шло совсем иначе, если бы перед ним не сидел один из лучших сотрудников отдела, с любым другим подозреваемым разговор строился бы совсем иначе.

— Ты знаешь, в чём тебя обвиняют? — издалека начал Андерсон, получая в ответ утвердительный кивок.

— Я уже устал слушать о том, что из архива с вещественными доказательствами пропало порядка пятидесяти кусков зелёных. И уже который раз я говорю о том, что понятия не имею, какого хуя это вешают на меня! — Рид раздражённо ударил по столу ладонью, натянувшаяся цепочка наручников негромко звякнула в такт движению, а холодная сталь кольца неприятно впилась в натёртую кожу на запястье.

— Сегодня с утра провели обыск у тебя дома, три тысячи нашли под матрасом, ещё две — на кухне. Не расскажешь, Гэвин, откуда у простого служащего полиции столько наличных? — Лейтенант вальяжно откинулся на неудобном стуле, следя за нарастающим удивлением на чужом лице. — Рид, ты не первый коп, которого поймали на краже, воруют многие. Кто-то по старинке балуется коксом, кто-то ворует по паре грамм «льда», некоторые тащат драгоценности или деньги, но ты первый на моей памяти, кто спиздил такую сумму, — в голосе мужчины сквозило разочарование.

— Твою мать, Хэнк, я одиннадцать лет в полиции, я жопу рвал, чтобы выбраться в люди, продвинуться по службе! Я не настолько долбоёб, чтобы красть под носом у своих коллег и под наблюдением десятка камер! — негодовал Гэвин.

В ответ лейтенант молча начал раскладывать перед ним размытые кадры с камер видеонаблюдения, которые с трудом смогли восстановить техники. На них виднелась спина Рида, скрытая неизменной коричневой курткой. Вот он в 22:41 заходит в хранилище, вот он в 22:44 самом хранилище трётся возле ящика, в котором хранились деньги. И хоть качество кадров было откровенно дерьмовое, даже при отсутствии лица только слепой не узнал бы одежду и фигуру Гэвина. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. Видеозаписи были удалены ровно в тот день, когда обнаружилась пропажа, а восстановленные кадры и найденные у него дома наличные позволяли предъявить обвинения.

— Ты неплохо потрудился, записи удалил под чистую, техникам пришлось знатно повозиться, чтобы восстановить хотя бы эти кадры. Да, ты можешь и дальше упираться, что ничего не брал, что на кадрах не видно лица или не видно, как ты берёшь деньги в руки, но не мне тебе объяснять, что для присяжных даже имеющихся доказательств будет достаточно для вынесения приговора, — Андерсон сделал небольшую паузу, внимательно следя, как отчаяние начинает проступать на обычно наглом лице. — Тебя с позором уволят, без всякой возможности восстановления, за кражу такой суммы тебя ждёт несколько лет тюрьмы. Ты же знаешь, что делают в тюрьмах с копами, даже с бывшими. Так ответь, Гэвин, стоило оно того?

— Мне нужен адвокат, — послышался в ответ обречённый шёпот.

Бесплатный адвокат — это худшее, что могло придумать государство, ведь каждый раз почти лотерея. Гэвину не повезло, ему выпал проигрышный номер. Никакой мотивации, никакой заинтересованности в светло-карих глазах напротив, особенно после ознакомления с имеющимися материалами. За его дело взялся пухлый коротышка с блестящей залысиной, обрамленной подернутыми сединой чёрными волосами, которого в отделе давно прозвали Верняк, потому что если дело вел он, то подсудимый всегда оказывался за решёткой. Ещё на этом этапе, когда коротышка изучал его дело, Гэвин понял, что прозвучит совет написать чистосердечное признание. Если признается, то отсидит год-другой, а если прокурор будет очень благосклонен, то отделается условным сроком, но добровольно брать на себя вину в преступлении, которого не совершал, Рид не собирался. Не важно, какая тварь решила его подставить, подкинув ему в квартиру часть сорванного куша, но лучше сожрать собственный язык, чем добровольно ставить на себе клеймо вора.

В итоге послав на хуй непутёвого юриста, Гэвин показал средний палец следователю, который вёл его дело. Жирный мудак в заляпанной каплями кетчупа серой рубашке, сменивший Хэнка, наблюдал за каждым действием наглеца через непрозрачное стекло. Ещё с первой встречи следователь мечтал набить морду зазнавшемуся сопляку, но служебное положение не позволяло. Мужчина успокаивался лишь тем, что в тюрьме Риду точно покажут, где его место.

Так и не подписав признание, бывший сержант Гэвин Рид с гордо поднятой головой был отправлен в камеру предварительного заключения. За ту неделю, которую он провёл в ней в ожидании суда, посетить его пришли лишь однажды. Хэнк был единственным, кто решил развеять одинокие будни своим неожиданным появлением.

— Ты же понимаешь, Гэвин, какой пиздец ждёт тебя в тюрьме? — тихо спросил мужчина, разглядывая ярко-оранжевую робу, которая сидела на бывшем сержанте непривычно ярким пятном. — Сброд из разномастных гондонов там только и ждёт шанса поквитаться с копом, а тех, кто выёбывается, стараются быстро и без шума прикончить где-нибудь в душе.

— Знаю, но это геморрой на мою жопу, а не твою, — пробубнил в ответ Рид.

Он не понаслышке знал, что делают в тюрьме со служителями закона, даже бывшими, ведь для заключённых не существует бывших копов. Не особо важно, за что ты сел, исход почти всегда один и тот же. Если повезёт, то будешь получать пизды несколько раз в неделю и коротать свои дни в медпункте или ходить с порванным очком из-за постоянных изнасилований; а не повезёт, так ко рваной жопе добавится нож под ребро или удавка из простыни на шею. А в качестве дополнения ещё и лейку от душа в задницу засунут. Рид пару раз расследовал подобные смерти, приятного в этом было мало, а зная свой всратый язык, который с годами он так и не научился держать за зубами, он был уверен в менее благоприятном исходе.

— Хуй им всем, Хэнк, я могу за себя постоять, ты и сам знаешь, драться я умею, а безропотно натянуть себя на чей-то член я уж тем более не позволю. Не я первый, кто попадает в тюрьму, не я последний, уж протяну как-нибудь, — произнёс Гэвин, решительно смотря в глаза бывшего коллеги.

— В этом и проблема, Рид, лучше бы ты позволил. А ведь всего этого можно было избежать, если бы не трогал то, что тебе не принадлежит.

— Я уже говорил тебе, что ничего не брал. Сейчас я не могу этого доказать, а тот жирный хуила палец о палец не ударит, чтобы прикрыть меня и докопаться до сути, но я всё равно этого не делал, — бывший сержант со всей серьезностью смотрел в голубые глаза напротив. — Может, я тот ещё мудила, но так низко ни за что бы не