в инциденте. Как вы себя чувствуете?
Будь честной.– Ужасно я себя чувствую, – ответила она, голос был спокойным, но Беккер едва держалась. – А как мне еще себя чувствовать? – Ужасно, – признала Сабри. Она выдержала паузу, прежде чем надавить снова. – По официальной версии, это был сбой в системе. – Следствие еще не завершено, – тихо сказала Беккер. – И все-таки. Так говорят источники. Стреляли аугменты, а не вы. Никакого преступного умысла. Кляксы ложного цвета, расползающиеся по песку. – Вы чувствуете, как будто вы сами убили их?
«Говори правду», – прошептал Монахан.– Я… часть меня, да. Возможно. – Говорят, что аугменты не могут сделать ничего, чего бы не сделали вы сами. Они просто всё совершают быстрее. – Шесть человек решили порыбачить в пустом океане. Чушь какая-то. – Вы это так понимаете? – Сабри решительно наступала. – Мозг решает, что делать, прежде чем понимает, что все решено? Беккер с трудом сосредоточилась, с трудом кивнула. Даже так она казалась неуверенной, хотя журналистка вроде бы не заметила этого. – Это как… как пузырь, поднимающийся со дна озера. Мы не видим его, пока он не доберется до поверхности. А аугменты видят… причем почти сразу. – И как вы себя чувствуете в этот момент? – Я чувствую… – Беккер засомневалась.
Честность, капрал. Вы – молодец.– Словно у тебя за плечами есть хороший ведомый, помощник, и он всегда прикроет спину. Разберется с угрозой, которую ты даже не замечаешь. Только для этого он пользуется твоим собственным телом. Вы понимаете меня? – Насколько могу. Насколько может человек без аугментов. – Сабри слегка нахмурилась. – Так же было и с Тиони? – С кем? – Тиони Анока. Ризи Этерика. Ио… – Она замолчала, взглянув в лицо Беккер. – Я не знала, – произнесла та, не сразу собравшись со словами. – Как их звали? Беккер кивнула. – Я могу выслать вам список. Появился официант, поставил перед Сабри кувшин и тарелку с горячими красными эуфазиидами[17], оценил атмосферу и тут же безмолвно удалился. – Я не… – Беккер закрыла глаза. – В смысле, да, поначалу все было так же. Поначалу. Была угроза, так ведь? Потому что аугменты… Потому что я выстрелила. И меня бы уже убили раза четыре, если бы я постоянно выясняла, во что стреляю. – Она еле сглотнула комок в горле. – Только в этот раз я потом… стала осознавать. Почему я не заметила их приближения? Почему…
Капрал, осторожнее. Без тактических подробностей.– Некоторые из них все еще… двигались. Один даже говорил. Пытался. – С вами? В ультрафиолете рельефное стекло стола раскалывало случайные лучи солнца на крохотные радуги. – Без понятия. – Что они говорили? – Сабри тыкала креветки вилкой, но не ела. Беккер покачала головой: – Я не говорю на кирибати[18]. – Такая куча аугментов и никакого автоматического переводчика? – Я… я никогда не думала об этом. – Может, все эти умные машины видели поднимающиеся пузыри. Знали, что вы об этом не подумаете. Не захотите знать. И такая мысль Беккер в голову не приходила. – Значит, вы ужасно себя чувствуете, – сказала Сабри. – Что еще? – Что еще я чувствую? – Дрожь расползлась по обеим рукам. «Да что это за хрень, он же говорил, все будет нормально, говорил, что лекарства…» – Они дали мне пропранолол. – Беккер почти шептала и тут же задумалась, не пересекла ли черту, но голос в голове молчал. Сабри кивнула: – От посттравматического синдрома. – Я знаю, как это звучит. Я не жертва, ничего подобного. – Беккер уставилась в стол. – Только лекарства, кажется, не работают. – Это частая жалоба, когда дело касается передовых технологий. Все эти нейротрансмиттеры, синтетические гормоны. Слишком много взаимодействий. Все работает не так, как надо. «Монахан, ты козел. Ты же у нас такой профессиональный пиарщик, должен был знать, что я не смогу…» – Мне не просто плохо. – Беккер едва слышала свой голос. – Меня тошнит, мне больно… Сабри пристально взглянула на нее своими черными немигающими глазами. – Одного интервью нам не хватит, – сказала она, наконец. – Как думаете, мы сможем организовать еще пару встреч, набрать материала для полноценной большой статьи? – Я… мне нужно разрешение от командования. Сабри кивнула: – Разумеется. «Или, может, – подумала Беккер, – ты и так об этом знала».
А в двухстах пятидесяти километрах от них тихий голосок издал победный клич.