там колодец будут новый рыть, мы с Сережкой договорились помогать, — отвечаю я ей.

Над забором в этот момент появляется лохматая голова Сережки.

— Теть Кать, отпустите Сеньку! — просит он и, помолчав, добавляет. — Здрасьте!

— Тоже мне, помощники. Идите уже, только к обеду чтобы вернулся, поможешь Наташе ягоды собирать, — мать машет рукой и уходит в дом.

Мы со всех ног бежим к дому Степановых, говорят, что там рядом будут искать воду.

Еще издали мы видим стайку мальчишек и прямиком направляемся к ним.

— Уже начали? Уже начали? — громким шепотом спрашивает всех Сережка.

— Не, дядя Миша только что пришел.

Дядя Миша был лозоходцем и выкопал все колодцы в округе. Этим летом он взял к себе в ученики Колю Трезуба, и мальчишки страшно Коле завидовали.

Вот дядя Миша достает два гибких деревянных прута и показывает Коле, как правильно сделать лозу. А потом они вдвоем начинают ходить кругами в поисках подземной воды, выбирая место будущего колодца.

Сначала мальчишки толпятся вокруг, но через пару часов все потихоньку расходятся, остаемся только мы с Сережкой. А когда дядя Миша и Коля уходят за глиной для колодца, нам тоже ничего не остается, как пойти по домам.

— Сенька, а как ты думаешь, они глубокую яму выкопали?

— Я не знаю, наверное.

— А бабушка говорит, что в колодцах водятся русалки, — заговорщицки говорит Сережка.

— Да ну, брехня, — отвечаю я неуверенно.

— Да честное слово! — таращит на меня глаза Сережка. — Она говорит, что русалка может утащить на дно, поэтому нельзя долго у колодца сидеть.

— А что ж русалки дядю Мишу не утащили?

— Это я не знаю. Может быть, потому что он сильный. А может, русалки не сразу в колодце поселяются.

Мы расстаемся с Сережкой на углу, но слова друга крепко засели в моей голове, и я решаю проследить, когда в колодец полезет русалка. Я сижу на краю ямы и так старательно вглядываюсь в мрак колодца, что, не удержавшись, падаю вниз…

Так, нужно выбраться, иначе я захлебнусь. Я начинаю ковырять стенки ямы, чтобы потом как по ступенькам подняться вверх. Дело это оказалось непростое — тело ребенка слабое, и после четвертой ступеньки я совсем без сил.

Меня вдруг накрывает отчаянье, и я неожиданно начинаю плакать, что немало меня удивляет. Стоп! Прекратить истерику! Такое странное ощущение: я рассуждаю здраво, как взрослый, но одновременно испытываю эмоции ребенка. Что со мной?

Я размазываю по лицу слезы вперемешку с грязью и продолжаю ковырять с большим усердием. Мне удается сделать еще три ступеньки, и я медленно поднимаюсь вверх. Но чтобы продолжать копать, прижавшись к стенке колодца, у меня нет сил. Я пытаюсь подняться вверх, пару раз срываюсь, падаю в жидкую грязь на дно, встаю, карабкаюсь и вновь падаю.

Я не знаю, сколько проходит времени, но сил у меня больше не осталось. Вода прибывает и уже достает мне почти до колен. Почему же дядя Миша и Коля не возвращаются? Почему меня никто не ищет? Осознание того, что обо мне забыли, накрывает новой волной ужаса. Глина засасывает ноги, вода ледяная, и меня начинает бить озноб. И вспомнились слова Сережки о русалках. Мне страшно и так жалко себя, что я реву во весь голос.

Вдруг где-то далеко я слышу:

— Сенька! Сенька, ты где?

Сердце у меня падает — это русалка меня зовет.

— Сенька! Мамка будет ругаться, а ну, где ты прячешься, негодник?!

Это не русалка, это сестра!

— Наташка! Наташка! Спаси меня! — отчаянно кричу я. — Я в колодец упал!

Светлое окошко закрывает тень.

— Сенька, ты здесь? — тихим эхом отзывается голос Наташки.

— Наташка, миленькая, спаси меня, — я рыдаю с новой силой, мой тонкий детский голосок срывается, и последние слова я шепчу.

— Сеня, ты не реви! Слышишь? Я тебя сейчас вытащу, — тень пропадает.

Вскоре слышатся голоса, и кто-то опускает вниз веревку:

— Сенька, я из веревки петлю сделал, затяни ее вокруг тела. Пока Коля за лестницей бегает, мы тебя попробуем вытащить, — громкий голос дяди Миши приводит меня в чувства. Я ловлю веревку и делаю так, как он велит, хотя руки закоченели от ледяной воды и плохо слушаются.

Когда меня вытаскивают, я на какое-то время слепну от яркого света. Помню, как крепко сестра обнимает меня, а я хватаю ее за руку и боюсь отпустить. Казалось, разожми я ладонь и снова окажусь на дне той ямы.

Весть о том, что Сенька Кобелев свалился в колодец, распространилась со скоростью пожара. И на полпути домой мы с Наташкой сталкиваемся с бегущей нам навстречу матерью. Она бросается ко мне, ощупывает руки-ноги, целует, вытирая мое чумазое лицо своей белой косынкой. По ее разгоряченному лицу текут слезы, она смахивает их тыльной стороной ладони и, смеясь, прижимает меня и Наташку к себе.

И я снова реву, теперь уже от облегчения.

Дома мать наливает нам с Наташкой по стакану молока и дает по большому куску свежего каравая. Сидя за столом, я отхлебываю из кружки сладкое молоко и постепенно погружаюсь в дремоту. Последнее, что я помню, как мать гладит меня по голове: «Спи, сынок. Я с тобой, ты дома, спи».

Белый вихрь вокруг, снежная метель, и я — снежинка. Я вновь падаю глубже и глубже. «Только не колодец. Прошу, только не колодец», — шепчу я.

****

— …Сеня! Сеня! — надрывно кричит Антон, по его щеке стекает тонкая струйка крови из раны на голове. Он досадливо вытирает лицо рукавом и продолжает меня трясти.

Во время взрыва корабль сильно тряхнуло, меня отбросило к стене, и я так сильно ударился, что на мгновение потерял сознание.

— Антон, прекрати, я уже очнулся. Все нормально, — вру я, поворачиваюсь набок и морщусь: локоть, к моему удивлению, все еще болит.

— Капитан! Два нейронных удара по левому борту! — выкрикивает вахтенный Вонг.

Он поворачивается ко мне, его раскосые агатовые глаза возбужденно блестят.

Я встаю и, чуть шатаясь, подхожу к портику:

— Говорит капитан. Включить дополнительный генератор в третьем отсеке. Создать защитное М-поле.

Поворачиваюсь к Антону и Вонгу:

— Доложить обстановку.

— Атака двух крейсеров противника вывела из строя систему навигации. Связи с базой нет. Мы отрезаны от основных сил. Из истребителей осталось только четыре машины, остальные накрыл последний нейтронный взрыв.

— Разобраться с электроникой сможете? — я посмотрел на бледного Антона.

— Нужно пару часов, но боюсь у нас их нет, — тихо отвечает он, вытирая лицо рукавом.

Я изучаю панель приборов — большая часть судна повреждена, я даже не могу определить, как далеко корабли противника и сколько их.

— Что с грузом?

— Груз в безопасности, он в транспортном отсеке, — докладывает Вонг.

Я с силой тру виски, голова