отвернул лицо в сторону. На миг даже испытала к сыто отрыгнувшему комку благодарность, грудь больше не болела, в теле ощущалась поразительная легкость. Да и здоровенные бидоны стали заметно меньше. Поколебавшись немного, подтянула ближе к себе сверток и положила голову на руку, внимательно разглядывая стремительно розовеющее лицо. Неприятный синий оттенок исчезал, опухоль под глазами тоже спадала прямо на глазах. Странно, очень странно. А реснички то у него оказывается длинные, темные и пушистые. И бровки черненькие, домиком. И губы красивые, на принцессины похожи, такие же пухлые, розовые. Гроза будущих девчонок. Усмехнувшись, подтянула под себя сверток, практически укрывая собой, делясь теплом тщедушного тела. Засыпая, совсем не заметила немигающий желтый взгляд маленького нага.
Часть 4 *** Ништхурак пребывал в бешенстве с того самого момента, как наглая человечка, даже не его жена, отказалась кормить сына и высказала ему в лицо «какая он редкостная тварь». Правитель нагов не привлекательным для самочек себя не считал, всегда находились те, что с удовольствием делили его постель. Но надо было отдать должное человечке, занявшей тело принцессы, по духу она нравилась ему больше. Ништхурак запустил руки в шелковистые волосы. В последнее время ему тяжело было справляться с непослушной гривой. И эти голодные крики сына. Он готов был придушить человечку, но договор сковывал его по рукам и хвосту. Как бы ни прискорбно это было, но с уходом настоящей души принцессы ничего не изменилось. Договор, защищающий человечку, все еще действовал. Да и ранее зеленые глаза, стали прежними. Придраться больше не к чему, разве что к противному характеру. Но поговаривали, у всех человечек после родов он менялся. Тяжело вздохнув, Ништхурак свернулся кольцами у окна. Крики сына снова возобновились. Не то чтобы мальчишка хотел есть, ему нужно было материнское внимание и кричал он больше от обиды, чем от голода. Женщина с ним своими эмоциями делиться совсем не хотела. А кормление… его магии хватало. Даже человеческие служанки тихо выступали против своей хозяйки, и совершенно точно не понимали отношений между матерью и сыном. Нагини кормили детенышей для того чтобы установить с ними связь. Как бы прискорбно это не звучало, но именно женщинам с детьми приходилось ее устанавливать. Отцов же, подкармливающих своих чад магией, это не касалось, связь устанавливалась еще в утробе. Резко выпрямившись, Ништхурак приблизился к окну. Кто-то нарушил границы его владений? Прислушавшись к себе, наг ничего не заметил, на первый взгляд все казалось спокойно. Отвернувшись, мужчина вернулся к своим мыслям. Именно мать должна дать имя ребенку, что опять его не устраивало. У его наследника окажется обыкновенное человеческое имя! Будущий правитель наг с человеческим именем! В пору идти топиться, но он прекрасно плавал. Этот договор… Ништхурак жалел о нем как никогда раньше. Его размышления прервал вбежавший взмыленный слуга, увидев нага в истинном обличье, он упал на колени, ударившись лбом об пол. Правитель поморщился, он не выносил заскорузлого запаха крови. — Хозяин, ваш сын с женой пропали. — Кто?! — Взревел не своим голосом правитель. Он убьет каждого, кто посмел притронуться к его сыну. Высосет каждую крупинку магии, осушит до донышка, выпьет всю кровь и порвет на части. Человеческий торс стремительно превратился в продолжение гибкого хвоста, грудные мышцы раздались в ширь, вместо шеи раздулся широкий капюшон, длинный раздвоенный язык торопливо опробовал воздух, широкой лентой проходясь над сгорбленной спиной слуги. Дополнительная пара рук в этот раз появилась резко, без особой боли. Ништхурак не любил полную трансформацию, всегда с врагами справлялся в привычной форме. Но в этот раз полный оборот сдержать не смог — похитили его сына. Из-под его носа, из-под его магии, в его же доме появился предатель! Ништхурак пришел в бешенство. Расправится со всеми, без жалости и сожаления. Золотистые глаза змея постепенно заволокла красная пелена ярости. Последняя, трезвая мысль, мелькнувшая в измененной голове — человеческая жена, увидев его, придет в священный ужас. *** Который день, трясясь