согласилась, крепко зажала подаренный Бабой Ягой путеводный клубок и тут же уснула, убаюканная словами Ягавы.

На следующее утро Захарова и правда проснулась полевой мышкой. Как заведённая устремилась она на своих четырёх лапках за путеводным клубком – через ворота в Навь прямиком по Калинову мосту. А добравшись до тридцати трёх ручьёв, прыгнула в самый бурный поток – горе своё забыть раз и навсегда. Но не тут-то было. Вынырнула она уже не мышкой, а в своём прежнем человечьем облике – с чуть вьющимися от влаги длинными русыми волосами, в лёгком белом сарафане до пят, искрящемся сродни воде на ярком солнце. Она села на берегу, кажется, только сейчас осознавая, что произошло.

Поодаль в одном из ручьёв плескались пять девчонок – как её возраста, так и помладше.

– Эй! – помахала ей одна из девиц. – Ты новенькая? Иди к нам!

Лена вроде как и хотела подойти, но застеснялась. Всё было чужое. И слишком умиротворяющее. Ни тебе высоток, ни шума машин, ни ярких огней. Это даже нельзя было сравнить с захолустной деревней. Может, если только с глухой тайгой. И как ей, москвичке, теперь жить в этом благолепии? Сердце Захаровой предательски сжалось: «Кажется, я попала. Коля не любит. Жить не хочется. Да и всё это совсем не похоже на спасительную смерть».

– Не робей! Пойдём к нам! Поплескаемся!

Лена и не заметила, как к ней, словно русалка, подплыла та девушка, которая ранее звала её присоединиться к весёлой компании.

– Я Татьяна. А ты? И сколько тебе десятков лет отмерили, чтобы из тебя детство вышло и ты снова смогла переродиться?

– Я Лена. А что должно из меня выйти? – не поняла Захарова.

– Ну мы же по судьбе рано умерли, чаще всего утонули, но бывают и исключения. Умерли девушками незамужними. Жизни так и не узнали. Потому нам детство перерасти нужно, чтобы потом с обновлённой душой снова переродиться в миру.

– Умерли? Ой, мама…

Что бы ранее ни казалось Лене, однако только сейчас к ней начало приходить понимание, что с её жизнью творится. Вернее, что та закончилась по её же желанию. А там – родители. Как же они теперь без неё?! Наверное, с ума сходят от горя. И мама, и папа её любят, а она теперь в какой-то Нави.

– А что мама? У тебя мама недосмотрела, и ты утонула? У меня отец недосмотрел, пил, мать же работала много. А я на реку пошла купаться с друзьями. Знала, что сезон плохой, что течения сильные, но всё равно пошла назло отцу. Отчаянной была. Вот и не вернулась больше. Но ты родителей не вини, мы тоже ответственны были за свою жизнь. Это я уже здесь, в Нави, поняла. И ход судьбы тогда там, в Яви, можно было изменить, только если бы мы сами всей душой стремились к новой жизни. Я вот отца винила в его загулах, а сама учиться не хотела, хотела погулять с друзьями, повеселиться. Ведь такая же была. И мечты у меня никакой не было. А ты о чём там мечтала?

– Выйти замуж за Николая мечтала. Это мой парень, – немного соврала Лена. Стыдно ей было признаться, что он нашёл другую и даже по-честному не сказал ей, не прекратил их отношения, не извинился. Она готова была заплакать, но следующий вопрос Татьяны испортил нужный момент:

– Ого! Ты даже влюбиться там успела. Здорово! Ну а дальше? После замужества? О чём ты мечтала?

– После? – смущённо повторила Захарова.

– Конечно, после. Жизнь же после свадьбы не заканчивается. Я вот теперь знаю, что хочу стать ветеринаром. Нравится мне наблюдать за животными. Изучать их повадки. А ещё хочется помогать им, лечить их. В дивный час теперь я путешествую по миру и выныриваю в водоёмах различных зоопарков. Представляешь, в сингапурском зоопарке совсем нет вольеров! Там животные живут почти как в естественной среде – у них много места. А обезьянки так и вовсе скачут по всему парку. А львы огорожены от посетителей длинным глубоким водоёмом, чтобы никто друг другу не мешал. Вот когда перерожусь в Яви, вырасту, создам и в России такой же зоопарк. Хорошая мечта, правда? Сида сказала, что мне лет пять здесь побыть осталось, а потом я буду готова вернуться в мир людей. Понять мне нужно что-то очень важное. Как только пойму, сразу и отпустят. Я попросила её подсказку мне дать, чтоб побыстрее. Вот жду.

– Хорошая мечта, – искренне согласилась Елена, а потом так же искренне добавила: – Только я половину из того, что ты говоришь, не понимаю. Что такое Навь? Кто такая Сида? Что за дивный час?

– Да ну?! Как так? Всем же всё рассказывают, когда мы в Навь переходим. В Яви Ягава начинает, в Нави Сида заканчивает.

Захарова лишь пожала плечами.

– Ну ты ж водяной дух? Наших сложно спутать с кем-то ещё!

– Баба Яга сказала, что я мавкой буду. Только я не знаю, кто это.

– Своя, – снова широко заулыбалась Таня и махнула рукой: мол, вот и славно. – Мавка и водяной дух – одно и то же. Нас ещё люди с русалками путают.

– А хвост русалочий тогда где? – не поняла Лена.

– Это у сирен хвосты, или у морских дев, а мы, мавки, без хвостов и добрые. Живём в Нави и только в дивный час можем оправиться снова на землю, то есть в Явь. Вынырнуть там в любой воде в любой точке мира и наблюдать. Люди нас не видят, лишь животные чуют. Жаль, что только час у нас есть – и ни минутой больше. По его истечении мы снова оказываемся в тридцати трёх ручьях.

– Где угодно можем вынырнуть?

– Да, главное – загадать место.

– А время?

– И время тоже можно загадать. У нас же здесь толком и нет времени, оно не нужно. А когда нужно, мы по времени в Яви ориентируемся.

– Сегодня в Москве у Парка культуры на воде фестиваль фейерверков будет. Красиво должно быть. Я в прошлом году только по телевизору видела. В этом году должны были с Колей пойти, но я здесь, а он… – Захарова не смогла договорить и заплакала.

– Ну что ты… Давай вместе сегодня туда в дивный час отправимся. Посмотрим, порадуемся. Ты пока свои печали прежние не отпустишь, тебе не разрешат переродиться. Там и без того забот хватает. Так что давай за руки возьмёмся и вместе загадаем оказаться возле Парка культуры во время фестиваля фейерверков.

Так и произошло. Две мавки вынырнули из Москвы-реки в самый разгар шоу фейерверков. Они подплыли к ступенькам возле пешеходного моста и присели на них, как и другие зрители, только невидимые остальным.

Один из огней как специально вырвался из плена общего рисунка и осветил людей, стоящих на пешеходном мосту и наблюдающих за красочным действом. Лена Захарова выцепила взглядом одну пару и уже не могла оторвать от неё глаз. Там,