Владимир Фролов Общежитие

Когда я вошел в комнату, ребята-сожители уже сидели, разложив свои вещи. Они что-то неспешно обсуждали, вроде бы, про политику. Обернувшись на скрип двери, оба замолчали и уставились на меня оценивающим взглядом.

— Привет, соседи, — поприветствовал я новую семью на ближайшие пару лет.

Они переглянулись.

— А мы уж думали тебя и не ждать, заселились еще неделю назад. Меня Антон зовут, парень напротив — полный мудак, чтоб ты знал. Его зовут Егор.

Егор показал средний палец Антону и встал, протягивая мне руку. Мы поздоровались.

— Да, немного я задержался. Вадим, — мы обменялись рукопожатиями.

— Общага у нас спокойная, весь день тишина, — добавил Антон, пожимая мне руку.

Я кинул рюкзак на свободную койку. Антон сразу предложил за знакомство подзаправиться немного крепким.

— Слушайте, парни, с алкоголем не очень дружу, — с переездом я думал немного поправить режим.

— Да ладно тебе, чутка хлопнем за успешную учебу. Мы и сами почти не пьем.

Антон сделал жест рукой, приглашая к столу. Конечно, в такой дружелюбной атмосфере и компании хотелось немного расслабиться после дальней дороги. В конце концов, главное сделано — я стал студентом, как и хотел. Мы сели за небольшой стол возле окна. Рюмки наполнились.

— Ну, рассказывай, кто и откуда? — продолжил беседу Антон.

— С северов я, из небольшого городка. Решил вот поучиться немного. Думал, не пройду сюда, но повезло. А вы как попали на этот роскошный пир?

— Мы на этот пир случайно попали, — посмеиваясь, сказал Егор. — Выбора не было. Наш кент сюда переехал, говорит, будем дела тут делать, столица как-никак. Возможностей много.

— Ага, денег много у него, а у нас, как видишь, дела похуже. Жилье хоть есть теперь, — протянул Антон, поднимая рюмку. — Ну, давайте, за начало совместной жизни, так сказать.

Мы опрокинули стопки. Я взял со стола ломтик лимона.

— Какую дрянь, однако, пьете, — я скорчил гримасу.

Ребята засмеялись. Дальше мы начали обсуждать город. Все только начали осваиваться в нем, было интересно узнавать новые вещи.

— Метро. Вот что я ненавижу тут больше всего, — Егор взмахнул рукой. — Полная параша. Едешь утром и впитываешь ароматы одеколона, пота и грязи.

— И все — от тебя, — Антон засмеялся, я подхватил его смех.

Мы снова выпили. Я почувствовал первые волны опьянения, на сердце стало полегче. Новый город принимал меня пока радушно. А может, просто ребята не местные, поэтому такие веселые. На улицах тут действительно вечная суета и много злых лиц. А чему злятся — не понятно. Возможно, мне предстоит их понять.

— Слушайте, а вы на кого учитесь то?

— Да мы на одной программе, социология. Удалось проскочить, к счастью, — Антон взглянул на Егора. — Даже вон ему удалось.

Егор наполнил рюмки.

— А ты кем планируешь стать, когда вырастешь? — улыбаясь, спросил он.

— Математиком. Я больше по точным наукам, только работать за копейки не хочется, посмотрим, как пойдет.

— Все пойдет как надо брат, уверен, — с пьяным оптимизмом заметил Егор.

Так мы просидели до вечера, испив пару бутылей мерзкой жидкости. Я узнал, что ребята вместе росли в небольшой деревеньке, учились в одном классе. Как же все-таки здорово, что жизнь их до сих пор не развела по разным углам. На учебу все были настроены серьезно, как мне показалось. Посмотрим, как будут обстоять дела после первой сессии, когда многие осознают вдруг, что на пути к знаниям приходиться часто спотыкаться и набивать шишки. Егор признался, что в социологии смыслит мало, но вслед за Антоном решил разобраться в этой теме.

— Вот скажи, Вадим, чего тебя потянуло продолжать учиться? Неужели, так сильно любишь свои точные науки? — спросил Егор.

— Вообще то, парни, должен вам признаться, — язык у меня уже порядком заплетался.

— И в чем же ты нам признаться хочешь, дружище? — Антон похлопал меня по плечу, чуть не упав со стула.

— Я писателем хотел стать.

— Ого, ну ты даешь. А зачем учиться тогда решил то? — недоуменно произнес Антон.

Я вспомнил, как однажды написал стих. Это было в детстве. Я слушал на кассетнике «Агату Кристи» и размышлял о том, почему родители в обязательном порядке хотят отправить меня в школу. Неужели без этого я непременно буду идиотом? К чему весь этот сумбур точных и гуманитарных наук? Я подошел к родителям и показал свое творение. Они тогда не слишком его оценили. Отец сказал, что мне следует больше времени уделять физике и математике. «Ты, дружок, пойми. В наше время людям нужны цифры. Цифры отправили человека в космос. Они же построили автомобили. Цифры в лабораториях изобрели лекарства, которые нас лечат. А знаешь почему? В них заложена правда», — произнес он, разглядывая протянутую мной бумажку. С тех пор я не писал, предпочитая листать справочники по математике, изредка разбавляя их научно-популярной литературой.

— Думаю, все дело в знаниях, они помогают нам лучше выражать свою линию, — начал я рассуждать вслух. — Без знаний тебе сложно выразить то, что на душе.

— Знаешь, приятель, ты все равно не выразишь то, что у тебя на душе. Никто не поймет, будь ты хоть трижды ученый. Все тебя по-своему будут оценивать, — Антон разглядывал пустую рюмку задумчивым взглядом.

— Соглашусь с Антохой, — произнес Егор. — И еще, знания всегда субъективны, Вадик, тебе ли не знать. Наука, как по мне, такое же творчество, как и написание стихов, романов, музыки.

— Правды не существует, по-твоему? — признаться, этот вопрос беспокоил меня большую часть жизни, но верить в это не хотелось.

— Ну, вот взять, хотя бы, математику. Придуманный язык, описывающий придуманный мир в голове своего творца.

— Точная наука опирается на законы, отражающие действительность. А чем может похвастать поэт? — парировал я.

Антон взял в руку яблоко со стола.

— Вот яблоко, например, можно его описать точной наукой, выяснить структуру, состав. А можно, скажем, написать о нем стих. В обоих случаях — субъективщина.

— Да брось, состав описан формулами, принятыми во всем мире, — я забрал яблоко. В голове невольно начали формироваться рифмованные строки.

— Вот именно, — Егор продолжил мысль Антона. — Объективное — это такое субъективное, которое совпадает у большинства умов. Эти умы играют в игру под названием «объективный мир».

Слова ребят вынудили меня задуматься вновь над вопросами, которые я хотел считать для себя давно решенными. Творчество или наука? Объективное или субъективное? Интерпретация действительности учеными однозначно ее отражает, во всяком случае, к этому стремится, а значит — в ней есть праведный