пожалуй, – не захотелось мне здесь задерживаться, – Раз у вас такое дело, то мы и строителей сюда вызвать не сможем, и дома продавать из «Волков» как? – риторически вопрошал я вслух.

– Дык то в «Волках», там ещё убедиться надо, какова ситуация. Мне туда ехать, потому и вас ждал, – гремел ответ его чеканным металлическим тоном, словно он теперь укорял меня в том, что я хочу свалить из такого места, – В «Волки» дорога через Ачит не лежит, – заявлял он, – Мы сейчас отъедем с пол километра да повернём направо, – принялся Георгий мне объяснять, – Там мимо Поедуг в Верхний Потам, деревенька такая, её насквозь проезжаешь, потом также сквозь Большой Ут и в «Волки», мимо Лузенины. Везде глянем ситуацию, – буквально вынуждал он меня с ним проследовать.

Подводить человека было нехорошо. Заодно я мог кроме должной деревни осмотреть продающиеся или ничейные участки в трёх, если не в четырёх, которые мы будем проезжать по пути. Раз уж всё равно там останавливаться, я могу и сам побыть «типичным козерогом» и поработать втрое больше, чем должен, на благо конторы и ради собственного кармана. Глядишь, и премию ещё дадут за всё это. Лишь бы кроме Ачита болезнь эта более нигде не распространялась. Коли уж дело в борщевике, то он мог расти где угодно, так что только ли здесь такое творится или ещё где народ хворает, можно было лишь догадываться.

– Ладно, составлю компанию, раз уж договаривались, – Авось этот борщевик не повсеместный в ваших краях, – В конце концов, вернувшись напуганным вусмерть ожогами, даже не доехав до «Волков», меня точно не ждёт от начальство ничего хорошего. За трусость по головке не погладят.

– Да ликвидируют его, борщевик неладный. Сейчас доктора разберутся, что к чему, сорт такой, погода такая, ещё чего. У нас жара ж стояла, «бабье лето», это сегодня день хмурый выдался. Надеюсь, не ливанёт, – говорил он, – В общем, срежут или выжгут этот борщевик к хренам собачьим, как везде обычно, – уверял участковый, – Вернут через неделю детей в семьи и жизнь наладится. Всех мазями и компрессами вылечат. Из моих коллег вон никто ещё не пострадал, да и местное население где-то на треть лишь заразилось. Просто меры надо вовремя предпринимать.

Вот я б тогда через неделю лучше бы и вернулся, зачем сейчас с ним пошёл? Не хотелось подводить ждавшего слугу закона, ещё ведь не примет второй раз, если уеду. С таким ссориться не хочется, да и хорошим человеком хочется остаться, раз уж планировали посетить деревню, поедем посмотрим.

Мы отправились на моей машине, так как он явно ждал меня именно для этого. Экономил ли бензин на своей, поломал личную или казённую колымагу или ещё что – я даже спрашивать не стал. Может, врачи санэпидемстанции какое сопровождение попросили. Какое мне дело? Мне подбросить не жалко, да и мужик он, кажется, толковый, о здоровье моём волновался, советы давал, мол, никого не трогать, не касаться.

Покинув восточный въезд в город, мы двигались по дороге, с которой я и приехал, до крупной развилки. Помню её, где-то здесь как раз Сергей Степанович мне и позвонил, отсюда я уж тихо, километров под сорок скоростью, добирался до Ачита, болтая с ним.

А вот участковый попался не из болтливых. Может, моя растерянность на вопрос о жизни в Екатеринбурге, точнее его интернатах, его оттолкнула от дальнейших бесед, может, что-то там себе обдумывал по поводу случившегося. В общем, лишних вопросов не задавал, следил за дорогой да попросил повернуть на Марийские Карши, первую из встречных деревень.

Признаков болезни там, слава богу, не оказалось, хотя о вреде борщевика люди были наслышаны. Это меня весьма успокоило, так что, если и дальше вверх от Ачита по северной дороге никто ни о чём таком не знает, значит можно не волноваться и смело делать свою работу.

Особо задерживаться в этих Каршах мы, правда, не стали. Я узнавать про участки пока не решился, по пути немало других поселений всё равно встретится. Зато в деревеньке Артемейкова тоже всё, казалось, в порядке, что давало серьёзное облегчение.

Мой спутник пару раз спрашивал не голоден ли я, он ещё там, в Ачите, предлагал перекусить, но так и не довёл меня до кафе или куда там собирался. Так что участковый, походу, был голоден, а я вот после вида тех волдырей напрочь весь аппетит потерял.

В Русский Потам мы отчего-то не заезжали, хотя указатель поворота я видел. Может, сам Георгий проморгал или посёлок был слишком уж далеко от нашей дороги, чтобы сворачивать, я карту местности особо не изучал. Маршрут в навигаторе был вбит из Ачита в Волки, но чем севернее мы ехали, тем всё хуже и хуже становилась дорога.

Вот сквозь Верхний Потам проезжали уже с остановкой, видя вспышки местной тревоги. Есть у них такие случаи, что человек покрывался нарывами и волдырями. Особенно старики страдали, как нам рассказывали. Мы, естественно, смотреть ни на кого не поехали, не врачи и не специалисты же, поверили на слово, но дальше двигались уже с явной опаской.

Ну, а дорога всё шла и шла без остановок и поселений долгое время, обращаясь в совсем уж сельскую местность, без асфальта под колёсами, добираясь до села Большой Ут, сквозь которое та самая река и петляла. Там вот ситуация была не лучше, чем в Ачите. Редкие люди расхаживали по улочкам, все стонали, с крупными, с кулак, волдырями на шее, едва не кидаясь на участкового, чтобы вызвал им помощь. Как будто сами никуда позвонить не могут, ей богу.

Разумеется, Георгий Владимирович тут же позвонил врачам, а мне сказал, что ареал этого борщевика от деревни к деревне различен и надо во что бы то ни стало проведать теперь Лузенину и Волки. Он хотел бы, наверное, и дальше, этим всем его Ачитский округ далеко не ограничивается, но меня напрягать в этом смысле он не хотел.

Да и если бы попросил, я бы, наверняка, всеми правдами и неправдами отнекивался от такой задачки. У меня своё дело, земли для конторы отыскать. Водителем к местному участковому я не нанимался. Одно дело, если б так, по-человечески, ещё пару-тройку деревень дальше объездить – это да, но по другим дорогам здесь скитаться и возвращаться в Ачит я не стану ни за что на свете.

И без того тошно от увиденных ужасов. Мужчины с голым торсом на улицах ходят и чешутся, на спине меж лопаток пузыри алые надуваются. Мне аж привиделось, что на одном нарыв буквально пульсирует, а дальше такое, что ни в страшном сне рассказать. Аж головой затряс, вытряхивая прочь все безумные и сумасбродные мысли. От страха и паники человеку такое почудиться может, что потом ещё и сердце не выдержит. Однако же и сам участковый шибко дальше этих «Волков» направляться не желал.

– Дальше лучше пешком, – сказал он, вылезая с пассажирского сидения из машины.

– Не проедет? –