младенчестве сбрить волосы наголо, то они будут гуще и здоровее. Сработало или нет, не могу сказать, но замечу одно, я стала обладателем водопада светло-русых волос. И таких поверий было великое множество.

К чему все эти рассказы и истории, да конечно, мы приближаемся к сказу о магии куколки.

Первые три-четыре дня проведенные на свежем воздухе и в окружении бабушки и дедушки пролетели незаметно. Они были насыщенными, к нам приходили и приезжали родственники из соседних населенных пунктов, всем хотелось посмотреть и потискать родную кровинушку, после семи лет расставания. Я играла со своими сестричками и братишками. Мы умудрялись, и почудить, как сейчас помню. Взрослые стол собрали, отметили мой приезд, вышли перекурить, а мы в это время у них кильку со стола забрали и местной кошке скормили. Кошка очень довольна лакомству осталась, её такими деликатесами не баловали, а вот мужчины, когда вернулись с перекура, огорчились, ну, что сделано, то сделано, обратно не вернуть.

Последующие дни тянулись, и я немного заскучала. Вот тогда-то мне бабушка и придумала развлечение с русской печкой, которая занимала значительное пространство в доме. Мы пекли пряники, пироги из ржаной и пшеничной муки. Варили компот из сухофруктов и прочие снадобья для праздника живота. Вязали в пучки траву и развешивали на верёвочке, вдоль печи. Но вскоре эти занятия мне прискучили.

Наступил помывочный день. Вот где было настоящим мучением и морокой для моих стариков. Меня, да в печь, ага щаззз (сейчас)!

Дедушка истопил печь, бабушка сказала, что как только печь прогорит и будет готово, то она меня пригласит! Я сначала не понимала этих странных заявлений, но когда пришло время, и настал тот самый долгожданный момент, я упёрлась. Ни за какие коврижки не соглашалась идти в баню, а точнее лезть в печь, туда, куда совсем недавно с бабушкой ставила противни с пирожками. По своей доброй воле должна была проползти внутрь печи и там меня ждала бабушка с кадушками нагретой воды, заваренным веником и ароматным раствором (вместо шампуня), приготовленным собственноручно из собранных трав и яиц.

Дед, недолго думая, решил проявить смекалку и со смешком заявил: Да, ты не боись, попробуй, а то тебя придётся в колодец окунать, мол, другого способа для помывки нет. Учти, я стар, руки слабые и могу не удержать!

Я, которая не умела плавать и, зная какая там ледяная водица, непроизвольно поёжилась. Затем подошла к печи и услышала довольное пение бабушки, которая настраивалась на чистоту, заглянула внутрь, на меня пыхнуло жаром, после чего я отпрыгнула от этого чистилища и заявила, что только через мой труп. Дед хотел поймать и силком отправить в печь, да промахнулся, конечно, я ещё та егоза. Рванула к столу, который стоял посередине кухни, дедушка за мной, он с одной стороны, я с другой, он через стол, пытался дотянуться, а я под стол нырнула, он вокруг, я от него. После нашего марафона дед выдохся и присел на рядом стоявший табурет. Бабушка, которая устала ждать внучку, вылезла на разведку, узнать, в чём дело, каково было её удивление, когда она увидела картину. Я и дед бегаем вокруг стола, наматывая круги, и он, размахивая руками, то грозит мне пальцем, то хватается за сердце.

– Старый, ты что, ума лишился? Тебя ж потом сердечным отваром отпаивать придётся!– ахнула бабка.

– Да, ты сама попробуй, её в печь заманить! Это тебе не котел ухватом поставить! – буркнул дед.

– Всё сама, всё самой! – запричитала бабка. – Солнышко (веснушчатая отроду), девочка моя, пошли со мной, я намою тебя, получится, так с домовушкой познакомлю.

– А кто такая? Эта домовушка? – поинтересовалась я у бабушки, снова заползающей внутрь.

– Иди, иди, сама увидишь!– хихикнул дед.

Я, не спеша, без особого энтузиазма полезла за скрывшейся из виду бабушкой. По пути раздеваясь и глотая остатки прохладного воздуха ртом. Внутри было не тесно, но от замкнутого пространства у меня началась клаустрофобия. Страх нарастал, а вместе с ним желание сдохнуть. Как мылась, и сколько это длилось, я не запомнила, но спустя какое-то время, почувствовала прохладу и причитающих надо мной бабушку с дедушкой. Я с непривычки от этого экзотического похода в баню, потеряла сознание. На этом эксперименты закончились. Для меня грели воду, и я радостно и без последствий для своего здоровья плескалась в корыте, прямо на кухне. Потом мы пили вкусный чай на травах и уминали ржаные коврижки.

Несколько дней в подряд лил дождь и мне не разрешали выходить на улицу. Было тоскливо и одиноко. Бабушка хлопотала на кухне, дедушка лежал на печи, дремал. Телевизор меня не вдохновил, так как там не было детских передач, книг не было, только газеты, полистав их, я не нашла ничего интересного. Вернувшийся с гулянки кот, свернулся калачиком и спал на своей подстилке у печи. Изредка потягиваясь и переворачиваясь с боку на бок.

Я вспомнила маму, сестрёнку, глубоко вздохнула, протяжно выдохнув, поняла, что мне их очень не хватает, и я хочу туда, где они. Шмыгнув носом и пряча выступившие слёзы, встала с дивана, на котором сидела, подошла к окну и уставилась невидимым взором на улицу, двор, дождь.

Дедушка, который одним глазом приглядывал за мной всё это время, услышал мой шмыг носом и проводил меня взглядом до окна. Плечи поднимались и опускались, не трудно было догадаться, что я плачу. Тихо, без голоса, глядя на стекающие капли дождя по стеклу окна. Дед кряхтел и шевелился, но я не обернулась.

Не заметила, как ко мне подошла бабушка и, повернув к себе, что-то сказала на ломанном русском языке, это было каплей в море, я зарыдала. Мне было стыдно, и я спрятала заплаканное лицо, уткнувшись в неё. Бабушка провела рукой по волосам.

– Тише, тише, что ты, разве тебе с нами плохо? – спросила она ласково.

– Нет, но я хочу домой, хочу к маме! – заикаясь от рыданий и глотая воздух.

– Будет, будет так расстраиваться! Грустно тебе, наверно? Сейчас что-нибудь придумаем и отвлечем тебя! – заявила она, продолжая гладить по волосам и обнимать. – Вон смотри, кто там, у печки нежится? Неси, сейчас мы из него куклу сделаем!

– Как разве можно из кота куклу сделать? – с любопытством поинтересовалась я, вытирая слёзы.

– При желании всё можно! – ответила, не задумываясь.

Пока я бегала за котом к печке и тащила этого мехового богатыря, три раза подкидывая, чтоб не потерять, бабушка достала два больших цветастых платка из тумбочки под телевизором. Один она сложила, а другой расстелила на диване. Забрав у меня кота, которого я уже волокла по полу, и, повязав ему на голову, платок сложенный треугольником, перекрестив концы на груди, закинула их на спину. Потом положила кота на второй платок, замотала его словно младенца, пряча