рассматривать справного казака в синих шароварах с люлькой в зубах, гарну дивчину в вышитой сорочке, красных сапожках и огромном цветочном венке с яркими лентами. Возле влюбленной парочки стоял конь, вокруг летали волшебные жар-птицы. А по краям ковра цвела калина, распускались шишки хмеля, и вился виноград с сине-зелеными сочными ягодами.

– Красота какая! – восторженно прошептала Лера, проводя рукой по жесткому ворсу. – Надо же. Представь, сколько такое чудо стоит!

Данька неслышно просочился в комнату, тихонько забрался на кровать и прижался к сестре. Наступала пора дневного сна, и усталый малыш укладывался под сказочным ковром. Чтобы приснился папа «о-от с такой шаблюкой! И на конячке».

Соня накрыла братика пледом, ласково взъерошила волосы, поправила подушку. Данька засопел. После спасения из раненого стального Города малыш засыпал очень быстро.

Какое-то время девчонки сидели молча, думая о своем. Тикали настенные часы, жужжала залетевшая муха. Со двора доносились приглушённые голоса. Лера первой решилась заговорить.

– Смотри, – она достала из рюкзака потрепанную синюю тетрадку. – Я тут записываю всякие штуки, ну, про жителей в селе.

– Шпионишь?

– Нее… Исследую. Я ищу… колдовство. – Лера неуверенно глянула на Соню. Та слушала внимательно, с интересом и без насмешки.

– Если оно где-то сохранилось, то только в такой глуши. Как у Гоголя, помнишь: панночка, ведьмы, черти, русалки, чудеса всякие…

Соня замотала головой. Читать она не любила, из Гоголя помнила только портрет в учебнике – длинноносый дядька с модным каре.

– Местным только дай языком почесать. Друг про дружку такого насочинять могут. Я пишу, чтоб не забыть. Вот, глянь.

Тетрадные листы исписаны аккуратным почерком. Имена, адреса, несколько номеров телефонов. Соня пролистала пару страниц, зачитала: «Баба Нюра. Переулок Озёрный 15. Наслала порчу на невестку. Невестка лечила спину две недели.

Ул. Садовая 5. Цыганка Лена. Ясновидит. Берёт деньги. Глаза черные.

Алевтина Сергеевна. Ул. Садовая 10. Сторож в школе. На дверных косяках странные знаки. Возле порога посадила кусты калины.

Дед Никита. Видели ночью на перекрестке со свечкой. Долго стоял, что- то шептал».

– А кто его там видел? – потрясенно спросила Соня. – Ты следила?

– Да нет. Все село об этом знает. Дед – продвинутый. Не маразматик какой-нибудь! У него спутниковый интернет есть. Канал на Ютубе ведёт – про пчел ролики снимает. А по ночам на перекресток ходит. Никто конкретно не видел, но все знают!

Соня листала страницы – заброшенный дом на пустыре – призраки, клад. Слово «клад» подчеркнуто красным маркером… Проклятая пустая хата по улице Тимирязева – бывший дом председателя колхоза…Черный ставок за дальней балкой – рыбы нет, люди тонут…Старая часовня, заросший чертополохом и крапивой шлях, могила старого знахаря, обережные знаки на въезде в село…

Это ж надо было собрать столько… материала. Кажется, так называют подобные записи?

– А у твоей тетки? У Оксаны Ивановны? Что?

Лера вздохнула, взъерошила короткие волосы.

– Тетка Оксана – училка. Хоть и на пенсии. Она меня этнографом обзывает. Рассказывает много интересного и про село, и про «забобоны местные». В чудеса не верит. Вот так.

– Я после…ну… этой весны… Тоже не верю. Прости, – прошептала Соня.

Она бережно закрыла удивительную тетрадку и протянула подружке. Та подтянула к себе рюкзак, открыла, чтобы спрятать свое сокровище, и вдруг резко вскинула голову, с вызовом уставилась на Соню.

– Я могу доказать! Хочешь?! Прямо сейчас!

Решительно дернув молнию на боковом кармане, Лера достала ту самую конфету. Сжала в ладони.

– Это не просто конфета. Он, – Лера кивнула на спящего Даньку, – хотел отдать ее папе. А отдал мне. От чистого сердца, добровольно, понимаешь?

– Н-нет, – Соня сочувственно смотрела на подружку.

– В ней спрятано желание. Одно. Маленькое. Сейчас я отдаю ее тебе. Тоже добровольно. Держи. Загадай желание и съешь! Ну! Что тебе стоит?!

Соня неуверенно протянула руку к блестящей конфете.

Шоколадная, с орехом внутри.

От жары мягкая.

Вкусная.

Папа сладкоежка.

Он такие любит.

Соня как во сне развернула обертку и надкусила.

Рот наполнился липкой шоколадной сладостью, в глазах защипало.

Папа, где ты?!

Она протянула половинку Лере. Та осторожно приняла кусочек и положила в рот. Зажмурилась…

Тихо в старом доме. Тикают часы на стене, лёгкий ветерок колышет занавески. Данька спит в обнимку с зелёным медведем…

Лера взяла Соню за руку. Слезы текли по ее щекам. Так они и сидели в тишине большой комнаты. Ждали…

Резко зазвонил телефон. Девочки вздрогнули от громкого звука. Заворочался, просыпаясь, Данька. Мама, прибежав с кухни, схватила трубку.

– Алло! Да! В госпитале? Живой!!!

Вода для мертвеца

Шмель был красивый. Мохнатый, яркий и…прожорливый. Он на секунду присел на край огромной кастрюли, тяжко перелетел на горку очищенных от косточек вишен и блаженно замер. Обедает.

Как такой великан залетел на кухню? Непонятно. На окнах натянуты сетки, дверь во двор хоть и открыта, но тюль на магнитах спасает от мух и комаров. А тут, поди ж ты – шмель, или, как говорит тётя Тамара – джмиль. Джмиль и бджолы…

Соня осторожно коснулась кончиком пальца упругой спинки – джжжж- испуганно затрепетали крылышки. Ух, какой грозный!

Раньше она бы испугалась жужжащего обжоры, завизжала, схватила веник… Но после воя ракет и рева снарядов, после утробного гула истребителей и грохота падающих зданий… Полосатый шмель на солнечной летней кухне, среди истекающих соком вишен, выглядел мирно и безобидно.

– Ешь, не бойся, – прошептала девочка, – мне еще два ведра чистить – всем хватит! У нас сегодня день варенья!

Огромный погреб постепенно заполнялся «закрывачкой». Пузатые банки рядами выстраивались на длинных полках. Клубничное «вареннячко», черешневый компот, соленые пупырчатые огурчики.

– Острые з червоным перчиком – для закуси самое то, – приговаривала тетка Тамара.

На грядках дожидались своей очереди сочные помидоры, крутобокие кабачки, веселые патиссоны, яркие баклажаны. (Шо?! Баклажаны?! Синенькие!) Нежились в щедрой украинской земле морква и цыбуля, картопля и бурячки, перец и гарбузы. Соняшники беспечно улыбались безоблачному небу, кукуруза грозилась вырасти до небес, фасолька с горошком спорили, кто первый поспеет. Густые заросли малины и ежевики, кусты смородины и крыжовника, тяжёлые виноградные лозы. И все это богатство изо дня в день поливали и пропалывали, обрезали и удобряли, подвязывали и брызгали, окучивали, и… опять поливали!

Чтобы потом собирать, чистить, резать, сушить, варить и парить, вялить и