Ана Гратесс Cундук с изюмом

Я вертел в руках темный кусок похожий на слипшуюся изюминку и не знал, откусывать ли от него либо выбросить туда, где я его не так давно нашел. Двойственность разрывала мое восприятие, я лепетал про себя слова про выбор и невозможность отойти от созерцания этого грубого и тяжелого сгустка.

Как эта красотка вообще оказалась на улице, под холодом осеннего вечера? Кому-то пришлось не по нраву вот так же, как и я теперь стоять под потолком из звезд и не знать, что делать дальше. Даже не сам факт «незнания» калил, а невозможность выбрать «правильный» вариант.

Крошка-изюм блестел на фоне мрачного света фонарей. Небо стало практически черным, а кусок в моих руках – скукоженным недоразумением, но каким дорогим было это самое недоразумение!

Ах человечишка, мою бы степь в руки слона, или монстра с глазами как у мертвой куклы. Оторвал взгляд от сладости и поглядел на дорожку тротуара, на которой выстаивал я свое бдение. Впереди шел человек и направлялся как раз в мою сторону. Отлично.

В момент, когда можно было разглядеть фигуру пришельца, я понял, что мой будущий гость – это подросток неопределенного пола. Изюменный комок начал чуть подрагивать, находясь в моих руках, а я чуть погладил сахарное его тельце, успокаивая.

– Нам нечего бояться, умник_ца, все разрешится как нельзя лучше, я в том уверен.

Не дойдя пары шагов до меня подросток остановился и встал столбом, принялся смотреть в сторону нас. В сумерках и мрачном свету фонарных выскочек, я смог уловить в этом госте некие враждебные потоки.

То ли сыграло шестое чувство, то ли дело было в простой наблюдательности, но я выхватил из кармана сачок для ловли мушек и одним махом накинул на пришельца. Тот взвизгнул и протянул руки: с них посыпались серебристые искры и мой комок с изюмом начал таять. Меня обуял гнев.

– Да как ты посмел такое свершить с моей негаданной находкой, червяк?

Мои ноздри шипели, из них выходил черный дым, а подросток с сачком на голове начал громко смеяться. Мне стало доходчиво ясно – это не пришелец никакой, а самый обыкновенный занюхыш, которых пруд-пруди в спальных районах нашего городишки. Этот персонаж вмиг потерял всю свою молодость и бесполость, став обыкновенным мужиком. Он начал говорить:

– Вот ты стоишь битый час и не знаешь, что делать с изюминкой, так?

Я почесал нос и снова бросил взор на сокровище, а от него осталась одна темная жижа. Меня с новой силой взял эмоциональный раздрай за жабры.

– Так оно так, но нет теперь никакой находки, ты её самолично изничтожил, индюк!

Мужик принялся смеяться, параллельно с тем отделываясь от сачка на лысой голове. Он смахнул слезы с лица, а мой изюм в это самое время превратился в пыльцу. Мои руки были чисты.

Я с изумлением глядел на темный пепел, который сейчас влетал в ноздревые полости моего оппонента. А он все посмеивался, и вдруг в его ладонях начало расти сине-голубое свечение. Мужчина снова превратился в тонкого подростка.

– Не гляди на меня, словно я волшебник. Это не есть так, ибо я суть сундук с сокровищами, а изюм, который ты не так давно отыскал, был всего лишь ключом. – На сих словах пришелец принялся развеивать синее свечение вокруг себя, навлекая на себя и меня призрачный ореол.

Мое тело начало ощущать умиротворение и тепло. Гость продолжил говорить:

– Ты верно ощутил красоту ключа, но принял его за золото, а этого делать не стоило. Тут понадобилось мое присутствие, чтобы я разъяснил тебе Суть. Ну вот, – он всплеснул руками и крутанулся вокруг своей оси, – Изюм здесь!

Меня выгнуло навстречу к пришельцу. Ореол света становился все более ярким. Через пару мгновений я уже не мог разглядеть окружающей реальности. Она превратилась в хрустальный мираж. А гость начал кружиться, увлекая и меня с собой. Эта бестия стала выкрикивать:

– Я моментальная пища твоей слабости, я остров с все возможными творческими вертунами! Прими, Изюмное божество, нас – твоих равных детей!

Туман все более густой пеной накрывал наше восприятие и через небольшое количество времени нас стало закручивать в подобие спирали. Миражность внешнего мира окончательно погрузилась в невидимость, ибо все заполонил яркий голубовато-белый свет.

Мой пришелец взял меня за руки, тут я потерял из виду и ореол, что мягко шелестел вокруг нас и практически все ощущения, погрузившись в сон. Картины, которые мне приходили, были преисполнены золотого света и сочного фиолета.

На губах появился отчетливый привкус сладостного изюма. Появлялись и исчезали различные образы минувших дней, мелькали обрывки разговоров, а на постаменте из серебра и рыжего камня был водружен сундук переливчатого, радужного оттенка.

Все остальное копошение исчезло с пучка внимания и принялось кружиться в помрачительном танце «убоявшегося тени». Как мне однажды рассказал мой давний друг и приятель, этот танец исполнялся только в момент смерти индивидуализированного Я.

Расщепляясь на составляющие космической игры: на пыльцу и энергетическую основу. Движения здесь томно шептали свою песню, предвещаю окончательный распад личности. И пусть. Пришелец манил меня рукой к цветастому сундуку, а во рту становилось все влажнее и слаще. Изюм пробирался к моему нутру, заменяя истершиеся винтики на новые, чисто блестящие механизмы.

Кукольный мир реальности превратился в безумный поход за призрачным сундуком. Я шел наверно лет сто, пока вконец не позабыл весь пройденный путь. Когда это произошло, мое восприятие сделало короткий кульбит, и я возвратился в светоносный ореол. Рядом со мной улыбался пришелец, превратившийся в лучезарную девушку. Она знаками показывала мне цифры, которые значили сколько нам осталось странствовать. Я понял все чисто интуитивным путем.

Тридцать три и шесть десятых. Секунд, минут ли, часов или еще чего краше? Время растянулось, сжалось и грубо перемахнуло за темноту космической игры. Меня обдало холодным ветром, очи сомкнулись, весь свет исчез, как исчезло тепло моей спутницы. Оставшись в одиночестве, я не мог различить, где моя тень, а где окружающая действительность. Мы стали слиты, но ощущения слитности не возникало. «В чем же тут была загвоздка», – думал я.

«Сундучная жаба прибрала твою яркую индивидуализацию в свои недра. Так отпусти же воспоминания, и ты сможешь вернуться в сладостную грезу».

Так и было сделано. Возникла кромешная темнота. Мои внутренности, рассредоточенные по громаде космоса, перекручивались, будто были сочком для ловки мушек. Мое восприятие обнаружило себя в залитом золотом пространстве, где в воздухе витал сладостный аромат хорошо знакомого мне Изюма.

Чувство восторжения зазвучало с новой