Пользуясь обескураженностью толпы, я с видом демиурга предложил аудитории спрашивать. Экскурсанты помялись, затем прозвучал самый идиотский и самый регулярный за последние пять лет вопрос:
– Скажите, если отключить силовое поле, черная дыра поглотит Землю?
– Не волнуйтесь, оно всего лишь защищает вас от неосторожного поведения. Объект не представляет для человечества абсолютно никакой угрозы.
– Профессор, а если туда бросить, например, кирпич – он что, просто исчезнет?
Я удручённо вздохнул. Каждый месяц с неизбежностью налогов и смерти находились подобные умники. Я отвечал. Тем временем Лохматый, как и всегда к концу лекции, дополз до Объекта и застыл у границы защитного поля, вперившись в черноту клубящегося мрака своими нелепыми глазами.
Удовлетворив за какие-нибудь полчаса потребность аудитории в знаниях, я закончил лекцию и предложил экскурсантам проследовать на выход. Толпа послушно вылилась наружу. Заперев двери, я облегчённо вздохнул и поплёлся отключать Объект, но тревожный сигнал системы контроля остановил меня. Оранжевое помигивание означало, что в здании находится посторонний. Судя по схеме, рядом с Объектом, прямо за бездарным макетом одного из первых бетатронов. Предположив, что очередной болван заблудился на лекции, я двинулся к потерявшемуся.
Обогнув бетатрон, я увидел Лохматого. Он стоял ко мне боком, раскладывая что-то на плоском экране справочного монитора.
– Эй, послушайте. Лекция завершена, пожалуйста, проследуйте к выходу!
Его несуразная фигура замерла, зависла, словно в нём перегорела какая-то важная деталь. Потом Лохматый все-таки обернулся и уперся в меня своим безумно-земноводным взглядом. А еще он сжимал в руке кирпич: старинный, красновато-черный, с обколотым рыжим краем.
Я удивленно заметил:
– Зачем вам это? Не верите, что он исчезнет в Объекте?
Смутившись, он стоял молча, нерешительно и согбенно, часто дыша и глупо моргая. Потом сунул кирпич в рюкзак и с видимой неохотой ответил:
– Нет, профессор. Я собирался ударить вас по голове.
– По голове? Зачем? – Вспомнились истории о безумных маньяках взрывающих мир и приносящих в жертву девственниц на замшелых камнях времен Алистера Кроули. Впрочем, на невинную девственницу я не очень тянул. Стоило вызвать полицию, но удручённый вид Лохматого внушал не страх, а только сочувствие. Он медлил с ответом, я повторил предложение пройти на выход. И тут Лохматый меня огорошил:
– Профессор, скажите, вы хоть во что-то верите?
– Верю ли я?
– Ну да, в высший разум, в Создателя, в зеленых чебурашек, может?
– В детстве хотел стать даосом, – ответил я в шутку. Религиозного фанатика мне ещё не хватало. – И какое отношение кирпич и моя голова имеют к вере, позвольте узнать?
– Имеют, профессор. Тупик науки этот ваш Большой Взрыв.
Я фыркнул и хотел возразить, но он перебил меня и продолжил:
– Не смейтесь. Я же не спорю, математика, физика, гравитация, – это всё правильно. Вы, теоретики, сами почти до всего додумались. Начальная точка, первый пиксель пространства. Но что дальше? Откуда эта точка взялась? Ведь вы сейчас спорите о мелочах: существовало ли время до взрыва или нет, копаетесь в своих мюонах и суперсимметриях. Сингулярность эта ваша…
– Чем же вам сингулярность не угодила? – Он начинал меня забавлять.
– Мелко это, глупо даже как-то, постыдно глупо. Ведь вы от бессилия занимаетесь только следствием. Допустим, шарахнул бы я вас кирпичом. И что вы сделаете? Посчитаете траекторию, частоту вращения и сопротивление воздуха? Построите теорему полёта этого кирпича? А кто ударил, уже не важно?
– Материя Большого Взрыва не содержит этих данных, – мягко возразил я, повторяя прописную истину.
Мы стояли недалеко от Объекта. Лохматый подошёл к барьеру так близко, что силовые линии трепали его шевелюру. Потом копна волос взметнулась и, отлетев на полметра, медленно опустилась на антрацитово-гранитный пол. «Вот тебе и Лохматый!» – подумал я с усмешкой. Он повернул лысую голову, безразлично посмотрел на сорванный парик и снова уставился в мерцающую тьмой пустоту.
Потом сказал медленно, как будто говоря с самим собой:
– Вы не там ищите. Вам не хватает веры.
Я искренне возмутился:
– И во что же верите вы? Думаете, чёрная дыра это бог?
– Бог? – он усмехнулся. – Нет, конечно. Но что, если это дорога к нему?
Его бред вышел за всякие рамки, и я снова попытался отправить Лохматого к выходу. Он посмотрел на меня как на вредное насекомое и безапелляционно сказал:
– Профессор, мы должны отправить сигнал.
– Сигнал кому? Богу?
– Ну а кто там, с другой стороны? Или вы правда думаете, что ответ в ваших нейтрино и кварках?
– И как же вы видите это технически?
Я спросил это, не скрывая насмешки. Лохматый же встрепенулся и принялся оживлённо рассказывать:
– Вы даже не представляете, что можно собрать из пары десятков современных имплантов. Усилитель! Обычный волновой усилитель, и чистый сигнал! Без всякой цифры, только электрические колебания мозга. Максимальный диапазон! Энергию получаем от температуры сжатия и набираем мощность по мере возрастания гравитации! Признайте, что это гениально, профессор!
Я глядел на него как на полного психа:
– Вы что, хотите прыгнуть в Объект?
Он постучал себя по лбу пальцем:
– Усилитель собран. Слушайте, я понимаю, это звучит странно: шагнуть в чёрную дыру. Но вдруг есть хотя бы один шанс, что нас услышат? Пускай один на тысячу, на миллион? Профессор, мы должны это сделать!
Лохматый смотрел на меня в упор, и в его глазах пылало безумие и надежда.
– Даже не обсуждается. Любое движение, и я вызываю полицию. Вы понимаете, что это самоубийство?
Он пошатнулся. Я заметил, как пот заливает его бледное с синевой лицо, искромсанную красноватой сеткой шрамов бритую голову, и с ужасом представил, сколько всякой дряни этот сумасшедший в неё запихнул. Выглядел Лохматый откровенно паршиво.
– Вы себя плохо чувствуете? Я вызову медблок.
Он скривился, как от зубной боли:
– Не надо. Это уже не поможет.
– Только не спорьте, инфарктов в институте еще не хватало, – я отвечал нарочито