О журнале

 В названии журнала его основатели хотели не только сообщить месторасположение редакции, но и обозначить уровень публикаций в издании, имя которого связано со столицей нашего возрожденного государства, также с одним из важнейших символов человеческой цивилизации в целом.

Иерусалимоцентричность журнала присутствует и в необычных — «топонимических» — названиях его разделов. В разделе «Львиные ворота» печатаются произведения авторов, живущих в Иерусалиме и окрестностях, в «Яффских воротах» — стихи и проза жителей Большого Тель-Авива, всего так называемого Гуш-Дана, а также прилегающих к нему Ашдода, Ашкелона, Нетании… Названия других разделов также связаны с соответствующими воротами Старого города, именами улиц и кварталов Иерусалима.

Первый номер журнала вышел в мае 1999 года. Несмотря на то, что издание наше посвящено, в основном, современной израильской литературе на русском языке, а может быть, именно благодаря этому, за прошедшее время «ИЖ», как отмечают читатели и профессиональные критики, стал вровень с ведущими «толстыми» литературными журналами, имеющими гораздо более продолжительную историю.

Среди наших постоянных авторов — Елена Аксельрод, Наум Басовский, Геннадий Беззубов, Илья Беркович, Ася Векслер, Илья Бокштейн, Семён Гринберг, Игорь Губерман, Анатолий Добрович, Лорина Дымова, Марк Зайчик, Михаил Зив, Елена Игнатова, Феликс Кандель, Григорий Канович, Арнольд Каштанов, Юлий Ким, Игорь Коган, Зоя Копельман, Феликс Кривин, Семён Крайтман, Леонид Левинзон, Эли Люксембург, Елена Макарова, Давид Маркиш, Петр Межурицкий, Рената Муха, Сергей Никольский, Дина Рубина, Зинаида Палванова, Морис Симашко, Алекс Тарн, Роман Тименчик, Владимир Фромер, Светлана Шенбрунн и другие израильские русскоязычные литераторы, завоевавшие признание в стране и за рубежом.

В журнале представлены и зарубежные известные прозаики, поэты, литературоведы из России, США и других стран — Степан Балакин, Татьяна Бек, Владимир Болотин, Леонид Гиршович, Александр Городницкий, Андрей Грицман, Владимир Друк, Леонид Кацис, Владимир Корнилов, Александр Лайко, Вадим Левин, Виктор Луферов, Шимон Маркиш, Александр Ревич, Дмитрий Сухарев, Александр Файнберг, Илья Фаликов, Ольга Чикина, Олег Чухонцев, Михаил Щербаков, Асар Эппель…

Большое внимание «ИЖ» уделяет ивритской литературе. Это новые переложения и литературоведческие исследования текстов ТАНАХа, (раздел «Город Давида»; в нем также печатаются материалы об истории города) и произведения израильских классиков ХХ века — Шай Агнон, Йеуда Амихай, Ури Цви Гринберг, Ханох Левин, Биньямин Тамуз… В журнале, в переводе на русский язык, публикуется также проза и поэзия наших современников — Иегудит Кацир, Эдгар Керет, Эйнат Якир…

Почти в каждом номере (раздел «Улица Бецалель») мы представляем графику и живопись бывших российских, а ныне — израильских художников. В 2001 году вышел специальный выпуск “Иерусалимского журнала” (на русском, иврите и английском), в котором представлена не только, но и живопись и графика 27 современных израильских художников-репатриантов.

В нынешнем году — в Иерусалиме!

Игорь Бяльский

Григорий Никифорович К вопросу о научном ганнибаловедении

…Что это за скверный город! Только где-нибудь поставь

какой-нибудь памятник или просто забор — черт их

знает откудова и нанесут всякой дряни!

Н. В. Гоголь. «Ревизор», действие первое, явление V 

Сначала так не было.

Первое же печатное сообщение о смерти Пушкина вызвало неудовольствие министра народного просвещения графа С. С. Уварова: «Писать стишки не значит еще проходить великое поприще!»

Через полвека другой граф, Л. Н. Толстой, сочувственно изобразил удивление человека из народа, узнающего об открытии в Москве памятника Пушкину, вся заслуга которого «только в том, что он писал стихи о любви, часто очень неприличные».

Но — к тому времени поэт и критик Аполлон Григорьев уже успел четко сформулировать: «Пушкин — наше всё», а писатель Ф. М. Достоевский пошел еще дальше.

В знаменитой пушкинской речи он провозгласил всечеловечность Пушкина как национального гения и многозначительно заметил: «Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия…»

Основание мемориальному объекту «Пушкин» было положено. Робкое предупреждение поэта, что вне своего творчества «…меж детей ничтожных мира, / Быть может, всех ничтожней он», в расчет не принималось.

Монумент (мавзолей, саркофаг — нужное подчеркнуть) кумиру имел целью прославление образцового русского человека — «Пушкина» — идеального во всех деталях, включая родословную.

А в ней была особая изюминка — один из прадедов по материнской линии, арап Петра Великого, генерал-аншеф Абрам Ганнибал. Для пушкинистов, жрецов свежевозникшей науки, крестник Петра оказался просто благодатью Божьей.

Вокруг происхождения арапа немедленно закипели оживленные дискуссии, появились многочисленные гипотезы, было написано немалое количество статей, монографий, проведены десятки научных конференций, защищены диссертации и получены ученые звания, состоялись многие зарубежные поездки за казенный счет и осуществились прочие приятности жизни — и так продолжается до сих пор.

Не беда, что надежных сведений о родине Абрама Ганнибала и его жизни до того, как он очутился в России, попросту нет — смутные воспоминания (или выдумки) пожилого военного инженера о своем детстве такими считаться никак не могут.

В какой-нибудь другой науке отсутствие исходных данных остановило бы исследователей — но не в пушкинистике.

Наоборот, теперь можно было не ограничивать свободу научной мысли — конечно, в соответствии с современными этой мысли правилами политкорректности.

Например, виднейший географ и антрополог Д. Н. Анучин к столетию со дня рождения поэта выпустил работу «А. С. Пушкин. Антропологический этюд», где доказывал, что Ганнибал — не негр, а эфиоп. Пушкин, правда, эти понятия не различал, но в конце позапрошлого века наука считала африканских негров расой, неспособной к какой бы то ни было умственной деятельности, а эфиопы относились к другой расе, хоть и не вполне арийской, но хамито-семитской. Эфиопское происхождение Ганнибала вытекало из того, что его правнук был немного похож на тамошних жителей (достоверных портретов прадеда не сохранилось, но для пушкинистики это не препятствие) и одновременно на некоторых евреев.

Другой крупный ученый, киевский психиатр И. А. Сикорский (он был экспертом обвинения на процессе Бейлиса) в