пал! На кадрах из архива мог оказаться любой, но в последний раз сверхурочно там работал только я, а найти адрес в моём личном деле труда не составит. Поработал кто-то из своих, но сейчас я не представляю, кто это мог быть. И если ты не веришь мне, Хэнк, то пиздуй-ка лучше домой к своей вонючей псине и не доёбывайся до меня. — Мужчина поднялся из-за стола, давая знак охраннику, что встреча окончена. В спину его провожал задумчивый взгляд.

Бюрократическая волокита по его делу слишком затянулась, поэтому лишь через месяц Гэвин предстал перед судом. Обросший, уставший, немного похудевший — внешний вид сейчас не выдавал в нём когда-то успешного сотрудника полиции. Лишь прямая спина и вызов в серо-зелёных глазах показывали, что он не сдался. Престарелая, некрасивая женщина-судья, похожая на жабу, с презрением смотрела в его сторону, отчего руки Рида так и чесались показать ей средний палец, рискуя быть привлечённым к ответственности ещё и за неуважение к суду. Ярко-красные губы раздражали взгляд, тонна шпатлёвки на лице не скрывала возрастных глубоких морщин, а несуразное гнездо на голове, которое судья явно считала отличной причёской, вызывало только насмешку. Плевать, как выглядит эта бабища, лишь бы всё закончилось как можно скорее. Гэвин уже давно мечтал о свидании с бритвой, надоевшая растительность раздражала кожу на подбородке и шее, вызывая постоянный зуд, словно у него завелись блохи.

Риду было безразлично, как проходит заседание, которое тянулось бесконечно долго. Он лишь выборочно вслушивался в усталый бубнёж судьи, уверенную речь прокурора и не обращал никакого внимания на невнятный лепет своего нового адвоката, который, казалось, только вчера окончил университет. Весь этот цирк быстро наскучил, а исход его дела и так был слишком очевиден, не имея в запасе денег на хорошего юриста, на положительный исход надеяться не было смысла.

— Гэвин Рид, вы приговариваетесь к трём годам и семи месяцам лишения свободы… — ворвался в сознание нудный голос.

Присутствующие в зале суда услышали удар небольшого деревянного молотка, Рид услышал, как забили последний бюрократический гвоздь в крышку его гроба. Несмотря на дерьмовую ситуацию, мужчина почему-то расслабился, чувствуя внутри необъяснимую лёгкость. Уже завтра небольшой автобус доставит его и ещё десяток других свежеиспечённых заключённых в исправительное учреждение Детройта, находящееся в часе езды от города. Но Гэвина сейчас волновало только то, что с утра ему наконец-то дадут возможность побриться.

Засыпая в сырой одиночной камере предварительного заключения, Рид упорно делал вид, что не замечает сальных комментариев из соседней камеры о том, как глубоко и грубо будут ебать его дырку истосковавшиеся по свежей полицейской крови преступники.

========== — 2 — ==========

За окном неспешно проплывали унылые пейзажи. Богатые современные районы Детройта, пестрящие дизайнерскими вывесками дорогих магазинов, огромным количеством телевизионных рекламных щитов и обилием высоких небоскребов из стекла и металла, резко сменились неприметными спальными районами с узкими улочками между домами. Когда закончились и они, взгляду предстала картина разрухи и нищеты, царившей на окраинах города: просевшие деревянные дома с выбитыми стёклами, выцветшие граффити на стенах, старые машины, ржавеющие во дворах или по краям проезжей части, и люди, загнивающие изнутри от постоянной шлифовки организма дешёвым алкоголем, слегка разбавленным спиртом и «красным льдом». Завидев издалека мигание сине-красных проблесковых маячков, торчки прятались за рваными шторками, едва прикрывающими окна, или скрывались во мраке пролётов между домами. Но даже при всей убогости такой жизни, эти отбросы общества, забытые своими родственниками и правительством, чудом сохранили свою мнимую свободу, а Риду оставалось лишь провожать их с тоской, поселившейся в глубине светлой радужки.

«Мой старый товарищ работает начальником тюрьмы, в которую тебя отправляют, так что я смог выбить тебе отдельную камеру. Но имей в виду, что это единственная поблажка в твой адрес, он с большим трудом согласился даже на это. Мало кто готов поверить в твою невиновность», — звучал в голове уставший голос Хэнка. Гэвин невесело усмехнулся полупрозрачному отражению в грязном стекле автобуса. Значит, старый алкаш всё же поверил в его непричастность. Рид особо не рассчитывал, что недавний коллега сможет найти настоящего преступника, но сама мысль о том, что бывший наставник решился поверить ему, приятным теплом отдавалась где-то под рёбрами. Благодаря стараниям лейтенанта бывший полицейский хотя бы ночью мог спать спокойно, не опасаясь за здоровье, а то и за свою никчёмную жизнь. И пусть в свои без малого тридцать семь лет единственное, за что Гэвин хватался, была его работа, которая придавала пикантности и остроты однообразной жизни, мужчина не готов был сдаться и, плюнув на всё, вздёрнуться на собственной майке. Нет уж, не дождётесь, сперва нужно отыскать того ублюдка, который решил добавить неожиданного разнообразия в жизнь и отправил на временное пребывание в исправительное учреждение с несколькими сотнями наркоторговцев, насильников, убийц и ещё бог знает кого. Слишком велико желание найти обмудка, сломать поочередно каждый палец на его загребущих ручонках, а потом засунуть раскалённый паяльник ему прямиком в задницу, лаская свои уши истошными криками боли. После каждого однотипного допроса, после вынесения приговора Рид всё больше тонул в литрах дерьма и килограммах тухлого мусора, куда окунали его вездесущие журналисты и десятки чужих осуждающих и разочарованных взглядов. Единственное, что помогало держаться на плаву, это желание доказать свою непричастность, которое разъедало изнутри раствором концентрированной кислоты, подпитывая агрессию и подливая желчь в котёл и без того обозлённой души.

В пути Гэвин пытался вспомнить всех, кому бы мог настолько насолить. Он не был идеальным коллегой, а собеседник из него был откровенно дерьмовым. Обычно всех, кто доёбывался до него с разговорами, он слал в далёкое эротическое турне, и все коллеги знали, что это его стандартная манера общения. Знали и предпочитали держаться подальше, чтобы лишний раз не портить себе настроение стычками с главным говнюком участка. Видимо, Рид всё же ухитрился задеть чью-то тонкую душевную организацию, за что теперь предстояло расплачиваться. Внезапно громкий оклик одного из сопровождающих надзирателей вернул мысли мужчины в реальный мир.