Приготовься, дитя моё, – сказал он Ланцерею и, оставив всех троих, неторопливо направился в свою каюту.
– Куда прикажете держать курс, ваше высочество? – напомнил о себе капитан Гор.
– Куда? – стряхивая непонятное оцепенение, повторил Ланцерей. – Ведите судно к полуострову Тираки, Гор.
Лицо капитана озарилось мальчишеской радостью, но затем, словно устыдившись её, Гор нахмурился, козырнул принцу и поспешил на свой мостик.
Русалочка тронула Ланцерея за рукав. «Что с тобой?» – спрашивали её глаза. «И в самом деле, что? – подумал Ланцерей. – Неужели я боюсь?» Он привлёк девушку к себе, и Русалочка замерла в его объятиях, словно маленькая птичка в гнезде.
– Всё в порядке, – прошептал Ланцерей, чувствуя исходящее от неё ласковое тепло. – Завтра мы станем мужем и женой. А сегодня… давай полюбуемся на закат.
Они долго смотрели, как погружается в волны большое ярко-красное солнце и разливается по небу вечерняя заря: Русалочка – со страстной надеждой, Ланцерей – с жадностью последнего взгляда…
На руке Сиренеллы, отражая свет множества свечей, блестело золотое колечко Летимарии. – Отныне вы муж и жена! Из всех слов священника Ланцерей по-настоящему расслышал только эти. «Сейчас она сможет говорить», – понял он и посмотрел на Сиренеллу. Русалочка стояла под венцом бледная и внимала каждому слову отца Долимена, ведь в эти мгновения она обретала бессмертную душу. Почувствовав взгляд принца, она чуть повернула голову и улыбнулась ему глазами. Священник наконец закончил. Присутствовавший на церемонии капитан Гор собрался поздравить новобрачных, но Ланцерей не дал ему даже открыть рот. – Русалочка, скажи мне что-нибудь! – закричал он, оттолкнув капитана и схватив жену за обе руки. – Ну же, попробуй!.. – Но я не могу!.. – испуганно воскликнула она, и вдруг её лицо, и горящие свечи, и вся капитанская каюта начали стремительно меркнуть в глазах принца… Ланцерей ещё сжимал ладони Сиренеллы, но она была уже далеко, и в тёмный мир принца проникал только её прекрасный, взволнованный голос: – Что это? Я не могу поверить!.. Столько чудес в один день!.. Но как же ты догадался, что я смогу говорить, любимый? Ланцерей не отвечал, на его лице застыло беспомощное выражение растерянности. – Почему ты молчишь? Что с тобой? – Я… ничего не вижу, – признался он. – Что-то случилось с моими глазами… Прошу вас, не беспокойтесь, это пройдёт. – Это всё от волнения, – авторитетно заявил капитан Гор. – Осмелюсь предположить, что к её высочеству по той же причине вернулся голос. – Вы правы, капитан, – поспешно согласился принц. – Прошу вас, угостите как следует в честь праздника ваших людей, а я… тем временем немного отдохну. Чьё-то лёгкое прикосновение заставило его вздрогнуть. – Мужайся, дитя моё, – услышал Ланцерей тихий голос священника, – и не теряй надежды. Опираясь на руку жены, принц неуверенной походкой слепого человека прошёл в каюту, предназначенную для новобрачных, и прилёг на широкую кровать. Русалочка калачиком свернулась рядом, положив голову на грудь Ланцерею. – Скажи мне что-нибудь, – попросил он, перебирая её волосы, – у тебя такой необыкновенный голос… – Что же мне сказать? – печально проговорила она, крепче прижимаясь к принцу. – Скажи своё имя. Русалочка не ответила сразу, она как будто даже задумалась, вспоминая. Потом глубоко вздохнула: – Сиренелла. Ланцерей улыбнулся: – Ну вот… Сиренелла – это звучит как голос волны, когда она набегает на берег и холодная галька на миг погружается в белую пену… Или как ветер, колышущий подводные деревья, – люди называют его течением, но это ветер, который не прекращается ни на минуту… – Откуда ты знаешь об этом? – с изумлением спросила Русалочка. – Я ничего не знаю, – обнимая её, ответил Ланцерей, – но мне кажется, что это должно быть именно так. Ты расскажешь мне о море, Сиренелла? – Да, – покорно пообещала она. – А ты… ты ведь поправишься? – Конечно, – он ощупью нашел её губы и поцеловал их. – Я просто не смогу долго не видеть тебя…
