Максим Фарбер Классический стиль. Стихи

I. АНТИПАФОС

Каин

Я тебя убиваю во имя той веры,

Что ворочает горы, взрывает пещеры,

Заставляет нас делать ужасное зло,

Чтобы семя, политое кровью, взошло.

Я сажаю в пустыне засохшее семя,

Через силу терплю своё тяжкое бремя,

А Господь меня снова зовёт .......

Да и мать обделяет последним куском.

Я люблю тебя, Авель… А Бог – обожает:

Он даёт тебе всё, от себя не пускает…

Говори, идиот: я твой брат или нет?!

Если да – за тебя и держать мне ответ!

Сатана мне сказал, что родною рукою

Помогу я тебе, ты достигнешь покоя…

Ну, прощай, и забудем о нашей войне:

Я твои семена не отдам сатане.

Целовать твой разбитый затылок – несладко…

Я пойду по пустыне, а Бог мне украдкой:

– Где твой брат? Он погиб!

– Нет. Он вечно со мной.

Не делю его с Евой! с Тобой! с сатаной!..

Муза

Этот душный постельный жар

Мне обжег лицо, как пожар.

Этот взгляд твоих диких глаз

Душу вывернул мне сейчас.

Разрывая твоё бельё,

Раскрывая лоно твоё… -

Погружаюсь я всё сильней

Прямо в бездну души твоей,

В лабиринт, на самое дно:

Я-то знаю, что там – темно.

Я беру тебя, как сестру -

В эту ночь я тебя беру!

…а потом на конце пера

Выпускать мне тебя пора.

На листок, простившись с пером,

Потечешь смоляным холмом…

Подожди, задержись, пока

Ты не клякса на пол-листка!

Я б тебя в крови растворил,

Хоть на час, а вновь полонил,

Перед тем, как забвенья лёд

Синий взгляд свинцом закуёт.

Персей

Алмазный серп ударит по кости,

Врезаясь в горло, чиркнет, сплющив жилы -

И где последнее любовное "прости"?

И бывшую красавицу уж силы

Покинут… Вот – он вытер остриё.

Старуха, поражавшая когда-то

Чудесным обликом, теперь – гнильё.

Другие здесь изведают булата:

Ваш змей морской, – ну чем не претендент?

Кто ест других, тот сам и будет съеден…

Поднявшись в небеса, афинский мент

Уже летел на помощь Андромеде.

Она стояла нагишом, в цепях,

Катились слёзы по худой лодыжке.

И змей был тощ: от злости он зачах.

И мент всея Эллады был – мальчишка,

Влюблённый, глупый, ослеплённый сам

Своим успехом первым у девицы…

Вот так и началось, на зависть нам,

То, что в наш век успело докатиться.

Вот так и начинается всегда -

С нахрапа, с алчных пыток самодойства -

Военный подвиг. Юная .....

Обычно жаждет этого геройства.

Серьёзный стиль оставьте вы, Лукан,

А вы, мой Лукиан, своё ехидство -

Ни то, ни то, поверьте мужикам,

Всё в жизни видевшим, не очень-то годится.

(А между тем, изрядно растрепав

Курчавой абиссинке всю причёску,

Герой наш ухмыльнулся. Тихо встав,

Он смуглый зад похлопал, словно доску,

И – прочь. Ушёл… Смотрела дева вслед…

Что? "Пошленькое счастье им досталось?"

Окститесь, господа. Ведь полный бред -

Другим и этого не попадалось).

Метемпсихоз

Я – человек, и я же – лебедь.

И я одна в лазурном небе,

И, сбросив перья, вновь идёт

Княжна, скрываясь в лоно вод.

Чиста? Грязна? Гола? Одета?

Я – тень; но я не вижу света.

Я – день, и я не знаю тьмы,

Что в небе, что в стенах тюрьмы.

А вы, не ведавшие яви,

Вы обо мне судить не вправе,

О тех рубашках, что плела,

Как поутру роса взошла.

Меня ль вы примете в объятья?

