Вадим Кучеренко Библейские истории
Адам и Ева
Прозрение… Забыть! И никогда не вспомнить. Но боль в груди: ни крикнуть, ни вздохнуть, А сердце вырвать – чем пустоту заполнить? Когда бессмертен ты, так одинок твой путь.Ах, Ева, Ева, зачем же ты узнала, Что у Адама ты была второй? Он только твой, невинная, считала. Но обернулось знание бедой.
Как жить не веря, мучаясь сомненьем: Он обманул, и он опять солжет? Не наслаждаться Еве лицезреньем Любимого, коль вера в ней умрет.
От плоти плоть, она одно с ним ныне. Их разделить – изгнать из тела дух И вынудить скитаться по пустыне, Не разрешив ему молиться Богу вслух.
Но если так, и в жизни нет отныне Ни веры, ни надежды, ни любви, И Евы будущее – слезы и унынье, Иди в Эдем, там яблоко сорви.
И надкуси, упейся сладким ядом. Отмщенья миг на вечность обменяй. Возмездие? Зато с Адамом рядом. Простить сумеешь – на себя пеняй…
Кто нашептал слова такие Еве? Спросить забыли и Адам, и Бог. Один любя, другой, карая в гневе, О том старался, чтобы мир был плох.
Заботы, и труды, и родовые муки, И мор, и глад, и смерть в конце пути… Дыханием Адам ей согревает руки. – Мой муж, за ревность ты меня прости!
Последний вздох, последнее прощание. Простил бы Бог, Адам не помнил зла. Как солона слеза, и тускло звезд мерцание… Пройдет и боль, как жизнь уже прошла.
Авель и Каин
Пустынен мир. Ни брата нет, ни Бога. Есть только жизнь, а в ней есть только страх, Что в день, когда окончится дорога, Земля отторгнет твой бездушный прах.Проклятие известь не вправе время. Быть Каином – не приведи судьба. Согнуло плечи ненависти бремя. А кровь такою темною была…
Отныне все твое: стада и земли, И даже Бог. Завиден твой удел. Остыла ревность. Запоздало внемли Рассудка голосу: ты этого хотел?
Простил бы брат. Но Бог иной породы. За жизнь придется жизнью заплатить: Пусть бесконечно долго длятся годы, И мертвый Авель вечно будет мстить.
Рассвет окрасит небо сгустком алым, Закат напомнит, как обида жгла… С рождения был Авель славным малым, С кончиною стал воплощеньем зла.
Плетется Каин, совестью измучен, И день, и ночь, не ведая куда. «Не сторож брату я», – ответ заучен, Как в камне высечен, до смертного одра.
Безумье где-то рядом, у порога. Переступи – и счастлив будь стократ… А в небесах о нем, взгляд отводя от Бога, Кровавыми слезами плачет брат.
Ной
И хлынул дождь; и ночь, и следом день. А там года как будто и столетья Идут дожди, жизнь превращая в тень И обращая время в лихолетье.Давно уж нет надменных городов И нищих сел – все сметено водою. Но некому сказать прощальных слов, Всех пережить позволено лишь Ною.
А Ною недосуг, ведь молится старик Весною, летом, осенью, зимою; На палубе и в трюме; хриплый крик Терзает небо, требуя покоя.
Нет в жизни смысла, он лежит на дне, А вместе с ним – привычные заботы. И все отдал бы, чтоб гореть в огне Геенны злой, коль нет другой работы.
Молитве рознь молитва; не услышал Безумца Бог; опять его призрел. Вода сошла; Ной с сыновьями вышел, Как только голубь вновь не прилетел.
Поклялся Бог: отныне всех простил, Плодитесь, размножайтесь, зла не будет. И радугу над миром засветил, Чтоб вспомнить о завете, коль забудет.
Так все и было; Ной трудился рьяно, Жил счастливо, вот только проклял Хама – Тот наготу отца увидел; Ной был пьяным, Но сына не простил. И разыгралась драма…
Быть может, дьявол был всему виной – Припомнил старику безумную молитву, И то, что род людской умножил снова Ной И вынудил его с людьми продолжить битву.
Лот
Все тяжелее с каждым шагом шаг. Не оглянуться; или все приснилось? – Опомнись Лот, Содом тебе не враг! Жена понять не может, что случилось.Но Лот молчит, в душе себя кляня, Что ненароком ангелов приветил. Ведь знал Содом; здесь не бывало дня, Чтоб грех содомский жертву не пометил.
Напрасно чужеземцев в дом впустил, Народ из ревности на Лота ополчился - Им дочерей суля, он, кто-то слух пустил, Мужей прекрасных сам познать решился.
А Лот невинен; был он оклеветан. Содом же переполнил чашу зла. Ему, на Лота не простив навета, Наметил Бог роль отпущения козла.
Но Лот – он содомлянин духом тоже. Здесь дом его, родные и друзья; Весь мир его, греха покрытый кожей. И в день один презреть его нельзя.
И содомлянкою жена его осталась. Ей вечно плакать соляным столпом На долю участь жалкая досталась, Когда погублен был огнем Содом.
А дочери… Как вышло, кто внушил им, Что в гневе Бог весь род людской спалил И возрождать его придется им одним? А из мужей лишь Лот, и тот нещадно пил…
Но время лечит все; и Лот, лаская внуков, Не любопытен был и дочерей прощал За то, что вновь мир полон детских звуков. Содом в душе храня, иного не искал…
Моисей
Пустынно в сердце. И кругом пустыня. Куда народ свой, Моисей, ведешь? Ужасно тешить тем свою гордыню, Что Бог велел – и ты их всех убьешь.Ведь убивал и прежде… Только ныне Расчет другой, и жертвам нет числа. Рожденным в рабстве золото святыня, Им Бог твой чужд, как порожденье зла.
Не укради, не лги и не твори кумира, Не возжелай жены чужой, его скота… Бывала разве с сотворенья мира Природа человека так чиста?
Жесток будь, Моисей, ведь за тобою, Насквозь порочны и в душе рабы, Плетутся грязною и грозною толпою Твои убийцы – лишь ослабни ты.
Глаза сверкают, дыры в рваном платье, Там – золотой телец, там – нож блеснет… О, богоизбранный народ, какое счастье, Что ни один из вас пустыню не пройдет!..
А Моисей бредет, не поднимая веки. Зачем глаза ему, когда прозрел давно: Так в океан текут, сливаясь шумно, реки, Им жертвовать собой с рожденья суждено.
Но океан велик, и жертвы все забыты; Так и народ твой будет, Моисей - Великой цели ради все убиты… Грех замолить не хватит жизни всей.
Так Моисей, ведя с собой беседы, Безумным видом всем внушая страх И божьим промыслом оправдывая беды, Всех пережил и схоронил их прах.
И лишь тогда он обратился к Богу. Сумев свое усердье доказать, Вслух заклинал он утолить тревогу – Конец пути из плена указать.
Ведь не напрасно жил он, орошая Молитвой небо, а пески слезами, Душой томясь и робко вопрошая, Доколь ему идти за миражами…
Услышал Бог, ему виденье было: Земля обетованная в цвету… И все, что в прошлом умерло, ожило. И умер Моисей… В раю ль? В аду?