не сможешь даже пошевелиться.

Конечно же, с тех пор она переделала всё возможное, чтобы вернуть того, на его взгляд несуществующего «человечного» Майкла, но либо его и впрямь никогда не было, либо непонятый и отвергнутый мальчик понял, какая сила течёт в его руках. Он пытался флиртовать, пытался объяснить и спорить: бесполезно. Она всегда была права и говорила вслух то, что он не мог признать в себе. Потому что тогда проиграл бы. Ей в первую очередью. А проигрывать добрым, милым и наивным ведьмам, что всегда за добро и тепло, которого ему так всегда не хватало, не в его стиле. Он был вынужден заткнуть её, чтобы не сгибаться под весом неутешительной правды, под количеством её отказов, под красотой и нежностью её вечно расстроенных глаз.

Пару заклинаний и мисс Мид, сожжённая за злодеяния и коварство, жива. Самая дорогая ему женщина, почти мать, соратница — жива. А Корделия не может даже встать без его помощи. И он действительно думал, что совесть не сожрёт его? Действительно помешанный на власти и мести придурок. И как бы ни было прискорбно от самого себя, насильник, как выяснилось. Может, он был одержим вовсе не властью?

Молча заталкивая воспоминания на задворки почти зачерствевшего сердца, он приходит в комнату к своей маленькой гостье с подносом еды. Привычный ритуал: усадить её в кресло, сесть на корточки рядом и кормить, как ребёнка, припоминая все её отказы помогать, все её попытки достучаться. Смотреть, как иногда в ней через силу просыпается сознание, и она молча, с лицом, полным ужаса и отвращения, поворачивает голову в противоположную от ложки в сторону. Сегодня Делия была покорна, как и полагалось, и ему всё больше мерещились её крики и нравоучения. Лучше бы она была такой, как раньше. Но после всего, что он сделал с ней в таком состоянии, Майкл уже не сможет вернуть её назад. Не тогда, когда, когда он стонет над её телом каждую ночь. Этого он объяснить не сможет ни ей, ни самому себе.

И всё-таки когда ещё через месяц всё идёт прахом, когда в Аду торопят, мисс Мид давит всё сильнее и требует завершения апокалипсиса, а голос Верховной не звучит в его голове, потому что там уже такая каша, что не разобрать совсем ничего, он понимает: он тупой, ослеплённый обидой мальчишка. Ему не нужен был апокалипсис, не нужна мёртвая Земля и признание со всех сторон. Ему нужно быть и жить, и любить, и делать ошибки, и заслуживать признания в обществе. Он не может смотреть на изуродованные радиацией трупы за стенами аванпоста. Он проебал все шансы быть искренне любимым. Что же, бессознательно Майкл давным-давно это понял. Жаль, что спохватился сейчас. Половина аванпоста сгорела. Антихрист в очередном приступе ярости сжёг, благо не ту половину, где жили оставшиеся уцелевшие, коих можно было по пальцам пересчитать, если не учитывать слуг. Заебавшая мисс Мид заперта в одной из комнат. Он чувствовал, если откроет — убьёт её. Как же горько осознавать, что он был лишь марионеткой в руках этой поехавшей женщины. Вкус очередного разочарования разъедал Антихристу лёгкие.

Он ввалился в комнату к сидящей в кресле овощной Корделии и упал на колени. Он делал так уже ни раз, когда слишком накрывала человечность и раскаяние. И радовался, что она немая и полудохлая. Однако теперь он отдал бы всё, чтобы хоть что-нибудь услышать. Он зарыдал, как самый настоящий ребёнок, как загнанный зверь, расположив голову на худеньких коленках.

— Ты снова во всём права, любовь моя. Я стал ничтожеством, как ты и обещала. Ты рада? Наверное, теперь, рада, — он поцеловал колено и обнял её ноги. — Они ведь ничего не чувствуют. Господи, что я наделал! Почему ты не смогла остановить это, Делия?! — в истерике кричал Антихрист, не в силах поднять взгляд. Наверное, он не лишил её возможности наблюдать и мыслить, потому что иногда её глаза оживали. Наверное, она уже год наблюдала за всеми его приступами злобы, ярости, раскаяния, отчаяния и посмеялась бы, если могла. Да пусть убила бы, пусть хоть сейчас, лишь бы грёбанная, съедающая разум пытка закончилась. — Прости меня. Я так хочу всё вернуть…так хочу…я так люблю тебя, люблю, когда ты права…но знаешь, такое чувство, будто мы уже не справимся, — выдохнул Майкл, читая заклинание, которое должно освободить ведьму и дать ей возможность прикончить его, заигравшегося мальчишку, и снова уронил голову на тёплые женские ноги, точно на гильотину. Готовый выть об бессилия и боли, он, по прошествии нескольких минут, почувствовал, как слезинка приземлилась куда-то ему на затылок. Почувствовал, как ожившие руки мягко, медленно и успокаивающе перебирают его кудри.

— Справимся…