Раз уж вы перестали плакать, так одолжите хоть мешок соли, пока мы сами соберёмся в город на базар.

Шошуды понял, что этой ночью во всей деревне лил слёзы только он один. И так легко стало у него на сердце, что он громко засмеялся. А с ним вместе засмеялись и все жители деревни.

Много ещё селений обошёл шошуды, пока не встретился ему на пути главный город княжества. Такого многолюдного базара не найти было ни в каком другом городе. На этом-то базаре и начал рассказывать свои сказки слепой шошуды. Народ заслушался, люди даже продавать и покупать перестали. Совсем тихо стало на базарной площади; так тихо на ней бывало только ночью.

Шошуды рассказал уже три сказки и начал четвёртую — о бедном пастухе и прекрасной Хуан-э. Юноша говорил, а струны лютни звонко пели под его пальцами.

Вдруг сквозь толпу протолкался толстый человек в богатой одежде. Это был владелец большого табуна лошадей. Он подошёл к слепому и закричал:

— Плохой ты продавец, если бесплатно раздаёшь свой товар зевакам. Я покупаю твои сказки вместе с этим поющим бамбуком, хотя толку от него мало. Идём со мной.

И он потянул шошуды за рукав.

— Куда ты лезешь, старая черепаха! — завопил другой человек, тоже толстый и тоже богато одетый. Это был владелец большого стада баранов. Он схватил шошуды за второй рукав. — Когда этот слепой еще и рта не раскрыл, я уже пересчитывал деньги, чтобы купить все его слова и весь звон его бамбуковой палки.

— Отойди прочь, бараний начальник! Я уже сторговался! — крикнул первый богач и потащил шошуды к себе.

— Верно, одна из твоих лошадей зашибла тебя копытом, — отвечал второй богач. — Разве ты не видишь, что я уже купил его? — И он потянул шошуды к себе.

Так они препирались, угощая друг друга пинками. При этом оба крепко держали растерявшегося шошуды.

Когда богачи увидели, что ни один из них не может перекричать другого, они подхватили шошуды под локти и потащили к князю, чтобы тот рассудил их.

Старый князь долго не мог понять, о чём идёт спор.

Богачи так кричали, что если бы разом ржали все лошади владельца табуна лошадей и блеяли все бараны владельца стада баранов, и то, наверно, было бы тише.

Наконец, князю надоел их крик и он приказал слугам прогнать обоих богачей. А юношу подозвал к себе и спросил:

— Почему эти люди спорят из-за тебя?

— Не знаю, — ответил шошуды, — я рассказывал на базаре сказки, а они схватили меня, долго кричали, потом привели к тебе.

— Расскажи и мне сказку, — повелел князь.

Шошуды провёл пальцами по струнам и начал рассказывать. Слушая, князь то смеялся, то печалился. Он думал о том, что все длинные трактаты его придворных учёных не стоят одной коротенькой сказки слепого юноши, — столько мудрости в каждой.

— Кто научил тебя этому? — спросил князь.

— Все понемногу, — ответил слепой, — и люди, и звери, и птицы.

Тут юноша рассказал удивительную сказку о своей жизни в лесу.

Князь Ло Ван, — потому что это был князь Ло Ван, — бросился к юноше. Он понял, что перед ним стоит его сын. Князь взял юношу за руки, усадил рядом с собой и заговорил:

— Небо второй раз подарило мне сына, и на этот раз я не отрекусь от него. Ты слеп, но видишь лучше зрячего, где добро и где зло. Мои глаза еще зорки, я вижу на сто шагов, а ты своим сердцем можешь разглядеть, что происходит на другом конце Поднебесной. Теперь я могу спокойно умереть, — мне есть кому оставить княжество.

Но шошуды ответил:

— Когда-то я ушёл от зверей, чтобы люди научили меня видеть солнечный свет. Солнца я так и не увидел. Но ты сам сказал, что я вижу лучше тебя, зрячего. Я брожу среди людей, слушаю, что они говорят, потом из этого складывается сказка, от которой и мне, и людям становится светлее. Если я останусь в твоем доме, я снова сделаюсь незрячим. Не удерживай меня.

Старый князь Ло Ван опустил голову.

Шошуды ушёл. До самой смерти он бродил по дорогам Срединного царства, играя на лютне и рассказывая сказки.

^________

Дедушка Лао Сюнь помолчал и добавил:

— Вот, Ли-хуа, теперь ты знаешь, как появился первый сказочник.

Дай-Фу — Приносящий счастье

Совсем недалеко от нашей деревни начинаются горы. Самую высокую из них называют Горой целебных трав. С неё сбегает шумный водопад; в долине он разливается спокойной рекой, дающей воду нашему селению. Склоны горы круты и обрывисты, подняться по ним нелегко. А добраться до вершины и совсем невозможно. Путь туда преграждают неприступные скалы. И все же один человек побывал там. Гору тогда называли иначе, а как, — теперь уже все позабыли, потому что случилось всё это очень давно. Но о человеке, который поднялся на вершину, до сих пор вспоминают у нас. Да он и родом был из нашей деревни.

Но лучше рассказать обо всём по порядку.

Человек тот родился в самой бедной фанзе. А когда у бедняка появляется ребёнок, он приносит с собою и радость, и печаль. Едва раздался первый крик новорождённого, отец склонился над ним и сказал:

— Дитя, дитя, ты родился себе на горе; всю жизнь тебе придётся биться с нуждой.

Но мать улыбнулась и ответила:

— Зачем ты так говоришь! Посмотри, какая у него высокая переносица, какие большие глаза. Уже сейчас видно, что он будет умён и красив. Наверно, он принесёт в наш дом счастье. Давай назовём его Дай-фу — Приносящий счастье.

И вправду, Дай-фу, когда вырос, принёс счастье многим людям. А пока он был маленьким мальчиком, отцу и матери приходилось трудиться ещё больше, чем раньше. Ведь в семье прибавился лишний рот. Часто по лицу отца стекал пот, а по лицу матери катились слёзы; но оба они трудились, не разгибая спины. И хотя нередко сами они оставались голодными, для Дай-фу всегда находилась в доме горсть непросеянной муки или немного овощей. Отец и мать с любовью растили сына и ждали, что скоро он окрепнет и станет им помощником. Наконец они дождались — Дай-фу исполнилось пятнадцать лет.

В ту осень вся семья Дай-фу отправилась в дальнюю горную долину, чтобы заготовить на зиму съедобных кореньев и насушить ягод. Там их застал холодный осенний ливень. Маленькие горные ручьи набухли, заревели и заперли все выходы из долины. Только через три дня семья вернулась домой.

Дай-фу был молод; холодный дождь не повредил ему, но отец с матерью заболели. Они метались в горячке на истёртой циновке и говорили в бреду слова, которых сами не понимали. Мальчик испугался и побежал на восточный конец деревни, где жил лекарь.

Лекарь сидел за высоким прилавком. Он еле взглянул на Дай-фу,