а его волки заели. Одна осталась с двумя девчонками. Кто ж ее возьмет с таким обозом? Атак она и работящая, и ласковая, и собой уродилась… Вот я и думаю: неужто мы, двое мужиков, трех баб не прокормим?
- Покомим! - согласился Ванятка.
- Тогда завтра поедем свататься.
- Поедем! - подхватил Ванятка.
Палей присел на лавку, отломил корочку овсяного хлеба, пожевал, потом произнес:
- Где-то сейчас злыденек гуляет?..
- Привет! - зеленая мордаха высунулась из-под лавки. - Зачем звал?
- Злыдька! Как я рад!
- Ну так, чего надо? Чего тебе принесть-то?
- Да вроде как и ничего. Сам видишь, малость поправились мы с Ваней. А чего нет, то сами заработаем или так обойдемся. Просто я тебе спасибо сказать хотел.
Злыдень сморщился.
- Это какой же «бо» меня спасать станет? Мне от этого «бо» не бобо, но все равно - неприятно. Мой народ под старыми богами досыта находился, так нам теперь никаких богов не надо, ни старых, ни новых.
- Коли так, - улыбнулся Палей, - то давай чай пить. Вода сейчас закипит, а чай у меня теперь торговый, настоящий кяхтинский, без изъяна.
- Вот это - с радостью! - злыдень вспрыгнул на стол, придвинул стакан.
Палей заварил чаю, налил себе и гостю, Ванятке плеснул в блюдечко.
- Хорошо у тебя, - протянул злыдень. - А то ведь Пахомка меня ни разу за стол не пригласил.
- У кого много, тому и жаль.
Злыдень, не обжегшись, хлебнул чая, потом спросил:
- Кяхтинский чай, говоришь? Без изъяна?.. И где ты его приобрел?
- В лавке, где же еще.
- Схожу-ка я завтра к вашему лавочнику, погляжу, где он такой кяхтинский чай раскопал.
[1] Карзина - лаз на печку, припечная лавка (новг.).