Дивного бога в народе Фолганда.

Между жрецом и божеством затеялся диалог, но Вельда отвлеклась, потому что случайно посмотрела на Стефана Фолганда, застывшего возле камина. Его пальцы с такой силой сжимали бокал, что побелели, если это было возможно. От природы ли или по иной причине он был довольно бледен, и Вельда только теперь заметила какой у него измождённый вид. Вид человека, болеющего долго, тяжело и неизлечимо. Неулыбающиеся губы сложились в тонкую черту, скулы и нос заострились. Тонкий профиль мертвеца на фоне жаркого огня камина.

Кукольник продолжал дёргать за нити, марионетки отзывались под чуткими пальцами, а Стефан словно готов был дёргаться вместе с ними. Он продолжал сжимать бокал сильнее и сильнее.

Вельда перевела взгляд на представление и успела увидеть, как из мешка жреца вываливается куколка ребёнка, падая прямо к ногам Дивного бога.

— Вот так подношение! — нарочито весело сообщил всем кукольник. — От такого не откажется Дивный бог и спасёт нас от чёрной чумы!

И рука брата лорда дрогнула, раздался хруст, звон, бокал распался на части, а на пол брызнула кровь.

Зала охнула и подалась назад, ближе к выходу. Однако никто не ушёл, продолжая наблюдать, что же произойдёт дальше. Но все были готовы сбежать в любую минуту. Пустоты вокруг Стефана Фолганда стало больше. Пролилась кровь мага, и никто не хотел на своей шкуре узнать, к чему это приведёт. И только рыжий всполох ринулся к камину. А за всполохом двинулась и вернулась обратно широкоплечая мужская фигура. В мягком лице Григора появилась отчаянная свирепость, но подойти к магу он не осмелился.

— Сейчас, я помогу, — девушка быстро перевязывала магу руку, без разрешения и слов, подчиняясь лишь порыву.

А Стефан продолжал сидеть, смотря в одну точку, вытянув руку с полотенцем, мгновенно ставшим красно-бурым.

— Как много крови, — Вельда закусила губу.

Крови она не боялась. Но как же «ледышка»? Вдруг истечёт кровью, умрёт у всех на глазах. И где, прямо у них в трактире. Совсем не хотелось бы.

Стефан моргнул и очнулся.

— Оставь!

Выдернул руку из рук девушки. Зло, отчаянно, но Вельда успела заметить на сгибе кисти старые белые шрамы.

— За бокал и прочее, — так же резко, зло, достал золотые, припечатал к столешнице.

Как тёмный вихрь птицей пролетел через залу. Хлопнул входной дверью. Люди выдохнули, но напряжение не рассеялось. Вельда сидела на полу, видела растерянные лица вокруг. Никто не понимал, что же произошло такого, отчего с магом случилось странное. Человек с узким лицом, недавно твердивший о подношениях жрецам, заговорил первым:

— Ты думай, что делаешь, кукольник. На жреческий суд захотел, богохульник!? Дивный бог — добрый бог и не примет человеческих жертвоприношений.

От былого веселья не осталось и следа, ссутулившись зрители стали молча покидать трактир.

— Это только легенда, — испуганно оправдывался кукольник. — Все знают…

— Лучше уходи. Найдётся кто, да доложит жрецам, — хозяйка Рейна многозначительно посмотрела в сторону узколицего и принялась замывать кровь перед камином.

— Давай я, тётя.

Вельда сама взялась за уборку, размышляя над тем, какой странный вышел сегодня вечер. Сказка была разрушена. Или это такая страшная сказка про колдуна. Подобные истории встречались Вельде в книгах, пугали, не отпускали какое-то время, приходя ночными кошмарами. Со временем она научилась не бояться страшных сказок.

Новая страшная сказка как будто пыталась выйти в реальность девушки и во всем виноват брат землевладельца, маг Стефан Фолганд. Или не виноват? Тщательно протирая пол, девушка так и не могла решить, как ей относится к новому посетителю её сказочного мира.

Глава 3

К вечеру снова подморозило. Для Фолганда весной привычная погода и жители старались одеваться соответствующе для любого каприза природы. Богатые горожане, знать, жрецы всегда имели при себе тёплый плащ с капюшоном. Портнихи творчески относились к своей работе и всячески расшивали, украшали плащи заказчиков, соревнуясь в мастерстве.

У человека, который неторопливо двигался по улице столицы, плащ был отменно скроен из плотной ткани, но весьма прост по отделке: лишь небольшое изображение ворона на спине и окаймление из чуть заметных закорючек.

Плащ явно был тёплый, но мужчина постоянно кутался, прижимал ткань к телу и никак не мог согреться. Вероятно, не удалось бы ему это сделать и летом. Хоть сто плащей надень. Лёгкий озноб давно стал привычен в такие дни.

Стефан почти бездумно брёл по городу и боролся с собственной памятью. Как бы хорошо забыть всё. Он мучительно заставлял себя не думать, пропускать образы, что подкидывала память. Заполнял мысли воспоминаниями простыми или более далёкими, чем последние годы.

Как счастлив и свободен был в детстве Стефан. Вместе с братом они играли и исследовали родовой замок, залезая в каждый укромный уголок, находя все новые и новые забавы. Как близки они были с братом в те годы, делили награды за успехи и наказания за шалости, делили на двоих все секреты. Вместе учились боевому искусству у капитана стражи замка. Погодки, они казались неразлучны.

На самом деле «замок» слишком громкое название для сложного строения из камня, где издавна жили Фолганды. Каждое новое поколение достраивало что-то своё — лепили башни и пристройки как попало, наращивали этажи. Скорее птичье гнездо, а не родовое имение. Воронье гнездо. Но и оно было родным и любимым, оставаясь в памяти тёплыми воспоминаниями и безграничным чувством свободы. Свободы, которой никогда больше не будет. Самым страшным словом для Стефана оказалось слово «навсегда».

Ноги сами собой привели к «Пустой бочке». Значит так тому и быть. Трактир мгновенно окутал теплом и пряным духом трав. На пару секунд Стефан перестал чувствовать озноб, но затем дрожь вернулась. Камин, только он спасёт и согреет. Обрывок разговора долетел до сознания:

— …скоро великий праздник и нужно показать Дивному богу нашу преданность, принести дары жрецам для подношений.

Как лезвием полоснуло по живому. Понял Стефан, что напрасно сегодня пришёл в «Пустую бочку». Накануне праздника только и разговоров о Дивном боге, да жрецах. Никуда не скроешься. И о лордах сплетничают, как всегда. Прекрасно знал молодой брат лорда, кто главная тема сплетен в Фолганде. Но в определённые моменты жизни невозможно ему было оставаться наедине с памятью. Поэтому так тянуло побыть рядом с живыми.

— А ты сам не из жрецов ли часом? — он вложил в свой вопрос, заданный скорее в пространство, всё возможное презрение и ненависть.

Цель достигнута, человечек с узким