благословили носить его. В тот же год у нее впервые пошла кровь, и Мудрые вплели ей в волосы Белые Ленты, объявив Невестой морского бога. Отныне девушке было запрещено есть мясо белых быков, ругаться, а более всего — прикасаться к мужчинам. Дельфина шла тем же путем, что и все дочери Островов, и к четырнадцати годам была готова: корабли привычней родного дома, по звездам найдет дорогу хоть в царство Мары и назад, из лука по мишени почти не промахивалась, мечом владела настолько хорошо, насколько это доступно девчонке. И самое главное, привыкла всем нутром, всей сутью ощущать себя частью островного братства, в первую очередь — тэру, а уж потом самой собой, Дельфиной. Остров Леса сделал свое дело. Трижды ее брали в рейды, набеги юная воительница видела издали, со строгим наказом: “Ни на шаг от взрослых! Под страхом смерти!”. Но страха смерти она не знала пока, больше боялась затрещины.

Завтра все изменится. Посвящение либо убьет ее, либо сделает взрослой.

Маргара означает Жемчужина. Словно в насмешку, это имя досталось женщине на редкость крупной и плечистой, с квадратным лицом и железными мускулами. Жители Регинии такими представляли себе всех островитянок. Маргара ростом превосходила многих мужчин, силой им почти не уступала. В битве одним махом рубила головы, на пиру пила взапой, не пьянея. А ругалась так, что покраснел бы видавший виды бродяга. Теор как-то шепнул друзьям, что “матушка” мочится стоя. “Сам видел”, — сообщил он гордо. Дельфина немела от его дерзости, хоть и подозревала, что братец ее все выдумал. Маргара была Жрицей, супругой морского бога. Едва ли нашелся бы кто-то еще, готовый взять ее в жены. Она полжизни провела в наставницах на Острове Леса, вырастила десятки детей. Девочке из ее уроков лучше всего запомнилась плетка, всегда готовая к действию. Но наставница учила науке, что многократно сохранит воспитанникам жизнь, и обычай велел называть ее матушкой.

Маргара приказала готовиться, и остаток дня девочка до блеска начищала меч, для которого бой тоже станет первым. Зимой отец выковал его специально ради ее Посвящений. Узор на рукояти напоминал волны — подобно ряби на воде, они легонько вздрагивали под рукой хозяйки. О смысле этого украшения можно было только гадать — все кузнецы немного колдуны. Оружейники Островов ковали и чинили столько оружия, сколько приказывал местный старейшина, и обязаны были снабжать несколько деревень. В сплошном потоке мечи и копья мало чем отличались друг от друга, почти не украшались и редко имели имена — не то, что у славных регинских рыцарей. Но меч Дельфины сам подсказал, что зовут его Меч Волн. Двадцать лет спустя, не ей служит это верное, как собака, лезвие, а тогда меч с ней говорил. Отец на языке огня и железа приказал своему творению беречь и защищать дочку так, как он сам бы хотел ее защищать, а, значит, ей нечего бояться. Маргара вот ничего не боится — первый раз в жизни девочке захотелось стать похожей на нее.

Дельфина принесла в жертву Маре петуха, умоляя насытиться кровью птицы, а ее собственную кровь пощадить. Мысленно склонилась перед каменным истуканом на Острове Леса, — Инве, богом войны — просила послать ей удачу. Маленький кусочек этого бога носил на шее ее названый брат — нашел возле идола камешек с аккуратно пробитой дырочкой в середине. Наэв уже два месяца хвалился находкой к месту и не к месту, давал каждому приложить к камню руку, убедиться, что он всегда остается теплым.

Дельфина взмолилась душам умерших Жриц и Ариде. И решила, что сделала все возможное.

Издали девочка наблюдала за пленниками. За ними мужчины ходили далеко и отсутствовали несколько дней, ведь непростая задача — захватить подходящих. Да скрытно и тихо, чтоб местные жители не всполошились. Их привязали к сосне, венчавшей скалу — на виду у каждого, сбежать не возможно. Кому-то из тэру предстояло стеречь их всю ночь. Пленники были мальчишками, почти одного возраста с посвящаемыми — равные по силам противники. Выбранный Главарь Аквин втолковывал им на ломаном регинском: если хотите жить, будете сражаться. Одолеете нашего человека — отпустим на свободу, проиграете — пеняйте на себя. Дельфина понимала, на Острове Леса их учили языку врагов. Двое парней ответили молчанием, двое резко отказались — должно быть, сыновья рыцарей, помнящие и в плену о породистой гордости своего рода. Аквин кивнул девочке: “Подойди”, а двух упрямых по его жесту отволокли в лес. Дельфина знала, что ночью услышит крики, и что завтра они станут сговорчивей.

Аквин, сын Коры и Хаста, вопреки обыкновению, не приказал Дельфине что-нибудь принести, вычистить или залатать. Чуть растерянно спросил:

— Помнишь все, чему тебя учили?

— Конечно, — заверила юная разбойница его и себя.

— Что сильнее силы, девочка?

— Хитрость!

— Что ценим больше храбрости?

— Благоразумие!

— А что следует ценить больше всего?

На Островах даже младенцам известно, впитано с молоком матери:

— Верного друга!

— Ну, беги. Ты готова. Нет, постой! — Аквин не приказал, а попросил. — Состригла бы волосы. Они будут тебе мешать.

В который раз предлагал, и Дельфина в очередной раз мотнула головой: нет. И убежала. Внимание Аквина ее смущало. Не потому, что это Выбранный Главарь рейда (большая честь, а выбирают Аквина почти каждый год!), и не потому что, он лучший оружейник Островов и старейшина ее родной деревни. По обычаю, она обращалась к нему только по имени, а Аквин в рейдах никак не выделял ее между другими. Аквин был ее отцом. Воспитанная на Острове Леса, девочка не видела родителей месяцами и не привыкла к заботе. И странно было сознавать: Выбранный Главарь тревожится не просто за юного воина, а за дочь, которую очень любит. Трое братьев Дельфины погибли в рейдах еще до ее рождения. Ей, самой младшей, было неловко перед отцом за то, что кончилась ее безопасная жизнь. Дельфина убежала к Морю, к богу Алтимару — отцу Островов, который всегда был рядом.

Песок

Вот так все начиналось. Она была девочкой, а будущий предатель — ребенком на грани юности. Все друзья и подруги уже обрезали волосы, как взрослые воины, только Дельфина упорно повторяла: нет. Берегла свою черную гриву для Господина Морского Алтимара. Жрицы не стригут волос, она хотела во всем подражать Жрицам. Не считая этого, воспитанница Острова Леса всегда была послушна старшим.

Два десятка лет минуло с того лета…

Цепляясь за воду, она почти спала на мягком ложе водорослей. Глубина и долгая задержка дыхания действовала на нее, как отвары грибов и меркатская смола, которую пьют во время Обряда. В Море душа освобождается от тела. В Море тело