- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (43) »
лаборатории …ского завода в Петербурге. Сила «Ультралиддита» превосходила все до сих пор известное в этой области. Конус взрыва чрезвычайно узок. Чтобы ось конуса взрыва совпадала с осями вертикальных каналов горла, – поступаемый во взрывные камеры «Ультралиддит» пропускался сквозь магнитное поле. Таков, в общих чертах, был принцип движущего механизма: это была ракета. Запас «Ультралиддита» – на сто часов. Уменьшая, или увеличивая число взрывов в секунду – можно было регулировать скорость подъема и падения аппарата. Нижняя его часть значительно тяжелее верхней, поэтому, попадая в сферу притяжения планеты, аппарат всегда поворачивался к ней горлом.
– На какие средства построен аппарат? – спросил Скайльс.
– Материалы дало правительство. Частью на это пошли мои сбережения.
Лось и Скайльс вернулись к столу. После некоторого молчания Скайльс спросил неуверенно:
– Вы рассчитываете найти на Марсе живых существ?
– Это я увижу утром, в пятницу, 19 августа.
– Я предлагаю вам десять долларов за строчку путевых впечатлений. Аванс – шесть фельетонов, по двести строк, чек можете учесть в Стокгольме. Согласны?
Лось засмеялся, кивнул головой, – согласен. (Скайльс присел на углу стола писать чек.)
– Жаль, жаль, что вы не хотите лететь со мной: ведь это, в сущности, так близко, ближе, чем до Стокгольма.
Спутник
Лось стоял, прислонившись плечом к верее раскрытых ворот. Трубка его погасла. За воротами до набережной Ждановки лежал пустырь. Несколько неярких фонарей отражались в воде. Далеко – смутными и неясными очертаниями возвышались деревья парка. За ними догорал и не мог догореть тусклый, печальный закат. Длинные тучи, тронутые по краям его светом, будто острова, лежали в зеленых водах неба. Над ними синело, темнело небо. Несколько звезд зажглось на нем. Было тихо, – по старому на старой земле. Издалека дошел звук гудящего парохода. Серой тенью пробежала крыса по пустырю. Рабочий, Кузьмин, давеча мешавший в ведерке сурик, тоже стал в воротах, бросил огонек папироски в темноту: – Трудно с землей расставаться, – сказал он негромко. – С домом и то трудно расставаться. Из деревни, бывало, идешь на железную дорогу, – раз десять оглянешься. Дом, – хижина, соломой крыта, а – свое, прижилое место. Землю покидать – пустыня. – Вскипел чайник, – сказал Хохлов, другой рабочий, – иди, Кузьмин, чай пить. Кузьмин сказал: – так-то, – со вздохом, и пошел к горну. Хохлов – суровый человек, и Кузьмин сели у горна на ящики, и пили чай, осторожно ломали хлеб, отдирали с костей вяленую рыбу, жевали не спеша. Кузьмин, сощурившись, мотнув редкой бородкой, сказал в полголоса: – Жалко мне его. Таких людей сейчас почти что и нет. – А ты погоди его отпевать. – Мне один летчик рассказывал: поднялся он на восемь верст, – летом, заметь, – и масло, все-таки, замерзло у него в аппарате, – такой холод. А – выше лететь? А там – холод. Тьма. – А я говорю – погоди еще отпевать, – повторил Хохлов мрачно. – Лететь с ним никто не хочет, не верят. Объявление другую неделю висит напрасно. – А я верю, – сказал Хохлов. – Долетит? – Вот, то-то, что – долетит. Вот, в Европе они тогда взовьются. – Кто взовьется? – Как, кто взовьется? Враги наши взовьются. На, теперь, выкуси, – Марс-то чей? – русский. – Да, это бы здорово. Кузьмин пододвинулся на ящике. Подошел Лось, сел, взял кружку с дымящимся чаем: – Хохлов, не согласитесь лететь со мной? – Нет, Мстислав Сергеевич, – важно ответил Хохлов, – не соглашусь, боюсь. Лось усмехнулся, хлебнул кипяточку, покосился на Кузьмина: – А вы, милый друг? – Мстислав Сергеевич, да я бы с радостью полетел, – жена у меня больная, не ест ничего. Съест крошку, – все долой. Так жалко, так жалко… – Да, видимо – придется лететь одному, – сказал Лось, поставив пустую кружку, вытер губы ладонью, – охотников покинуть землю – маловато. Он опять усмехнулся, качнул головой. Вчера – барышня приходила по объявлению: «Хорошо, говорит, я с вами лечу, мне 19 лет, пою, танцую, играю на гитаре, в Европе жить не хочу, – революции мне надоели. Визы на выезд не нужно?». Что у этой барышни было в голове – не пойму до сих пор. Кончился наш разговор, – села барышня и заплакала: – «Вы меня обманули, я рассчитывала, что лететь нужно гораздо ближе». Потом, молодой человек явился, – говорит басом, руки потные: «Вы, говорит, считаете меня за идиота, лететь на Марс невозможно, на каком основании вывешиваете подобные объявления?». Насилу его успокоил. Лось оперся локтями о колени и глядел на угли. Лицо его в эту минуту казалось утомленным, лоб сморщился. Видимо, он весь отдыхал от длительного напряжения воли. Кузьмин ушел с чайником за водой. Хохлов кашлянул, сказал: – Мстислав Сергеевич, самому-то вам, разве, не страшно? Лось перевел на него глаза, согретые жаром углей: – Нет, мне не страшно. Я уверен, что опущусь удачно. А если неудача, удар будет мгновенный и безболезненный. Страшно другое. Представьте так, – мои расчеты окажутся неверны, я не попаду в притяжение Марса: – проскочу мимо. Запас топлива, кислорода, еды – мне хватит надолго. И вот – лечу во тьме. Впереди горит звезда. Через тысячу лет мой окоченелый труп влетит в ее огненные океаны. Но эти тысячу лет – мой летящий во тьме труп! Но эти долгие дни, покуда я еще жив, – а я буду жить только в проклятой коробке, – долгие дни безнадежного отчаяния – один во всей вселенной. Не смерть страшна, но одиночество. Не будет даже надежды, что Бог спасет мою душу. Я – заживо в аду. Ведь ад и есть мое безнадежное одиночество, распростертое в вечной тьме. Это – действительно страшно. Очень мне не хочется лететь одному. Лось прищурился на угли. Рот его упрямо сжался. В воротах показался Кузьмин, позвал оттуда в полголоса: – Мстислав Сергеевич, к вам. – Кто? – Лось быстро поднялся. – Солдат какой-то вас спрашивает. В сарай, вслед за Кузьминым, вошел давешний солдат, читавший объявление на проспекте Красных Зорь. Коротко кивнул Лосю, оглянулся на леса, подошел к столу: – Попутчика надо вам? Лось пододвинул ему стул, сел напротив. – Да, ищу попутчика. Я лечу на Марс. – Знаю, в объявлении сказано. Мне эту звезду показали давеча. Далеко, конечно. Условия какие хотел я знать: жалование, харчи? – Вы семейный? – Женатый, детей нет. Солдат ногтями деловито постукивал по столу, поглядывал кругом с любопытством. Лось вкратце рассказал ему об условиях перелета, предупредил о возможном риске. Предложил обеспечить семью, и выдать жалованье вперед деньгами и продуктами. Солдат кивал, поддакивал, но слушал рассеянно. – Как, вам известно, – спросил он, – люди там, или чудовища- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (43) »