Спешу к тебе, моё заклятье,

Чтоб в чёрной бездне потонуть,

Чтоб мне самой себя вернуть.

Пока не кончена работа,

И дни мои бегут без счёта,

Но где-то там, во мраке, Жнец

Всё ждёт, когда придёт конец…

Он не придёт, уж я-то знаю:

Сама себя я обыграю.

Сама себя я прокляла,

Чтоб я сама себя спасла.

Я – Брахма, Будда, Шива, Вишну…

Когда другим меня не слышно,

Я понимаю: это – зло.

И всё же… что меня спасло?

Да то, что "может быть и хуже":

Вдруг горизонты станут уже?

Ведь если Я не слышу ИХ -

Куда годится этот стих?..

Неразгаданная тайна

Суров с врагом, с сестрою ласков -

И дерзок, и силён;

Но всё же с некоей опаской

Идёт на битву он,

И лихорадочно по телу

Проходит дрожь,

А в глазах блестит несмело:

"О, не трожь!"

И было так: взрывались ночью

Жёлтые шары,

А дальше – тени рвались в клочья

По правилам игры,

А дальше – снова нефть горела,

Озером лиясь,

И дрожало чьё-то тело,

Вдавленное в грязь.

В бою, среди песков горящих,

В овраге и в пыли,

Где копоть от озёр горящих

Скрыла лик земли,

Где кость от кости, плоть от плоти -

Солдат и пулемёт,

Какой таинственной заботе

Он мысли доверяет гнёт?!

Он не ответит, не ответит,

Но, идущий в бой,

Он знает, что спокойно встретит

Приступ свой очередной.

И пусть смертельно бледны щёки,

И лоб горяч,

Но сердце… словно конь жестокий…

Вновь несётся вскачь.

А если ночью небо видишь

Вместо потолка,

И под открытым небом – видишь? -

Лежит твоя рука,

Ты не пугайся, это значит -

Здесь не нужен страх,

Ты просто видишь жизнь иначе:

Сразу в двух мирах.

Последний день, когда мы вместе…

Последний день, когда мы вместе,

На этой маленькой фиесте,

Но если говорить по чести -

Несовместимы ты и я:

Святее нежного инцеста

Была ли на земле фиеста,

И был ли танец – в темпе "престо" -

Двух душ на грани острия?

Тот, у кого мозги не гладки,

Найдёт решение загадке:

Такие новые порядки -

На нас орут со всех сторон,

А мы (себе же зная цену)

Вдруг загораемся мгновенно,

Как то сосновое полено:

"А ну, пошел отсюда вон!"

Я сам хожу, небритый Каин,

И ни к одной я не припаян,

И до сих пор себя ругаю -

Сестры со мною рядом нет!

Будь ты бедна или богата,

И будь твоя роскошна хата -

Тебе я буду …только братом.

На тёплом ложе. Сотни лет.

Я ем чернобыльский картофель,

Смеюсь, гляжу на женский профиль,

Но знаю – здесь, нахмурив брови,

В одной из вас таится чёрт!

Остановившееся время

Я пережить готов со всеми…

Но втайне жду, что Мефистофель

Из-за спины мне крикнет: "Счёт!"

Письмо с того света

Вырву сердце из груди. Взойду на крышу.

Положу его, дрожа, перед собой.

Так хочу я, чтобы кто-нибудь услышал!..

Тот, кто нужен – тот не здесь и не со мной.

Вырву сердце… ни на миг не пожалею,

Всю себя я в боль вложу, в один призыв -

Чтоб услышала меня Пенфесилея!

Чтобы… ткань кровоточащая, разрыв -

Рана к ране! Чтоб и дальше эта кожа,

Помня вкус рубца последнего и цвет,

Поцелуй другого шрама помнить тоже

Не отказывалась больше много лет.

Кто-то глянет сквозь сгустившиеся тени,

Кто-то ищет, чей-то взгляд насторожён,

Кто-то знает: в эти чуткие мгновенья

Дух тревожный – стая вспугнутых ворон.

Знаю цену я потерянной свободе

И холодному спокойствию