в повозке под плотным покрывалом, прижимала к себе сверток. С того первого раза его у меня больше не забирали, да и сам мелкий больше истошно не орал. Исправно опустошал грудь, буквально округляясь на глазах. Иногда в синих глазищах замечала проблески разума, но скоро он засыпал, и я начинала думать, что показалось. За это время у нас вроде как образовался нейтралитет. Он молчит и не шевелиться — я кормлю. Благо от него не воняло, похоже, пеленки попались с магией. Чтоб ее, у них тут все на ней завязано, никак не привыкну. Чего только стоила эта повозка, покрытие под задом мягкое и упругое, сохраняет тепло. Полог хоть и колышется от движения, но дотронуться до него не смогла, что-то удерживало. И оно не было похоже на то, как укрепили окна в спальне. Хотя спальней те комнаты назвать сложно. Этакая мини-квартира в доме без кухни. Да и цвета приятные, в серо-зеленом тоне. Проклятье! Хотела бы я снова поваляться на диванчике в гостиной с книгой в руках, да с зажженным камином. Плевать, что лето. В отличие от спальни, она более темная, графитная, хотя напольное покрытие светлое и мебель воздушная, с завитушками и рисунками. Ну, два креслица у стола не вызывали желания посидеть в них, выглядели слишком неудобными, с высокими прямыми спинками. Жаль своего глупого поведения — закрыли окна в пол на балкон или террасу, не знаю, как у них оно называлось, но это явно было больше нашей лоджии. И много незнакомых растений в высоких рыжих кадках. Темная комната и светлые яркие пятна за стеклом… Сейчас мне хотелось туда, а не трястись на непонятном покрытии в повозке. Ну, или поваляться на широкой кровати с воздушным балдахином, плевать, что его у меня не было. Мысленно хихикнула. Видимо сняли, чтобы не повесилась. И да, порыться в огромном гардеробе в поисках теплого платья, более тщательно рассмотреть ткани и крой. Принцесса хорошо в этом разбиралась. С лету могла определить оригинальный материал или подделка. Иногда в мозгу пролетали ее мысли и образ действия. Много раз ловила себя на мысли о прошлых сорочках из ее дома. Наг не жадничал, обеспечил всем лучшим, а эта дурочка не понимала и требовала большего. Особенно, когда поняла, что забеременела. Господи, она так испортилась. Крики, капризы, постоянный плач. С другой стороны, я бы тоже рыдала, забеременев в семнадцать от глубокого старика. Пожалеть бы ее, но то как вела себя эта «ледь» не оставляло для меня шансов, ведь именно из-за нее я теперь здесь. Если я в
Часть 4 *** Ништхурак пребывал в бешенстве с того самого момента, как наглая человечка, даже не его жена, отказалась кормить сына и высказала ему в лицо «какая он редкостная тварь». Правитель нагов не привлекательным для самочек себя не считал, всегда находились те, что с удовольствием делили его постель. Но надо было отдать должное человечке, занявшей тело принцессы, по духу она нравилась ему больше. Ништхурак запустил руки в шелковистые волосы. В последнее время ему тяжело было справляться с непослушной гривой. И эти голодные крики сына. Он готов был придушить человечку, но договор сковывал его по рукам и хвосту. Как бы ни прискорбно это было, но с уходом настоящей души принцессы ничего не изменилось. Договор, защищающий человечку, все еще действовал. Да и ранее зеленые глаза, стали прежними. Придраться больше не к чему, разве что к противному характеру. Но поговаривали, у всех человечек после родов он менялся. Тяжело вздохнув, Ништхурак свернулся кольцами у окна. Крики сына снова возобновились. Не то чтобы мальчишка хотел есть, ему нужно было материнское внимание и кричал он больше от обиды, чем от голода. Женщина с ним своими эмоциями делиться совсем не хотела. А кормление… его магии хватало. Даже человеческие служанки тихо выступали против своей хозяйки, и совершенно точно не понимали отношений между матерью и сыном. Нагини кормили детенышей для того чтобы установить с ними связь. Как бы прискорбно это не звучало, но именно женщинам с детьми приходилось ее устанавливать. Отцов же, подкармливающих своих чад магией, это не касалось, связь устанавливалась еще в утробе. Резко выпрямившись, Ништхурак приблизился к окну. Кто-то