Максим Волжский Эволюция

1

Челябинская область. Середина июля 2081 года.

Набросив на обнажённые плечи белые простыни, три курсантки службы ликвидации тварей, сокращённо СЛТ – наблюдали, как горит загородный дом. Пожар случился глубоко за полночь. Построенный из бруса двухэтажный особняк горел страстно и с удовольствием. Пламя подбиралось и к баньке, злобно облизывая крышу, чтобы убить. Потому что за бревенчатыми стенами хоронились пойманные в ловушку самцы.

«Живы ли бедняжки или уже угорели?» – гадали семнадцатилетние девушки из службы ликвидации. Ещё тридцатью минутами ранее они заманили тварей в баню, успели попариться с ними, выпили по рюмочке «горькой», а затем заблокировали выход, подперев дверь железной трубой.

С самцами общались неожиданно весело и легко, будто знались не первый год. Один из диких – молоденький, беленький, с длинными кудряшками до плеч – постоянно болтал. Рассказывал пошлые анекдоты, задорно смеялся, закидывал кудри назад и улыбался так широко, что становилось не по себе. Даже странно вышло: тварь, а такой забавный и симпатичный. И почему он такой упрямый?.. такой неразумный?

Девушки смотрели на дверь, подпёртую трубой, прижимаясь плечиками друг к дружке, чтобы не было так тревожно за тварей внутри.

Курсант Синеглазова опомнилась скорее своих подруг. Включив рацию, скрытую в ушном отверстии, она срочно вызвала главное действующее лицо операции – старшего ликвидатора, майора Булата Моисеев; человека сурового, можно сказать, безжалостного к самцам.

– Почему загорелся дом? Вы в порядке? – отозвался Булат.

Голос его был твёрд, но чувствовалось участие. При всей строгости профессии в глубине души сорока шестилетний Булат оставался романтиком, который зачитывался по ночам старыми книгами, которые давно под запретом. Одну из книг писателя Мопассана он читал в третий раз.

– С нами всё хорошо, товарищ майор. Думаю, электропроводка не выдержала. Короткое замыкание. Несчастный случай, – вздохнула курсант Синеглазова. – Пожарных надо бы вызвать. Ведь сгорят заживо. Жалко. Вдруг не успеете.

Каждый ликвидатор, это разносторонний профессионал. Он и оперуполномоченный, и следователь, и строгий судья, и хирург высшей категории, и, безусловно, спасатель.

– Ожидание три минуты. Скоро вытащу их. Не сгорят, не переживайте, – надевая боевой костюм пожарного, сообщил Моисеев.

Он не боялся огня. Булат всегда по-армейски собран и требователен к себе. «Нет никакой судьбы. Есть определённый человек и его навыки», – отгоняя предрассудки, думал ликвидатор.

С раннего утра, сразу после подъёма его лихорадило. Путались мысли. Температура была нормальной и никаких симптомов болезни. Но кто знает, как болит душа? Есть ли тот врач, что пропишет верное лекарство?

Прошло ровно три минуты. Близ особняка, в десяти метрах от бани приземлился летательный аппарат службы СЛТ. Облачённый в защитный костюм, но без шлема, майор Моисеев вышел из машины с радужной полосой на борту.

– Дикие в бане? – спросил Булат.

– Там они. Там, – не могла успокоиться Синеглазова. – Не по-человечески это, товарищ майор. Не дай бог, угорят. Вы уж постарайтесь – и чтобы без боли.

Булат покосился на курсантку.

«Характер у неё стальной. Но отчего-то раскисла, – удивился он. – Что интересно случилось? Взрослеет, наверное?»

Третьекурснице Синеглазовой всего семнадцать. Совсем девочка. По закону лишь в двадцать три года разрешено иметь права на управление летательным аппаратом и покупать марихуану с баночкой алкоголя, а эта кроха в свои семнадцать уже служит Родине. Работа у неё, право дело не сахар, потому и нервы шалят. Ведь ребёнок ещё.

Синеглазова давно приглянулась Булату. Она сообразительная, дельная. Красивая к тому же, что, впрочем, неважно. Ликвидатор знал её матерей. Первая работала паспортисткой, вторая – служила в СЛТ, в медицинском отделе. Обе женщины – сильные женщины.

– Скажи, Синеглазова, надоело быть приманкой? Может быть, тебе в розовый отдел перевестись? Могу посодействовать, – рекомендовал ликвидатор повышение по службе.

– Розовый отдел?.. – замечталась девушка, прикрывая простынёй упругую грудь. – Скоро получу звание лейтенанта. Не могли бы вы замолвить словечко. Хочу остаться здесь, в СЛТ.

Карьерный рост, безусловно, важен, но юная курсантка вспоминала сегодняшних тварей. Если она откажется от работы в СЛТ, то больше никогда не увидит диких созданий. Не сможет общаться с ними. Роль жертвенной приманки вполне устраивала её. И, вообще, девушке нравилась близость с тварями.

Один из самцов был кудрявый. Второй – русоволосый с короткой стрижкой. Третий – чёрненький с таким густым чубом, что хотелось запустить пальцы в его волосы и прижаться, чувствуя удары мужского сердца. Чёрненький самец явно уроженец южнославянских областей. А тот беленький с кудрями – он такой неловкий, ранимый, словно котёнок. И остальные тоже как дети. Их обмануть оказалось так просто, хоть от премии отказывайся.

Девушки находились в наряде. Когда поступал тревожный звонок, они радовались пищащему коммутатору, словно получали бесплатную путёвку в Крым. Но поразительнее другое. После выполненной операции курсантки всегда выглядели счастливыми, с нетерпением ожидая того дня, когда снова встретятся взглядами с дикарями, ощутят прикосновение жадных рук, мечтая тонуть в жарких поцелуях, словно в лазурных морских волна́х.

Вовсе неясно, отчего столько эмоций? Неужели всё дело в развратных дикарях, с которыми борется закон? Возможно, в этих заблудших людях, не признающих эволюции нравов, есть что-то, чего нет в других мужчинах. Вот Булат Моисеев. Он высок, статен. Его уважают. Но разве в нём сохранилась первобытная страсть?

Молоденьких курсанток предупреждали. Опытный преподаватель, полковник Ольга Еленовна Смаковник лично консультировала на сборах. Она разъясняла опасность, исходящую от самцов. Ольга Еленовна ещё помнила те времена, когда женщины терпели унижения, подвергаясь немыслимому действу, издревле называемому – соитием. Строгий преподаватель в авангарде первых женщин воспользовалась правом данным ей конституцией и сменила отчество отца, взяв имя матери вместо него. Полковнику Смаковник курсантки доверяли, поскольку Ольга Еленовна точно знала, как избежать желания влюбиться в одичавших мужчин.

– Ты, Синеглазова, подумай о моём предложении, – сказал Булат, надевая шлем.

Затем он накинул капюшон огнеупорного костюма «Гефест, чтобы отворить дверь и войти в горящий сруб. Там в баньке его ждала встреча с людьми, у которых нет совести – нет уважения к конституции Великой страны. Булат не испытывал жалости к тварям, не