далеко. Олег вдруг тоже ощутил робость. Как и другие, он не спешил к звездолёту. Поэтому, когда шлюз корабля открылся, и космонавты появились на трапе, перед ними были сотни метров чистого поля.
Тимофей вспомнил, как тридцать лет назад он тоже приходил встречать одну из звёздных экспедиций, тогда всё было так же: люди на космодроме и в то время не спешили нарушать тонкую ткань чуда.
И тут людскую плотину прорвало. Олег даже не понял, он сам побежал в сторону космонавтов или его понёс общий поток. Так или иначе, он вдруг очутился возле своего смеющегося отца. Тимофей подхватил сына и охнул, тот оказался значительно тяжелее, чем два года назад. «Всё, отлетался, – внезапно осознал он, – даже если будут звать, дальше Луны ни ногой!».
– Ты привёз мне зверушку? – Уличив момент, спросил Олег.
– Да! – С гордостью ответил Тимофей.
«Зверушка» оказалась странноватой. Больше всего она напоминала рыбу, но железную. И плавала она в воздухе, а не в воде. – Она меня пугает, -признался Олег, глядя в неживые глаза робота. – Почему? – Искренне удивился отец. – Они не опаснее земных бабочек. Кстати, ты видел бабочек в микроскоп? Страшилище, каких поискать! – Видел, – поморщился Олег. – Но у этой «бабочки» башка больше моей! Робот лениво косился на мальчика. Аливосаахеевен искренне полагал, что ему повезло. Он попал в семью. Аливосаахеевен помнил, что такое семья. Семья – это устаревшее для их родной планеты понятие, описывающее ограниченный по размерам косяк с мощной ментальной связью. Такая связь имелась и у их расы. Те, что остались на Железном Эдеме, были слишком далеко, и Аливосаахеевен их не слышал. Зато хорошо улавливал сигналы от тех, кому тоже не повезло и их поймали. Раахувайенов растащили по исследовательским институтам. АО «Заслон» тоже забрал одну особь, прямо заявив: раз роботов поймали с помощью их изобретения, «Заслон» на одного из них претендует. Инженеры надеялись выудить информацию об инопланетных технологиях: если бы это получилось, прорыв мог стать таким же, как с транзисторами. «Исследования» больше походили на попытку разрушить. Роботов били током, окунали в кислотные ванны, пытались вскрыть различными инструментами как консервную банку. Всё без толку. Но железным рыбам все эти труды местных инженеров начали надоедать. Вмешивалась и их ментальная связь друг с другом: что испытывал один, ощущали и остальные. Терпение железных рыб подходило к концу. Нет, конечно их металл не был железом, но называть этот сплав так было проще. И однажды терпение лопнуло. Климент, доктор технических наук, академик и прочая, привычно вошёл в лабораторию, где находился объект с другой планеты. Насвистывая простенькую популярную песню, он мысленно перекатывал в голове сегодняшние опыты. Его обуревали необычные эмоции. Хотя за последние недели уже должен был к ним привыкнуть, но не выходило. Его, немолодого человека, вели за собой чувства ребёнка, которому впервые за долгое время родители позволили съесть порцию шоколадного мороженого. «Мороженое» висело посреди лаборатории, уставившись на учёного своими жёлтыми светящимися буркалами. Клименту как всегда стало неуютно, но он отмахнулся от тревожных мыслей: никогда ничего беспокойного не происходило. – Ну-с, – сказал он роботу, – что у нас сегодня будет интересного? Вопрос был риторическим. Во-первых, объект никогда не отвечал. Набор железных деталей. Что с него возьмёшь? А во-вторых, Климент уже решил, что сегодня в программе будет сверхвысокочастотное излучение. Интересно, как на них отреагирует объект? Академик не боялся его разрушить. И потому, что есть ещё экземпляры. И потому, что рыбная планета известна, а этих существ на ней много. Если что, новых привезут. Но что-то пошло не так. Когда учёный попытался подойти к объекту, его к нему не подпустило. Климент ощутил явственный толчок в грудь. Не успев удивиться, он снова попытался сделать шаг вперёд. По лицу потекло нечто липкое. Климент провёл рукой, снимая это липкое, и с удивлением уставился на ставшую красной ладонь. Кровь. Невидимая преграда разбила ему лицо. Учёный выбежал из