распланирован. Душ с мятной водой, отдых, рацион сама подберёт. Потом ещё и в спортзал с новой программой отправит, хотя сейчас ему тяжело даже стоять, опираясь о толстое матовое стекло окна. И каждый раз не возразишь – ей ведь и правда лучше знать, как лучше.

Система, будто услышав его мысли, тем же нежным голосом, но с лёгким нажимом повторила:

– Сегодня мятная вода в душе. Джерри, дорогой, тебе пора освежиться и привести себя в порядок.

–Да ты просто тиран! – он улыбнулся одним уголком губ, развернулся и пошаркал в сторону санузла.

– А ты шаркаешь сегодня, как старик, – кисло заявила Соня. – Не буду больше пытаться тебе угождать.

***

Когда за Джерри плавно закрылась дверь душевой кабины, он тяжело опустился на сиденье. На темя закапала, затем полилась тонкой струйкой вода, распространяя лёгкий запах мяты. Стоять не было сил. Сил, в общем-то, не было вообще.

Он протёр мокрое лицо рукой, затем взял бритву и принялся уничтожать чёрную щетину – осторожно, медленно, скосив глаза в узкое зеркало на боковой панели кабины.

Мятная пена, мятная паста, мятный гель. У Сони сегодня определённо бодрое настроение. Но можно ли говорить о её настроении всерьёз? Или всё это – только для него?

Джерри не учёный и не пытался разбираться, если ли у Системы истинная душа – или сердце, или мозг, такой же, как у человека, с запутанными связями, лживыми воспоминаниями и противоречивыми желаниями. Бывает ли у неё на самом деле настроение? Или это всё только для него?

Вряд ли Соня так проста. Возможно, её мысли гораздо сложнее, чем самые сложные и запутанные размышления, когда-либо бродившие по его собственной голове. Но в личные переживания Системы Джерри никогда не хотел окунаться. Важнее всего для него было разобраться в своих.

***

Ватные ноги в мягких белых носках он сунул в мягкие тапки. Ступая с осторожностью, мягко перемещая своё тело в пространстве, Джерри поковылял в спортивный отсек. Попытки уговорить Соню отложить спортивную экзекуцию провалились с чудовищным треском. Аргументы в пользу работавших всё это время, весь девятнадцатый раз, мышечных стимуляторов толку не принесли. Очнулся – разомнись. У Сони не забалуешь.

Наклоняясь на прямых ногах к носкам, Джерри ощутил, как неприятно тянет мышцы. Рассмотрел тёмные руки с толстыми верёвками вен, узловатые пальцы. С трудом вернув торс наверх, он тяжело выдохнул. Каждое путешествие будто старит его на тридцать лет. А ведь ему совсем не много, он ещё молод – всего сорок лет! Всего! Но спина ноет странно, чуть правее позвоночника и ниже лопатки, будто ему как минимум сто пятьдесят.

Джерри встал на беговую дорожку, схватился за поручни и плавно пошёл по маленьким кочкам. Надо привести в порядок координацию, заставить тело очнуться. Ощущать себя стариком совсем не хотелось – даже несмотря на воспоминания о тех днях, когда чувствовать себя не хотелось вообще.

Соня включила пение птиц и стрекот цикад, подсветку в тонах раннего розового утра и даже лёгкий свежий ветер. Через десять минут ходьбы по имитации слабо пересечённой местности Джерри принялся просить пощады, но Система была неумолима – ещё пять минут. Сойдя с дорожки и отдышавшись, он практически упал в массажную капсулу. Его надзирательница принялась ворчать и требовать растяжки, однако Джерри притворился контуженным, трупом и спящим одновременно, и Соня сдалась. Под убаюкивающее жужжание капсулы Джерри погрузился в дрёму ещё на четверть часа.

***

Сверкающий Cadillac LaSalle лихо подкатил к красной дорожке. Автомобиль едва не задел весёлых, галдящих гостей у входа в поместье. Машина молочного цвета, 1927 года выпуска, совсем новая – всего несколько месяцев на ходу. Золотые диски, скрипящая громче музыки тёмно-коричневая кожа салона… Он был роскошен, как и всё, что его окружало.

Дамы, сверкающие ничуть не меньше «Кадиллака», брызнули в стороны. Широкий двор перед домом, уставленный вазонами с орхидеями, взорвал звонкий смех. Его сменил горячий торопливый шёпот: красавицы в блестящих нарядах обсуждали нового гостя.

А гость легко откинул дверцу автомобиля и ступил на скрипящий гравий. Оглядевшись и одёрнув жилет, он с усмешкой кивнул дамам, схватил с подноса пробегавшего мимо официанта бокал холодного шампанского и направился туда, откуда доносился громкий джаз – в сердце обширного сада.

Лори слушал хрустящий под ногами гравий, шелест листьев, прижимавшихся к его пиджаку, безумные пассажи музыкантов и обрывки разговоров. Он вдыхал прохладу, исходившую от кустов – не все они были хорошо пострижены, многие разрослись до неприличия, но хозяйку это вовсе не смущало. Смущению здесь вообще не было места – здесь царило веселье. Такое же неуправляемое и щекочущее, как пузырьки шампанского на языке.

У шатра с музыкантами, где танцевали гости, Лори огляделся вновь, выискивая хозяйку. Высокая стройная женщина вцепилась в него чёрными глазами сама. Будто ощутив её взгляд, Лори повернул голову – красавица возвышалась над гостями, как изваяние греческой богини.

– Великолепная Шарлотта, счастлив видеть вас, – Лори подошёл к хозяйке, склонил перед ней голову и поцеловал её руку.

– Лори, дорогой, я вас совсем заждалась, – черноглазая Шарлотта протянула пустойбокал в сторону, его тут же подхватил официант, и женщина, откинув назад шлейф серебристого платья, крепко схватила гостя под локоть.

Шарлотта потащила мужчину за собой, оглядываясь по сторонам будто в поисках кого-то. На Лори, в которого она намертво вцепилась изящными руками, греческая богиня даже не смотрела. Тем не менее, разговор не прерывался.

– Сегодня для вас тут, милый друг, самые интересные дамы нашей захолустной деревни.

Лори усмехнулся.

– Да-да, именно для вас, – Шарлотта уловила беззвучную усмешку, даже не повернув головы.

– Но я вам не рекомендую распыляться. Лично для вас у меня есть особый, идеально подходящий вам экземпляр.

Шарлотта была его проводником. В каком-то смысле – руками и глазами Софи, которую он чаще звал Соней. Впрочем, кто такая Соня, или Софи, Лори помнил уже с трудом. Он знал лишь, что оказался на этом празднике по её настоятельной рекомендации. А ещё – почему-то был уверен, что Софи, она же Соня, ошибаться не может.

Хозяйка дома вдруг резко остановилась и буквально вдавила Лори в землю. Её орлиный нос повернулся вперёд, словно указывал направление.

– Вот, – кивнул куда-то вперёд