нарушил границы его владений? Прислушавшись к себе, наг ничего не заметил, на первый взгляд все казалось спокойно. Отвернувшись, мужчина вернулся к своим мыслям. Именно мать должна дать имя ребенку, что опять его не устраивало. У его наследника окажется обыкновенное человеческое имя! Будущий правитель наг с человеческим именем! В пору идти топиться, но он прекрасно плавал. Этот договор… Ништхурак жалел о нем как никогда раньше. Его размышления прервал вбежавший взмыленный слуга, увидев нага в истинном обличье, он упал на колени, ударившись лбом об пол. Правитель поморщился, он не выносил заскорузлого запаха крови. — Хозяин, ваш сын с женой пропали. — Кто?! — Взревел не своим голосом правитель. Он убьет каждого, кто посмел притронуться к его сыну. Высосет каждую крупинку магии, осушит до донышка, выпьет всю кровь и порвет на части. Человеческий торс стремительно превратился в продолжение гибкого хвоста, грудные мышцы раздались в ширь, вместо шеи раздулся широкий капюшон, длинный раздвоенный язык торопливо опробовал воздух, широкой лентой проходясь над сгорбленной спиной слуги. Дополнительная пара рук в этот раз появилась резко, без особой боли. Ништхурак не любил полную трансформацию, всегда с врагами справлялся в привычной форме. Но в этот раз полный оборот сдержать не смог — похитили его сына. Из-под его носа, из-под его магии, в его же доме появился предатель! Ништхурак пришел в бешенство. Расправится со всеми, без жалости и сожаления. Золотистые глаза змея постепенно заволокла красная пелена ярости. Последняя, трезвая мысль, мелькнувшая в измененной голове — человеческая жена, увидев его, придет в священный ужас. *** Который день, трясясь в повозке под плотным покрывалом, прижимала к себе сверток. С того первого раза его у меня больше не забирали, да и сам мелкий больше истошно не орал. Исправно опустошал грудь, буквально округляясь на глазах. Иногда в синих глазищах замечала проблески разума, но скоро он засыпал, и я начинала думать, что показалось. За это время у нас вроде как образовался нейтралитет. Он молчит и не шевелиться — я кормлю. Благо от него не воняло, похоже, пеленки попались с магией. Чтоб ее, у них тут все на ней завязано, никак не привыкну. Чего только стоила эта повозка, покрытие под задом мягкое и упругое, сохраняет тепло. Полог хоть и колышется от движения, но дотронуться до него не смогла, что-то удерживало. И оно не было похоже на то, как укрепили окна в спальне. Хотя спальней те комнаты назвать сложно. Этакая мини-квартира в доме без кухни. Да и цвета приятные, в серо-зеленом тоне. Проклятье! Хотела бы я снова поваляться на диванчике в гостиной с книгой в руках, да с зажженным камином. Плевать, что лето. В отличие от спальни, она более темная, графитная, хотя напольное покрытие светлое и мебель воздушная, с завитушками и рисунками. Ну, два креслица у стола не вызывали желания посидеть в них, выглядели слишком неудобными, с высокими прямыми спинками. Жаль своего глупого поведения — закрыли окна в пол на балкон или террасу, не знаю, как у них оно называлось, но это явно было больше нашей лоджии. И много незнакомых растений в высоких рыжих кадках. Темная комната и светлые яркие пятна за стеклом… Сейчас мне хотелось туда, а не трястись на непонятном покрытии в повозке. Ну, или поваляться на широкой кровати с воздушным балдахином, плевать, что его у меня не было. Мысленно хихикнула. Видимо сняли, чтобы не повесилась. И да, порыться в огромном гардеробе в поисках теплого платья, более тщательно рассмотреть ткани и крой. Принцесса хорошо в этом разбиралась. С лету могла определить оригинальный материал или подделка. Иногда в мозгу пролетали ее мысли и образ действия. Много раз ловила себя на мысли о прошлых сорочках из ее дома. Наг не жадничал, обеспечил всем лучшим, а эта дурочка не понимала и требовала большего. Особенно, когда поняла, что забеременела. Господи, она так испортилась. Крики, капризы, постоянный плач. С другой стороны, я бы тоже рыдала, забеременев в семнадцать от глубокого старика. Пожалеть бы ее, но то как вела себя эта «ледь» не оставляло для меня шансов, ведь именно из-за нее я теперь здесь. Если я в