я.

– Ганс, если ты меня еще любишь, то сделай, как я прошу. У меня и так из-за тебя проблемы. Не пытайся разобраться, будет только хуже.

Лени положила документы в пакет, добавила мобильник и пепельницу для веса и положила все в сумку. Мы вышли на улицу, подъехало такси. Лени затолкнула меня на заднее сидение, сказала водителю:

– В аэропорт, – посмотрела на меня с грустью. – Прощай, Ганс.

Как только такси свернуло на соседнюю улицу, я попросил остановиться, передал водителю пятьдесят евро и вышел из машины. Вернулся на улицу, к месту, где расстались с Лени. Огляделся, увидел вдалеке ее удаляющуюся фигуру в ярко-красном пальто. Как кстати этот яркий плащ! Без него я бы ее не заметил.

Пошел следом, осторожно, держась на расстоянии. Лени остановилась на морской набережной. Огляделась, достала пакет с документами и мобильником, выбросила на месте швартовки судов, где приличная глубина и пошла дальше.

Дошла до вокзала, купила билет. Куда купила, непонятно. Я прошел за ней на перрон. Подъехал поезд, Лени вошла в вагон, заняла место у окна. Я осторожно вошел через другой вход, устроился в другом конце вагона, так, чтобы видеть затылок Лени. Я так увлекся слежкой, что даже не обратил внимания, куда идет поезд.

Через некоторое время по поезду прошел кондуктор, проверяя билеты, подошел ко мне.

– Синьор, Ваш билет?

– Я не успел купить на вокзале, могу я купить его у Вас? – поинтересовался я.

– Да, конечно, до какой станции Вы едите?

– До конечной.

– Замечательно, билет до Женевы, с Вас 179 евро.

Я оплатил билет карточкой и продолжил наблюдать за затылком Лени.

Мы прибыли на вокзал. Лени вышла на перрон. Я подождал, пока она осмотрелась и направилась в здание вокзала. Вышел сам, последовал за ней.

Она прошла через вокзал, не задерживаясь, вышла на улицы Женевы. Прошла несколько кварталов, свернула, прошла еще пару кварталов, свернула в другую сторону, как будто путала следы, прошла через парк, еще пару кварталов. Наконец она подошла к двум скучающим полицейским и стала что-то им объяснять. Полицейские смотрели на нее удивленно, поговорили по рации. Видимо, заявила им, что потеряла память, как когда-то в Гамбурге. Я решился, подошел, взял Лени под руку и сказал:

– Извините нас, это моя жена. У нее бывают провалы в памяти, сейчас все пройдет.

– Да, извините, у меня бывает, – подтвердила она. – Я начинаю вспоминать, это мой муж Роберто.

Потянула меня в сторону, завернув за угол, прижала к стене.

– Ганс! Ты что вытворяешь? Я же просила тебя, уезжай.

– Лени, я не уеду, пока все не узнаю.

Лени огляделась по сторонам.

– Хорошо, сними номер в отеле, у меня нет документов. Я тебе расскажу – можешь верить, можешь не верить, другого рассказа не будет. И после ты уедешь, хорошо?

Мы поднялись в номер, Лени сказала:

– Я почти целый день не ела. Сходи в супермаркет, купи бутылку вина и поесть, и я тебе все расскажу.

– Может быть, лучше спустимся в ресторан? – спросил я.

– Нет, разговор будет длинный и странный, лучше тет-а-тет.

Я вышел из отеля и пошел по улице в поисках магазина. Остановил прохожего, спросил, где найти хороший супермаркет, мне указали в противоположную сторону. Пришлось вернуться, снова пройти мимо отеля. Прохожу и вижу знакомый яркое пальто. Лени, осторожно озираясь, выходит на улицу и поспешно уходит. Ну, думаю, почти обвела меня вокруг пальца, догоняю ее:

– Любимая, куда собралась? Опять память потеряла?

– Ты мне не поверил? Не пошел в маркет, остался следить?

– Нет, вернулся случайно. Теперь пойдем в маркет вместе, буду держать тебя под руку, чтобы не удрала.

Вернулись мы в отель, сели перекусить, выпить вина.

– Рассказывай, как обещала.

– С начала?

– С самого начала.

И Лени стала рассказывать:

– Началось все в древнем Египте. Я поступила ученицей к жрецу храма Солнца, проучилась несколько лет. Потом мой учитель впал в депрессию, надоела ему жизнь. Обратился он ко мне: «Хочешь занять моё место?» – «Но женщина не может стать жрецом в нашем храме», – сказала я.– «Нет, не в храме. У меня есть и другая миссия, более значимая». И стал он меня учить новым знаниям.

Он был наблюдателем. Наблюдал за процессами на Земле, за развитием цивилизаций на протяжении тысячелетий. Информацию передавал каким-то высшим цивилизациям мысленно. Они подключались к нему во время медитаций – забирали его информацию, оставляли советы и рекомендации. Для простоты, будем звать эту цивилизацию Кураторами.

Он устал за тысячелетия такой работы, попросил отпустить его, предложил меня в качестве замены. В тот момент как раз по близости был космический корабль кураторов. Была возможность вернуть ему обычное состояние смертного человека и что-то изменить во мне. Я полагаю, они что-то меняют в ДНК, и человек остается молодым и здоровым тысячи лет. Побывали мы с ним на космическом корабле, он вернулся обычным человеком, я – бессмертной.

Так и жила тысячи лет, передавая информацию через медитации. Приходилось постоянно менять место жительства – не поймут люди, если увидят, что не старею и не болею.

Тяжело было, несколько раз чуть не попалась как ведьма. Но главное выжить, травмы и ущерб здоровью – не большая проблема, организм сам восстанавливается.

Я перебил:

– Лени, ты шутишь? Я же серьезно.

– Ганс, я серьезно, – ответила она. – Посмотри на меня, сильно я изменилась за двенадцать лет? Ни одной морщинки. Помнишь отдых в Альпах, когда я сильно порезала ногу и пришлось зашивать? Ты еще удивлялся, как все прошло за неделю. Через два месяца ты не нашел и шрама.

– Да, было такое. Это регенерация? Если ты потеряешь руку – новая вырастет?

– Не знаю. Пальцы я теряла, – она продемонстрировала руку, красивые стройные пальцы. – Теперь и не скажешь. Полгода отрастали.

– Лени, ты же бесценный подарок для науки! Тебя нужно исследовать!

– О, знакомые идеи. В последний раз слышала такое от инквизиторов. Извини, сейчас ученые недалеко от них ушли.

– И ты вот так постоянно меняешь личность?

– Иногда чаще, иногда реже. Бывало, просто менялась местами со своей дочерью. А вообще, сейчас стало очень трудно – везде камеры, биометрия, отпечатки в базах данных. Очень тяжело менять личность, еще и ты меня подвел.

– Твои дети тоже получают твои способности?

– Нет, только здоровье лучше среднего.

– Теперь я понимаю, почему ты не хотела мне рассказывать. Но как ты решилась открыться мне?

– Я нарушила основное правило – открыла тебе правду, но у меня есть оправдание. Уже около пятисот лет никто не выходит со мной на связь. Я продолжаю собирать информацию, медитирую, но кураторы больше меня не посещают. Я не знаю, может быть они забыли про меня, может быть закрыли