Шёл третий день плавания, и корабль капитана Гора приближался к полуострову Тираки. Принц Ланцерей понемногу осваивался в своём новом мире без солнца. Теперь его солнцем была Русалочка. Она была для Ланцерея всем – даже воздухом, которым он дышал. Днём, держа Сиренеллу за руку, принц внимал её волшебным песням и рассказам о чудесах подводного мира, а ночью, не выпуская её руки, он слушал сонное дыхание Русалочки и был почти счастлив… За недолгое время их супружества Ланцерей узнал о морских глубинах много такого, о чём не догадывался, даже побывав на дне моря. Русалочка поведала ему о своём отце, доброй бабушке и сёстрах, но ни словом не обмолвилась о ведьме Летимарии и о том, каким образом получила свои ножки взамен русалочьего хвоста. Принц тоже не расспрашивал об этом – у него была своя тайна, свой договор с Летимарией, о котором он не мог рассказать, чтобы не ранить сердце Сиренеллы. Теперь, когда Русалочка была любима, получила бессмертную душу и голос и могла без страданий ступать по земле, ничто не должно было омрачать её счастья! Не будь Ланцерей слеп, он увидел бы, как часто в глазах жены появляются слёзы и бесконечно горькое выражение вины: Русалочку могли обмануть слова Ланцерея, но не собственное сердце, – она догадывалась, что слепота принца как-то связана со свалившимися на неё чудесами, но не решалась спросить об этом. Всё, что могла сделать Сиренелла, – это казаться весёлой и не давать грустить Ланцерею. …Стояла глубокая ночь, когда их корабль прекратил движение и послышался приглушённый стук якорной цепи. Ланцерей осторожно встал с постели, оделся на ощупь и, стараясь ни на что не наткнуться, вышел из каюты и поднялся на палубу. По каким-то не осознаваемым им самим признакам Ланцерей понял, что приближается время рассвета. – Не спится, ваше высочество? – прозвучал рядом голос капитана Гора. – Где мы, капитан, и почему судно стоит? – обернувшись на голос, спросил принц. – Корабль зашёл в Голубой залив полуострова Тираки и бросил якорь, – доложил Гор. Ланцерей слегка поёжился от обступившей его прохлады: – Который теперь час? – Скоро взойдёт солнце, – был ответ. – Капитан, что-то подсказывает мне, что именно здесь, на берегу, скрывается тайное убежище одного несостоявшегося пирата… – Верно, – хмыкнул Гор. – А рядом ваша родная деревня… – Она самая. Сегодня же хотел просить у вашего высочества позволения сойти на берег… – Можно составить вам компанию, Гор? – спросил вдруг Ланцерей. – Вы… хотите совершить прогулку пешком? –
ВО ТЬМЕ
На руке Сиренеллы, отражая свет множества свечей, блестело золотое колечко Летимарии. – Отныне вы муж и жена! Из всех слов священника Ланцерей по-настоящему расслышал только эти. «Сейчас она сможет говорить», – понял он и посмотрел на Сиренеллу. Русалочка стояла под венцом бледная и внимала каждому слову отца Долимена, ведь в эти мгновения она обретала бессмертную душу. Почувствовав взгляд принца, она чуть повернула голову и улыбнулась ему глазами. Священник наконец закончил. Присутствовавший на церемонии капитан Гор собрался поздравить новобрачных, но Ланцерей не дал ему даже открыть рот. – Русалочка, скажи мне что-нибудь! – закричал он, оттолкнув капитана и схватив жену за обе руки. – Ну же, попробуй!.. – Но я не могу!.. – испуганно воскликнула она, и вдруг её лицо, и горящие свечи, и вся капитанская каюта начали стремительно меркнуть в глазах принца… Ланцерей ещё сжимал ладони Сиренеллы, но она была уже далеко, и в тёмный мир принца проникал только её прекрасный, взволнованный голос: – Что это? Я не могу поверить!.. Столько чудес в один день!.. Но как же ты догадался, что я смогу говорить, любимый? Ланцерей не отвечал, на его лице застыло беспомощное выражение растерянности. – Почему ты молчишь? Что с тобой? – Я… ничего не вижу, – признался он. – Что-то случилось с моими глазами… Прошу вас, не беспокойтесь, это пройдёт. – Это всё от волнения, – авторитетно заявил капитан Гор. – Осмелюсь предположить, что к её высочеству по той же причине вернулся