лаборатории, заливая пол кровью. И сразу наткнулся на местного охранника. Парень с удивлением уставился на босса, невольно нашаривая на боку кобуру. Кобуры не было. Ну конечно! Зачем в научном учреждении постоянно таскать оружие? Только неофиты цепляются за пистолет, как верблюд за игольное ушко. Охранник уже трижды пожалел, что он не неофит. Климент отнял пальцы от кровоточащих носа и губ. – Взбунтовались! – Прошептал он. – Роботы взбунтовались! – Какие роботы? – Не понял парень. Учёный не ответил. – Звони военным! – Сказал он. – Думаю, тут нужна будет армия. Все потенциально опасные учреждения были напрямую завязаны на Министерство обороны. Поэтому долго ждать помощи не приходилось. Подобные события происходили во всех научных учреждениях, в которых находились космические экспаты. В Министерство обороны пока не звонила только семья штурмана злосчастной экспедиции. Итого, семь тревожных мест. – Вы предлагаете нам разорваться? – Не выдержал министр, когда поступил последний звонок. – Ага, – ответили ему с экрана видеофона, – именно это и предлагаем. Армия вы, в конце концов, или нет? Бюджет у армии больше, чем у науки, вот и расхлёбывайте! Так началась Первая звёздная война, в которой Земля сразу ощутила себя проигрывающей стороной. Сначала роботов пытались взять малыми силами. К НИИ, в котором работал Климент, подкатил спецназ. – Расчехляйте свои автоматы, – сказал командир. – Пошли, пошли, пошли! И парни пошли. Прямо, не скрываясь. Пытаясь взять цель в лоб. Это была плохая идея. Спецназ открыл огонь, но толку от этого было чуть. С таким же успехом они могли бы стрелять по скале. Бронебойные пули рикошетили от робота, и в узком помещении многие из этих пуль летели обратно в людей. – Ч-чёрт, – не выдержал командир. – Прекратите стрельбу! Тут надо подумать. – Нейроневод, – сказал какой-то спецназовец, – один раз сработало. Притащили сеть. – Заряжай! – Выдохнул командир. Для выстрела нейроневодом использовали миномёт. Сеть вылетела из ствола, развернулась в воздухе, обнаружила цель и обрушилась на неё. – Ааа!! – Завопил командир, запутавшись в ячеях сети. И внезапно уснул. Нейроневод сразу же включил успокаивающую нервную систему частоту. Смотревшему со стороны Клименту показалось, что чёртов робот улыбается. Учёный мигнул. Нет, показалось. Металлическая рыба по-прежнему меланхолично парила посреди лаборатории. Кто искренне улыбался – это Аливосаахеевен. За развернувшимися повсюду поединками он наблюдал
«Зверушка» оказалась странноватой. Больше всего она напоминала рыбу, но железную. И плавала она в воздухе, а не в воде. – Она меня пугает, -признался Олег, глядя в неживые глаза робота. – Почему? – Искренне удивился отец. – Они не опаснее земных бабочек. Кстати, ты видел бабочек в микроскоп? Страшилище, каких поискать! – Видел, – поморщился Олег. – Но у этой «бабочки» башка больше моей! Робот лениво косился на мальчика. Аливосаахеевен искренне полагал, что ему повезло. Он попал в семью. Аливосаахеевен помнил, что такое семья. Семья – это устаревшее для их родной планеты понятие, описывающее ограниченный по размерам косяк с мощной ментальной связью. Такая связь имелась и у их расы. Те, что остались на Железном Эдеме, были слишком далеко, и Аливосаахеевен их не слышал. Зато хорошо улавливал сигналы от тех, кому тоже не повезло и их поймали. Раахувайенов растащили по исследовательским институтам. АО «Заслон» тоже забрал одну особь, прямо заявив: раз роботов поймали с помощью их изобретения, «Заслон» на одного из них претендует. Инженеры надеялись выудить информацию об инопланетных технологиях: если бы это получилось, прорыв мог стать таким же, как с транзисторами. «Исследования» больше походили на попытку разрушить. Роботов били током, окунали в кислотные ванны, пытались вскрыть различными инструментами как консервную банку. Всё без толку. Но железным рыбам все эти труды местных инженеров начали надоедать. Вмешивалась и их ментальная связь друг с другом: что испытывал один, ощущали и остальные. Терпение железных рыб подходило к концу. Нет, конечно их металл не был железом, но называть