ещё сказал, что нам уже надо. Сами морозятся чё-то. но ханка добрая у них, Андрей закатил глаза. нормально же берут? да, нормально идёт всё. точек щас наработаем ещё, е ближайшее время. Как раз люди ещё нужны надёжные, ответил Леонид и отпил чай. Когда, ты говоришь, Кирилл твой возвращается ? он звонил недавно, сказал, что на этой неделе служба его заканчивается. К выходным здесь будет, в крайнем случае, на следующей неделе. В крайнем случае, это ты имеешь в виду если не ранят? да ти пун тебе на язык, Андрей постучал по деревянному столу Он там в девяносто пятом в таких заварухах выживал, чтобы ас под конец пулю словить? на хрена оно надо? — да все нормально будет, Андрюха, успокоил его у весело Леонид, но на всякий случай тоже сплюнул и постучал по столу.

— Приедет твой Кирилл,..его возьмем к себе… Сработаемся. на вмажь меня, я уже выбрал, – он протянул Андрею свой шприц. Андрей отложил смой и подсел к своему другу, перетягивающему свою руку куском резинового жгута. Похлопав по его руке и еле разглядев там уже давно не поя являющиеся вены, он протер ваткой возле локтя и начал колоть. Леонид закрыл глаза и стал морщиться, но когда Андрей ввёл ему в вену жидкость из шприца и вытащил его, он сразу изменился в лице. Сначала оно сильно напряглось, и он даже немного съежился всем телом, но потом расслабился и развалился в кресле с блаженным видом. Андрей положил использованный шприц и продолжил выбирать наркотик себе.

Дома Виталий пил чай с родителями. Мать купила торт, и этот день освобождения они отметили в узком семейном кругу. Больше его отмечать было не с кем. Всех самых близких друзей, включая брата, убили за время этой отсидки. А. оставшийся в живых Василевский проявил себя с отрицательной стороны, и с момента ареста подъехал к Виталию в тюрьму только один раз в самом начале, после суда его уже не было слышно ни разу. да и не тот уже был Василевский, чтобы жалеть об утрате такого друга. за эти годы он скололся окончательно и потерял всё, что имел, Включая целый автопарк японских машин, приносящие доход фирмы и всех близких, кроме гражданской жены. даже его верные спортсмены Стоян с Бутом ушли от него, теперь у них уже была своя самостоятельная бригада. Обо всём этом Виталий знал еще в зоне, но обращаться за помощъю к вставшим на ноги спортсменам не хотел. хотя и был благодарен им за помощь семье брата, после его убийства. Просить у кого-то о помощи сам он Не собирался. Если уж не дошёл до этого в зоне, где помощь действительно была ему необходима, то теперь просить у кого-то о чём-то и вовсе глупо. Закачка в лагере была жёсткой. Когда после смерти брата, к нему никто больше не приезжал, кроме родителей, в голодной зоне было тяжело. С чем это было связано никто из заключённых точно не знал. Оптимистично

настроенные шутливые зэки связывали это с началом войны в Чечне, «всё для фронта, всё для победы». А администрация зоны объясняла всё неразберихой в стране и недостаточным финансированием. Но голод был не меньше, чем в блокадном Ленинграде. Там, в войну, хотя бы хлеб давали каждый день, хоть понемногу, но давали. Загнанным же за колючку зэкам хлеб не давали неделями и кормили только единственным. что было на складе, —— сечкой. Утром, в обед и вечером, сваренной на простой воде, даже без соли. Администрация, конечно, пошла на уступки после того, как с голоду начали умирать, и разрешила передачи без ограничений. Некоторым привозили помногу. И он

точно знал, что если бы подошёл к ним, они бы не отказали. Но просить у кого-то необходимые для жизни продукты не стал и тогда, когда умер сосед по бараку. а у самого голова постоянно кружилась с голоду. Теперь

самое тяжёлое уже позади. И хоть на улицу выйти было не в чем, он уже знал, что на ноги встанет, это только вопрос времени.

Первым из-за стола поднялся отец. Он работал по ремонту битых машин и, чтобы встретить сына из зоны,

уехал с работы на весь день.

- Ну всё, я поехал, сказал он, вставая надо машину доделать, а то с утра уже клиент за ней приедет. - Опять ночью будете работать? - спросила мать. - Ну а что делать? развёл руки отец в показал на термос: Налей мне чаю с собой. И бутерброды я возьму вот эти. - Бери-бери, конечно, ответила спешно мать, наливая ему чай в термос и клади сахар. Виталий чувствовал себя неловко, и остаток торта не полез в горло. Из-за него отцу сейчас придётся работать ночью, чтобы в срок закончить машину. Но поделать ничего не мог. Он писал родителям в письме, что доедет до дома сам. Но отец настоял на том, что он его встретит. Если уж он летал встречать Виталия из зоны за пять тысяч километров, то за двести километров он бы и слушать не стал, приехал бы за сыном хоть на велосипеде. - Всё, поехал, - сказал ещё раз отец. беря термос с пакетом и выходя. На кнопку не закрывайтесь, я, может, ночью ещё приеду. Виталий запил чаем застрявший i горле кусок торта и, с трудом проглотив его, тоже встал из-за стола. Выйдя на балкон, он смотрел, как отец садится в машину и уезжает на работу. Пока ни кто из родителей не спросил у него, что он собирается делать и как жить дальше. понимали, что после зоны нужно еще осмотреться. Но сам Виталий понимал, что сидеть на шее зарабатывающих руками родителей долго нельзя. Ну день. Ну два, как будто в гости приехал. Дальше он уже сам себя Уважать перестанет. А потому решил не медлить и сразу Отправиться на поиски Того, остаться у него с прошлых времён.

Он зашел в кухню и спросил у матери, которая уже убрала со стола и шила что-то на машинке. - Блин. холодно уже по вечерам, Чё ж мне одеть-то, мам? - Так осень уже конечно, — ответила мать, вставая

и проходя в прихожую, Там она достала с ниши старую отцовскую куртку и протянула её. — На вот. куртку батину пока надень. Потом купим тебе что-нибудь теплое. Виталий, протянувший руку за курткой. вновь ощутил неловкость от этих слов. «Купим тебе что—ни будь тёплое». Прям как в детстве. когда он был не самостоятельным. Но теперь-то“? Тридцать лет уже скоро. Но другого выхода не было, не идти же на улицу и не раздевать же кого-то, как в юности. Он надел куртку и увидел, что рукава оказались короткими, так как его руки были длиннее отцовских. Мать. стоявшая рядом, тоже сразу заметила это и виновато развела руки в стороны. — Ну нет ничего больше. — оправдывающимся голосом сказала она. — Подожди уже. завтра батя должен деньги получить, машину же поехал доделывать. и купим что—нибудь. У Виталия опять всё перевернулось пнугри от этих слов. Сразу возникло желание найти кого-нибудь из

старых должников и забрать у них всё. что можно, даже одежду, если подойдёт по размеру Но выглядеть сейчас на улице