких ассоциаций, капрал?

Беккер покачала головой.

– Воздушно-десантный полк? 1992?

– Извините. Нет.

– Ладно. Тогда скажем так: у нее есть еще одна причина не доверять канадским военным.

– Она последня, кто стал бы нас защищать, – заметила Эйсбах.

– Именно, – кивнул Монахан. – Вот почему я дал ей эксклюзив.

* * *

Они вступили в бой на нейтральной территории по предложению Сабри, что с неохотой одобрило военное командование: в кафе на террасе, где-то посередине Лэйтон-тауэр в Торонто, с видом на Лэйкшор. Терраса выступала из здания, как трутовик, паря над беспилотниками, летающими внизу.

«У нее чуть ли не патологическая эмпатия^[14] к жертвам, – Монахан перечислял слабые места Сабри так, словно отрывал лапки пауку. – Сердце тает от бездомных кошечек, бельчат с раком; кровь кипит при виде побитых женщин, подавляемых меньшинств, да и любого, кто оказался не с того конца стрекала^[15]. Ее ярость не показушна, она не разменивается на микроагрессию. Достаточно умна, бережет себя для крупных дел. Поэтому все еще ораторствует на крупных каналах, пока остальные из бригады бешеных дерутся за куски на микроблогах».

С высоты в двадцать этажей пешеходы походили на муравьев. Для Беккер они так и останутся такими маленькими: она сюда прилетела и улетит так же, уступка тем, кто предпочел бы провести это интервью в более контролируемых условиях. Тем, кто, по правде говоря, и вовсе попытался бы избежать подобного разговора. То, что они передали столько управления сторонней компании, много говорило о репутации «Оптического нерва» в области антикризисных мер.

«Если она посмотрит на тебя как на жертву – а ты именно жертва, – мы сможем превратить ее из агитатора в чирлидера^[16]. Если выставишь свои аугменты как орудие патриархата, уже к десерту станешь ее задушевной подругой».

А может, это много говорило о безнадежности ситуации, раз оптимальной стратегией сочли настолько отчаянный план.

«А вот и она», – пробормотал Монахан в ее левом виске, но Беккер уже зафиксировала цель: та окопалась за столиком рядом с ограждением. По эту сторону цветы и закуски; по другую – восьмидесятиметровый обрыв и верная смерть. Ведомый, без клыков, но по-прежнему недоверчивый, посылал тревожные сигналы культям ампутированных орудий.

Увидев Беккер, Амаль Сабри встала.

– Вы выглядите… – начала она.

«Как дерьмо».

Беккер не спала уже три дня. Со стороны это не должны были заметить; киборги не устают.

– В смысле, – спокойно продолжила Сабри, – я думала, что аугменты будут заметнее.

Огромные крылья, торчащие из спины, что насылают гнев Господень. Капрал Нандита Беккер, ангел смерти.

– Обычно так и есть. Но их сняли.

Рукѝ для приветствия никто не протянул. Женщины сели.

– Наверное, им пришлось. Если только вы не спите стоя. – Тут в голову журналистки явно пришла забавная мысль. – Вы же спите?

– Я – киборг, мисс Сабри. А не пылесос.

Вот, неожиданная вспышка раздражения, яркая искра на огромной черной равнине. После всех этих унылых и беспросветных часов бодрствования Беккер даже обрадовалась ей.

Будь дружелюбной. Давай понемногу. Не заставляй ее скалить зубы.

Хорошо.

Беккер повернулась в кресле, склонила шею так, чтобы журналистка смогла увидеть вершину черной эмалированной сороконожки, прикрепленной к позвоночнику.

– Укрепления на спине и трубчатых костях для переноски грузов. Мышечные накладки, почти двадцать джоулей на кубический сантиметр. – Машинальное перечисление спецификаций почти успокаивало. – Термоэлементы на более чем семьдесят процентов под большинством…

Понемногу, капрал.

– В общем, – Беккер пожала плечами, выпрямилась, – бòльшая часть аугментов внутри. А остальное подключается к разъемам – и вперед. – Она перевела дух, перешла к теме: – Я должна сразу сказать вам, что у меня нет полномочий говорить о деталях миссии.

Сабри пожала плечами:

– А я о них спрашивать не буду. Я хочу поговорить о вас. – Она постучала по меню, заказала креветки и пиво. – А вы что будете?

– Спасибо. Я не голодна.

– Разумеется. – Журналистка взглянула на Беккер. – Но вы же едите? У вас пищеварительная система сохранилась?

– Нет. Меня подключают к розетке, – улыбнулась капрал, показав, что шутит.

Вот, ты уже понимаешь, как надо.

– Рада, что вы все еще можете смеяться. – Лицо Сабри неожиданно окаменело.

Черт. Попались на пустом месте.

Левую ладонь неожиданно забила дрожь. Беккер убрала руки со стола, положила их на колени.

– Хорошо, – наконец сказала Сабри. – Давайте начнем. Должна заметить, что я очень удивилась, когда Спецвойска позволили мне поговорить с вами. Обычно в таких случаях они отказываются от комментариев, подчеркивают свою важность, а потом ждут, пока в луч прожектора не попадет какая-нибудь знаменитость.

– Я всего лишь следовала приказам. – Тик в ладони Беккер не проходил. Она сжала пальцы в замок.

– Тогда поговорим о том, о чем вы можете говорить, – продолжила Сабри. – Как вы себя чувствуете?

Беккер моргнула:

– Простите?

– О том, что случилось. О вашей роли