голос. – Вы правы, капитан, – поспешно согласился принц. – Прошу вас, угостите как следует в честь праздника ваших людей, а я… тем временем немного отдохну. Чьё-то лёгкое прикосновение заставило его вздрогнуть. – Мужайся, дитя моё, – услышал Ланцерей тихий голос священника, – и не теряй надежды. Опираясь на руку жены, принц неуверенной походкой слепого человека прошёл в каюту, предназначенную для новобрачных, и прилёг на широкую кровать. Русалочка калачиком свернулась рядом, положив голову на грудь Ланцерею. – Скажи мне что-нибудь, – попросил он, перебирая её волосы, – у тебя такой необыкновенный голос… – Что же мне сказать? – печально проговорила она, крепче прижимаясь к принцу. – Скажи своё имя. Русалочка не ответила сразу, она как будто даже задумалась, вспоминая. Потом глубоко вздохнула: – Сиренелла. Ланцерей улыбнулся: – Ну вот… Сиренелла – это звучит как голос волны, когда она набегает на берег и холодная галька на миг погружается в белую пену… Или как ветер, колышущий подводные деревья, – люди называют его течением, но это ветер, который не прекращается ни на минуту… – Откуда ты знаешь об этом? – с изумлением спросила Русалочка. – Я ничего не знаю, – обнимая её, ответил Ланцерей, – но мне кажется, что это должно быть именно так. Ты расскажешь мне о море, Сиренелла? – Да, – покорно пообещала она. – А ты… ты ведь поправишься? – Конечно, – он ощупью нашел её губы и поцеловал их. – Я просто не смогу долго не видеть тебя…
ГОЛУБОЙ ЗАЛИВ
Шёл третий день плавания, и корабль капитана Гора приближался к полуострову Тираки. Принц Ланцерей понемногу осваивался в своём новом мире без солнца. Теперь его солнцем была Русалочка. Она была для Ланцерея всем – даже воздухом, которым он дышал. Днём, держа Сиренеллу за руку, принц внимал её волшебным песням и рассказам о чудесах подводного мира, а ночью, не выпуская её руки, он слушал сонное дыхание Русалочки и был почти счастлив… За недолгое время их супружества Ланцерей узнал о морских глубинах много такого, о чём не догадывался, даже побывав на дне моря. Русалочка поведала ему о своём отце, доброй бабушке и сёстрах, но ни словом не обмолвилась о ведьме Летимарии и о том, каким образом получила свои ножки взамен русалочьего хвоста. Принц тоже не расспрашивал об этом – у него была своя тайна, свой договор с Летимарией, о котором он не мог рассказать, чтобы не ранить сердце Сиренеллы. Теперь, когда Русалочка была любима, получила бессмертную душу и голос и могла без страданий ступать по земле, ничто не должно было омрачать её счастья! Не будь Ланцерей слеп, он увидел бы, как часто в глазах жены появляются слёзы и бесконечно горькое выражение вины: Русалочку могли обмануть слова Ланцерея, но не собственное сердце, – она догадывалась, что слепота принца как-то связана со свалившимися на неё чудесами, но не решалась спросить об этом. Всё, что могла сделать Сиренелла, – это казаться весёлой и не давать грустить Ланцерею. …Стояла глубокая ночь, когда их корабль прекратил движение и послышался приглушённый стук якорной цепи. Ланцерей осторожно встал с постели, оделся на ощупь и, стараясь ни на что не наткнуться, вышел из каюты и поднялся на палубу. По каким-то не осознаваемым им самим признакам Ланцерей понял, что приближается время рассвета. – Не спится, ваше высочество? – прозвучал рядом голос капитана Гора. – Где мы, капитан, и почему судно стоит? – обернувшись на голос, спросил принц. – Корабль зашёл в Голубой залив полуострова Тираки и бросил якорь, – доложил Гор. Ланцерей слегка поёжился от обступившей его прохлады: – Который теперь час? – Скоро взойдёт солнце, – был ответ. – Капитан, что-то подсказывает мне, что именно здесь, на берегу, скрывается тайное убежище одного несостоявшегося пирата… – Верно, – хмыкнул Гор. – А рядом ваша родная деревня… – Она самая. Сегодня же хотел просить у вашего высочества позволения сойти на берег… – Можно составить вам компанию, Гор? – спросил вдруг Ланцерей. – Вы… хотите совершить прогулку пешком? –
