Алек, это тебе.

Из не существующего

более дневника. Послать по

e-mail - навязчивость. А мою

страничку ты знаешь.

7 ноября

Утром вышла в магазин. Черный мокрый асфальт, черные стволы лип и кленов, бурые газоны, липкий холодный воздух. Мелкая морось садится на лицо. Небо низкое, кажется, лежит прямо на крышах многоэтажек расползшейся серой массой.

Возле магазина ошиваются дикие собаки. Волки, уменьшенные раза в два – полтора. И даже хвосты не колечком, а опущены вниз. Спокойно так смотрят. Ничего не выпрашивают. На мусорках найдут. Полно некачественных продуктов. Или крыс наловят. Гордые. А живут возле человека. До тех пор, пока не явятся ловцы. И я такая. Воображаю себя волчицей свободной. А зарплату получаю из госбюджета. Содержит меня государство. Зачем, оно и само не знает. Наука – вещь непредсказуемая. Тем более, такая, как моя. В молодости было какое-то чувство неловкости. Ровесники на стройки века едут, а я смотрю в микроскоп, выращиваю… И даже не возбудителей особо опасных инфекций, а самые обыкновенные дрожжи. Пекарские. Которые живут в тесте.

Потом пришло не то чтобы понимание, а некое самооправдание. Наука и искусство никому ничего не должны. Они просто есть. Иногда приносят полезные плоды, иногда просто красивые цветы и листья. Бывает, и чертополох вырастет, а не то белена ядовитая. А иногда побеги высыхают, не успев дать цветов. Требовать от науки сиюминутных технических новшеств – это примерно как предполагать, что литература должна только лишь поучать и воспитывать.

14 ноября

Купила на рынке живого карпа. Не слишком люблю готовить, хотя микробиолог сродни повару. Питательные среды, перемешивание, желе агар-агара. Но иногда на меня накатывает. И вечером должен прийти Алек.

Рыба всю дорогу била хвостом в пакете. Первым делом отрубила ножом огромную скользкую голову с коротенькими усиками. Голое тело, всего несколько чешуек у спинного плавника, продолжало содрогаться, вся раковина оказалась в темной густой крови. Даже лишенное внутренностей и жабр продолжало трепыхаться. Не без труда завернула будущий деликатес в фольгу, чтобы запечь с грибами и луком.

Забавно устроена сфера эмоций: когда жарю курицу или котлету, никакой ассоциации с курочкой Рябой или Ниф-Нифом и Наф-Нафом. Когда обрабатываю клетки своих любимых дрожжей ферментами, чтобы удалить с них прочную стенку, кожу заживо с них сдираю, тоже ничего. А ведь я люблю их, свои дрожжи. Не так, конечно, как любят собак или кошек. Скорее, как художник любит свои краски и только-только задуманные полотна.

Вряд ли смогу описать те эмоции, которые возникают, когда ждешь результата интересного эксперимента, когда ты задал им, дрожжам, умелый вопрос, и от того, как они ответят, зависит, верна ли твоя гипотеза. Ощущение совершенно отчетливо похоже на сексуальное предвкушение, только нервные импульсы чисто на уровне головы. А когда вдруг оказывается, что угадал, что ответ согласуется с ожидаемым… Это и вовсе кайф не с чем не сравнимый. Где-то встречалось выражение «краткий миг торжества», именно в применении к такому моменту. Потом, когда эйфория спадет, понимаешь, что крупица знания очень и очень мала, а море непознанного все также плещется у ног.

Запах из духовки заставил оторваться от блога, куда складываю неумытые мысли. Ибо что есть блог, как не философское болотце, в котором топятся остатки мечтательности. Скорее выключаю духовку, а не то от рыбы останутся одни третичные амины.

Сердитый звонок в дверь. Почему сердитый? Потому что кнопка западает, все недосуг поменять. И когда гость не в духе, он нажимает сразу несколько раз подряд, на автомате. Алек.

Улыбочка такая, что сразу ясно: зол он как черт. Мог бы и не приходить.

– А я карпа запекла, – пытаюсь сделать вид, что не замечаю его настроения. Потому что лезть к нему с утешительными расспросами – себе дороже. Захочет, сам расскажет.

– Не люблю рыбу. И вообще, я тебе не поесть прихожу.

– Ладно, что случилось то?

– Ничего. Последний опыт дал совершенно идиотский неоднозначный ответ. Два месяца генетические конструкции делал, а целевой белок пошел не в ту степь. Из редакции такая рецензия пришла, с отказом, что без поллитры не разберешь. Рецензент вообще ничего в статье не понял.

– Поллитра не поллитра, а вина чуть-чуть есть. И лучшая рыба – колбаса.

Мы выпили. Потом выпили еще. Потом съели рыбу. Потом Алек пошел в коридор и долго говорил по телефону. Я не прислушивалась, но …

–Мамочка. Не беспокойся, пожалуйста. Неожиданный ночной эксперимент. Да… у нас тут все есть, и чай, и раскладушка.

Долгое молчание… видимо, слушал, … резкое:

– Все, все, извини! Таймер!

Да… я подозревала что-то в таком роде. Но отчего-то не хотелось знать, как у него дома. В своей лаборатории про каждого знаешь чуть не до подноготной. Долгая совместная работа не то чтобы сближает, а не оставляет тайн. И как это иногда напрягает… Знать о человеке все и не иметь возможности помочь.

А он вернулся и спросил:

– Cпирт есть?

Cпирт был.

–Дааа… тебе смешно. Да вижу, вижу, что смешно. Маменька, как в старых романах… она…. … когда в Штатах жил, звонил ей раз в месяц, и ничего. А тут… Все ее старые заморочки… Не ту профессию выбрал… Твои сверстники зарабатывают по сто тысяч… Не такую машину купил… А то отвернется к стене и лежит по целому дню… Блядь, я все понимаю… она меня в сорок родила, одна…

А ведь он не хотел, никогда ни на минуту не хотел, чтобы я увидела его слабым. Слабость – моя привилегия. И после этого мы выпили еще и допились до песен про Магадан и кузнечика коленками назад. Никогда не понимала, что интеллигентствующие научники находят в этой блатняжке. Призрак свободы? Но пою. Без слуха и голоса.

Когда мы, наконец, добрались до дивана, пороху хватило только на то, чтобы раздеться и забраться под одеяло.

– Ссслушай…. Я такой пьяный, что ничего не могу… – прошипел Алек, отворачиваясь. – Давай спааать. И зевнул.

– Я тоже…

Странно, утром мы не чувствовали ни досады, ни неловкости. Черт возьми, а ведь мы могли бы жить вместе… Почему… ну почему…

15 ноября

Спирт – все-таки вещь. Похмелья и нет почти. Только вместо того, чтобы дописывать поднадоевшую статью, сижу и занимаюсь самым глупым делом на свете – вспоминаю.

Наша наука – островки в океане, часто ничем не связанные между собой. А