этот сплав так было проще. И однажды терпение лопнуло. Климент, доктор технических наук, академик и прочая, привычно вошёл в лабораторию, где находился объект с другой планеты. Насвистывая простенькую популярную песню, он мысленно перекатывал в голове сегодняшние опыты. Его обуревали необычные эмоции. Хотя за последние недели уже должен был к ним привыкнуть, но не выходило. Его, немолодого человека, вели за собой чувства ребёнка, которому впервые за долгое время родители позволили съесть порцию шоколадного мороженого. «Мороженое» висело посреди лаборатории, уставившись на учёного своими жёлтыми светящимися буркалами. Клименту как всегда стало неуютно, но он отмахнулся от тревожных мыслей: никогда ничего беспокойного не происходило. – Ну-с, – сказал он роботу, – что у нас сегодня будет интересного? Вопрос был риторическим. Во-первых, объект никогда не отвечал. Набор железных деталей. Что с него возьмёшь? А во-вторых, Климент уже решил, что сегодня в программе будет сверхвысокочастотное излучение. Интересно, как на них отреагирует объект? Академик не боялся его разрушить. И потому, что есть ещё экземпляры. И потому, что рыбная планета известна, а этих существ на ней много. Если что, новых привезут. Но что-то пошло не так. Когда учёный попытался подойти к объекту, его к нему не подпустило. Климент ощутил явственный толчок в грудь. Не успев удивиться, он снова попытался сделать шаг вперёд. По лицу потекло нечто липкое. Климент провёл рукой, снимая это липкое, и с удивлением уставился на ставшую красной ладонь. Кровь. Невидимая преграда разбила ему лицо. Учёный выбежал из лаборатории, заливая пол кровью. И сразу наткнулся на местного охранника. Парень с удивлением уставился на босса, невольно нашаривая на боку кобуру. Кобуры не было. Ну конечно! Зачем в научном учреждении постоянно таскать оружие? Только неофиты цепляются за пистолет, как верблюд за игольное ушко. Охранник уже трижды пожалел, что он не неофит. Климент отнял пальцы от кровоточащих носа и губ. – Взбунтовались! – Прошептал он. – Роботы взбунтовались! – Какие роботы? – Не понял парень. Учёный не ответил. – Звони военным! – Сказал он. – Думаю, тут нужна будет армия. Все потенциально опасные учреждения были напрямую завязаны на Министерство обороны. Поэтому долго ждать помощи не приходилось. Подобные события происходили во всех научных учреждениях, в которых находились космические экспаты. В Министерство обороны пока не звонила только семья штурмана злосчастной экспедиции. Итого, семь тревожных мест. – Вы предлагаете нам разорваться? – Не выдержал министр, когда поступил последний звонок. – Ага, – ответили ему с экрана видеофона, – именно это и предлагаем. Армия вы, в конце концов, или нет? Бюджет у армии больше, чем у науки, вот и расхлёбывайте! Так началась Первая звёздная война, в которой Земля сразу ощутила себя проигрывающей стороной. Сначала роботов пытались взять малыми силами. К НИИ, в котором работал Климент, подкатил спецназ. – Расчехляйте свои автоматы, – сказал командир. – Пошли, пошли, пошли! И парни пошли. Прямо, не скрываясь. Пытаясь взять цель в лоб. Это была плохая идея. Спецназ открыл огонь, но толку от этого было чуть. С таким же успехом они могли бы стрелять по скале. Бронебойные пули рикошетили от робота, и в узком помещении многие из этих пуль летели обратно в людей. – Ч-чёрт, – не выдержал командир. – Прекратите стрельбу! Тут надо подумать. – Нейроневод, – сказал какой-то спецназовец, – один раз сработало. Притащили сеть. – Заряжай! – Выдохнул командир. Для выстрела нейроневодом использовали миномёт. Сеть вылетела из ствола, развернулась в воздухе, обнаружила цель и обрушилась на неё. – Ааа!! – Завопил командир, запутавшись в ячеях сети. И внезапно уснул. Нейроневод сразу же включил успокаивающую нервную систему частоту. Смотревшему со стороны Клименту показалось, что чёртов робот улыбается. Учёный мигнул. Нет, показалось. Металлическая рыба по-прежнему меланхолично парила посреди лаборатории. Кто искренне улыбался – это Аливосаахеевен. За развернувшимися повсюду поединками он наблюдал
