Интриги планеты дождей

Глава 1

Танк возвращался на базу. Я сидел в защитной капсуле и внимательно следил за датчиками, чтобы мне ничто не помешало доехать до ангаров и вылезти из этой душегубки, в которой неделю назад спекся своими виртуальными мозгами последний синтетик в нашей дивизии. Каких бы универсальных солдат не придумали наши инженерные умы, но лучше человека пока никто не воюет. Мы надежнее всей этой хваленой техники.

Проклятая планета Файерберд — граница Объединенных систем, задница мира, где власть центра уже не чувствуется из-за того, что правительство находится черти где. Адская жаровня, похожая по климату на Венеру. Все человеческие поселения — в огнеупорных куполах. Если бы не редкие компоненты материалов, нужных для наноэлектроники, то на эту планету никто не стал бы тратить ни сил, ни времени. Но помимо борьбы с природой тут уже несколько лет идет война с сепаратистами — местное непризнанное княжество решило откусить приграничный кусок от огромной федерации Объединенных систем. Лакомый кусок. Хоть и горячий.

Больше всего я сейчас хочу прохладный душ чистой воды, а потом Катарину, знойную испанку, мечту всех местных самцов, мою Китти. Это чудо, что она выбрала меня, ведь я никогда к ней открыто не подкатывал, не просил, как другие, показать грудь и не свистел вслед. Может быть, поэтому она однажды вошла в мою игровую симуляцию и соблазнила меня в ней. Через час она уже в реальности стучалась в дверь моей каюты с упаковкой пива и косметичкой. Ушла она от меня только утром. Свисты и пошлые фразы в ее сторону прекратились, никто не хотел познакомить свою челюсть с моими кулаками.

— Как все прошло, сержант? — из вежливости поинтересовался техник, охлаждая танк, чтобы я мог без проблем из него выйти.

— Как в аду, если ты про температурный режим, — пошутил я.

— Ванюша, — позвала меня и-ра — искусственный разум, живущий в чипе, зашитом в мою голову. — Твой котеночек звонит. Надень гарнитуру.

Котеночек это моя Китти, и Ирка, и-ра в моей голове, к ней очень ревнует.

Я снял боевой шлем, надел видео-гарнитуру — маленький экран на один глаз и связанный с ним наушник — и включил связь.

— Привет, — простонала в наушник Китти. Изображение активировалось, и я увидел, что она устанавливает камеру напротив нашей кровати. — Говорят, что кто-то сейчас такой горячий, что его можно брать за яйца только в терморукавицах, — рассмеялась Китти и гибкой кошкой нырнула в постель. На ней было съедобное желейное белье, судя по цвету — клубничное. — Если ты не прыгнешь в мою постель через десять минут, я просто открою дверь и попрошу помощи первого встречного.

— Пожалей меня, котенок! Мне в лучшем случае до тебя бежать минут пятнадцать, а я еще в охлаждаемом танке.

Нажимаю на кнопку эвакуации и, сгруппировавшись, выпрыгиваю из танка. Англоязычные техники орут на меня за это русским матом, а я кричу им на ходу, что еще секунд пять и мои яйца сварились бы так круто, что я бы комиссовался по инвалидности.

Из ангара я выбежал под общий хохот. Меня никто из них не сдаст начальству, ибо я лучший сержант за последние пять лет войны на этой планете не только потому, что научил их ругаться матом, но и потому, что всегда жизнь личного состава ставил в приоритет.

— Итак, — Китти встала с кровати и подошла к двери и, судя по щелчку, разблокировала замок, вернулась на кровать и удобно уселась, подтолкнув подушки к решетчатому изголовью, — отсчет пошел.

Свои длинные черные волосы она затянула в высокий конский хвост, зная, что в порыве страсти я люблю их наматывать на кулак. Потянула желейную ткань лифчика и оторвала кусочек посерединке, обнажив темный сосок. На вытянутый язык положила клубничное желе ткани и начала со сладким стоном его жевать. Я выругался и ускорил бег. Эта девчонка загонит мне сердце.

— Беги-беги, кобель, — ревниво огрызнулась и-ра, анализируя ситуацию.

Я рассмеялся. А испанка решила еще сильнее раскалить обстановку, широко раздвинув ноги.

— Ох, котеночек, если меня не убьют на войне, то это сделаешь ты, — задыхаясь от бега простонал я.

Китти вынула из-под подушки две веревки и привязала их по разным сторонам решетчатого изголовья кровати, хитрым узлом создав петли. Вставила в них руки и слегка натянула. Все, котенок крепко на привязи и уже никуда не убежит.

— Через девять минут я начну стонать так, что сюда сбежится вся общага голодных солдафонов, — облизнула губы моя горячая испанка.

Пусть угрожает сколько хочет — общага сейчас пустая. Все на задании или на работе.

— Сбавь обороты, Ванюша, — остудила меня и-ра, — иначе ты добежишь и рухнешь замертво между ее раздвинутых ног.

Я хотел уж было прикрикнуть на и-ра, но вовремя вспомнил, что это услышит Китти.

— Какого дьявола! — закричала моя любовница. — Убирайтесь!

Я увидел, что в комнату ворвались двое мужчин в черном с ног до головы, как японские ниндзя. Один резко выставил руку вперед, и в лицо моей девочки плюнули обездвиживающей паутиной. Она так и замерла на месте, не успев от неожиданности даже сдвинуть ноги. Я ускорил бег насколько это возможно.

— Ирка! Полицию в мою комнату! Дежурного! Кого угодно! Срочно!

— Уже вызвала. Не закрывай глаза, я делаю запись.

Один из черных тем временем рассек Китти живот. Второй поставил контейнер для перевозки органов между ее ног. Ей фактически разорвали живот и вынимали органы, пока она парализованная не могла выкрикнуть ни слова.

— Скоты! Она же живая! — я закрыл глаза, не в силах на это смотреть.

— Открой глаза! — заорала Ирка. — Помощь в пути! Беги, осталось немного.

Я бежал и смотрел, как из моей девочки вынули все. Видел бьющиеся в чужих руках сердце, заливающее постель кровью. Потом они приподняли ее голову и забрали у нее глаза. Я знал, что она уже мертва, но каждое прикосновение ножа к ее телу я чувствовал на себе.

Убью сук! Своими руками порежу на тонкие ленты.

— Вань, не реви, смотри, — просила и-ра.

Да я понимал, что смотреть надо, мы связывались по защищенному каналу, запись которого не велась. Но для меня это пытка. Потом они нагнули ее голову и грубо выковыряли чип из основания черепа.

Я приближался к общаге, меня обогнала полицейская машина. Копы выскочили из нее и побежали внутрь. Я бежал за ними, хотя знал, что черные трансплантологи уже покинули нашу комнату, и моя девочка несколько минут как мертва.

Я стоял возле нашей кровати. Не мог поднять глаза на вспоротый пустой живот. Мельком взглянул на хвост густых черных волос, который закрыл ее голову и грудь, избавив меня от посмертной маски женщины, которую я,