— Ну и… — начал Рид и прервался, чтобы прочистить осипшее горло. — И как давно у вас двоих это началось?
— Три года, пять месяцев и шесть дней назад, — ответил Коннор и непонимающе поднял брови, когда Хэнк недовольно на него зашипел.
— Охуеть! — выкрикнул Рид и обернулся по сторонам, ловя на себе несколько осуждающих взглядов. Продолжил он громким шёпотом, — три года, Андерсон. Я думал, вы только недавно начали свои мутки. Как так вышло вообще, ты же сам говорил, что он раздражал тебя с момента знакомства?
— Как и я тебя, — вмешался в разговор Ричард. — Видимо, у нас семейная черта сначала бесить натуралов, а потом соблазнять их.
— Видимо, — буркнул Хэнк и отвёл взгляд. — Да, мы вместе, да, я на старости лет запал на сопляка и совершенно об этом не жалею. Больше об этом я говорить не намерен, и уж не тебе, Рид, меня осуждать.
— И в мыслях не было. — Гэвин слегка отодвинулся, позволяя подошедшему официанту поставить перед собой тар-тар из оленя. — Просто не ожидал от тебя. Что ж, зато выражение «старый пидорас» в твоём случае заиграло новыми красками. Вот подчинённые-то в восторге, да, капитан Андерсон? Кстати, как тебе новая должность?
— Привыкаю. Джеффри знатно меня подставил, порекомендовав в качестве своего преемника. Я ведь тоже собирался выходить на пенсию, а теперь приходится пыхтеть над отчётами, будь они не ладны, — ответил Хэнк и кивнул в качестве благодарности, когда официант принёс ему и Коннору порции карпаччо из сладкой креветки.
Когда ещё через минуту Ричарду принесли салат, неловкость позабылась. Разговор кипел, мужчины делились новостями с работы, яркими изменениями и обменивались планами на ближайшее будущее. Коннор поделился впечатлениями о недавней поездке с Хэнком в Италию, показал несколько десятков фотографий с достопримечательностями и парочку смешных сэлфи. Ричард изредка задавал вопросы, преимущественно Андерсону, и постепенно вытягивал из него интересующую информацию, понимая, что брат сделал правильный выбор. Раскрасневшийся от красного вина Гэвин сдержанно смеялся над байками Хэнка и воспоминаниями со времен работы детективами. Былой скептицизм относительно идеи двойного свидания растаял в приятной дружеской атмосфере, но стоило Ричарду выйти на перекур и забрать брата с собой, за столом снова повисло молчание.
Гэвин понимал, что должен заговорить первым, но слова, что он держал в себе много лет, не желали обретать свободу. С трудом взяв себя в руки, Рид всё-таки начал:
— Знаешь, Андерсон, я столько всего хотел тебе сказать. О том, как ненавидел тебя: за алкоголизм, за вечные подставы, когда ты напивался до беспамятства, а мне приходилось срываться среди ночи и лететь на твои вызовы. Я ведь когда узнал о том, что буду работать под руководством знаменитого самого молодого лейтенанта Детройта, был даже рад, думал, смогу многому научиться, быстро продвину карьеру. А потом увидел тебя: с бодуна, вонючего, помятого, постаревшего, стало так противно и мерзко. Только спустя годы я понимаю, что сам виноват, придумал себе кумира, а реальность проехалась катком по фантазиям, разбив их вдребезги, — говорил Рид, зацепившись взглядом за растение в углу. — Поэтому, когда ты решил мне поверить, помогал, хотя после суда все отвернулись, я не мог себя остановить, продолжал вести, как последний мудак. Ты старался по мере своих сил, а я… Я — это я. Но мне кажется, что пришла пора закрыть последний гештальд. — Гэвин перевёл взгляд на молчаливого слушателя. — Спасибо.
Хэнк молча пожал протянутую руку.
— И только попробуй испортить момент и пиздануть, что уже не надеялся получить от меня благодарность.
— Хорошо, я промолчу, — утробно посмеялся Андерсон и расслабленно откинулся на спинку удобного диванчика.
Остаток вечера пролетел незаметно. Расслабившийся от выплеснутых откровений и выпитой бутылки вина Гэвин к завершению ужина откровенно подтрунивал над Хэнком и Коннором, провоцируя их хотя бы на невинный поцелуй. Когда выслушивать детские подначивания надоело, Андерсон обнял медвежьей лапой Коннора и впился поцелуем в губы. Едва сдержав рвущийся на свободу свист, Рид несколько раз похлопал, когда мужчины оторвались друг от друга.
— Кажется, теперь я видел всё. Ну, за вас, голубки! — И опрокинул в себя остатки вина.
Когда за окном окончательно стемнело, мужчины тепло распрощались. Придерживая слегка перебравшего Коннора за талию, Хэнк погрузил свою ценную ношу на заднее сиденье машины и сел за руль. Ричард, бесстыдно лапающий мужа за задницу, подтолкнул его в сторону подъехавшего такси.
— Ну что, Гэвин, скажешь, плохой был вечер? — прошептал Ричи, прижав мужа к себе.
— Ты и так знаешь ответ, — буркнул надувшийся Рид. — Всё было охрененно. Я даже не жалею, что лишился вечернего отсоса, но неделю мыть посуду точно не стану, максимум — три дня.
— Тебе не кажется, что немного нечестно сейчас менять условия? — Ричард вопросительно изогнул пушистую бровь.
— Нет, не кажется.
— А если я всё-таки сегодня сделаю минет?
— И этот человек говорит мне про честность, — наигранно возмутился Гэвин и вмиг посерьезнел. — Я ведь не поблагодарил тебя. Спасибо, что дал возможность нормально поговорить с ним.
— Тебе это было нужно. — Склонившись к мужу, Уайт ласковым поцелуем коснулся гладко выбритой щеки.
— Как и минет в твоём исполнении, — смутившись, глупо перевёл тему Рид.
— И мытая посуда в твоём, — со смешком согласился Ричард и посмотрел на Гэвина. Одна только радость в глазах любимого человека стоила того, чтобы целый месяц уговаривать Коннора и Хэнка прилететь в Вашингтон.
Радость и свобода от мыться посуды на целую неделю.