Ваше Сиятельство 2 (+иллюстрации)

Глава 1 Что изволит баронесса

Ситуация как-то не очень позитивная. Ведь если мама требует меня срочно «на минутку» в тот самый момент, когда мои губы практически в плену у баронессы, то значит в требовании мамочки есть что-то этакое.

— Это нельзя отложить? — спросил я, галантно освободившись от объятий госпожи Евстафьевой.

— Нет! — в этот раз Елена Викторовна ножкой не притопнула. — Немедленно за мной! Талия пока здесь тебя подождет.

С обреченным видом я поднимался за графиней на второй этаж. До дверей своих покоев мама шла молча и быстро, даже порывисто, что свидетельствовало об отсутствии покоя в ее душе. И когда мы вошли, она сказала, закрывая двери:

— Ты знаешь, что к Веселову приезжала полиция⁈ Еще он ждет кого-то из канцелярии Чести и Права! Что вы натворили в Басманном⁈

— Да ничего там такого не было. Мы с Талией мирно отдыхали в клубе с названием «Ржавый Париж». Талия иногда посещает это место и мне решила показать. Место веселое, выпили по коктейлю, потанцевали. Потом неожиданно появился ее парень. Вернее, бывший парень баронессы. Его имя Густав Ковальский, виконт. Мерзкий такой поляк. Ему не понравилось, что Талия тусуется вместе со мной. И я просто набил ему морду. Чисто случайно под руку попало несколько его друзей, — объяснил я, практически не соврав.

— Что такое «тусуется»? — мама нахмурилась.

— Тусуется, означает: весело проводит время, — пояснил я, не понимая, зачем из-за какой-то ерунды мама со столь строгим видом привела меня в свои покои.

— А ты знаешь, что там, в вашем… клубе стреляли из пистолета⁈ Знаешь, что в этом «Париже» все разбито и перевернуто! А в машине Ивана Сергеевича следы от выстрелов и разбито стекло⁈ — она на миг покраснела, потом побледнела.

— Конечно, знаю. Видел своими глазами, мам. Ведь стреляли же в нас, — ну как здесь было не засмеяться? Но я сдержался.

— Иван Сергеевич очень старался не предавать тебя, но… Он не знал, что говорить по произошедшему. Полиция задавала много вопросов. В общем, поэтому ему пришлось сказать, что на его вимане был ты с Талией. Теперь полиция приедет к нам. Ты это понимаешь? — ее голос трагически дрогнул.

— Правильно, нужно было сразу, отослать полицейских ко мне. Я бы им все пояснил по причинам произошедшего и тем мудакам, которые к нам прицепились, — мне захотелось закурить.

— Му-да-кам⁈ Саша! Что за слова! — Елена Викторовна явно была поражена.

М-да, оплошность, наверное, прежний граф Елецкий слово «мудаки» не использовал в общении с матерью.

— Мам, все? Я могу идти? — я не стал объясняться из-за озорного словца. В самом деле, я же взрослый. Астерий я, черт дери. И сейчас меня пробирал лишь один страх — страх, что я не смогу сдержать смех.

— Нет, не все! Теперь объясни мне, какие у тебя отношения с Талией, — левая бровь мамы надломилась, что чуть добавило ей суровости.

— Как какие? Примерно такие же, как у тебя с ее отцом, — ответил я, достав коробочку «Никольских» и опасаясь, что разговор рискует затянуться.

Мама побледнела, приоткрыв рот, затем выдохнула:

— Да как ты смеешь такое думать!

— В смысле? А что я такое подумал? — я разыграл изумление.

— Я не знаю, что ты там подумал. Говори мне честно, у тебя с ней отношения такие же как с нашей служанкой… Дашей? — лицо графини оставалось бледным.

— Мам, у меня же на данный момент нет отношений с Дашей. Кстати, благодаря тебя. Закурю, с твоего позволения. Ты же здесь иногда куришь, — я щелкнул зажигалкой.

— Не смей! — она топнула ногой.

— Мам, ты снова забыла. Ну-ка вспомни: я… уже… взрослый, — произнес я вкрадчиво, едва ли не по слогам. — И зачем тебе лезть в мои отношения? Это не полезно ни для тебя, ни для меня.

— Я хочу знать, что происходит между тобой и Талией! Взрослый он! Ты очень многого не понимаешь! Евклид Иванович предельно серьезно относится к воспитанию дочери. Саш… — теперь графиня уже не пыталась на меня давить, и выглядела просто очень обеспокоенной. — Пожалуйста, скажи, что у тебя было с ней. Я должна это знать!

— А с чего ты, собственно, взяла, будто что-то было? — вот здесь я не знал, как правильнее себя повести: если баронесса сказала о каких-то подробностях нашей совместной ночи, то с моей стороны, глупо от этого увиливать в объяснениях. А если у Елены Викторовны лишь подозрения, то сказать правду, означает предать Талию с последующими большими неприятностями ей от отца.

— У меня есть основания так думать. Взрослый, видите ли, он. Говори все как есть, — она подошла к тумбочке, выдвинула ящик и достала коробочку сигарет «Госпожа Аллои».

— Мам, я не хочу говорить о Талии вне ее присутствия. Это некрасиво. Давай, позову ее сюда и тогда мы продолжим этот разговор, — предложил я. Расчет был прост: по пути я успею быстро переговорить с дочерью Евклида Ивановича, узнать, что она успела сболтнуть, и тогда будет понятно, что ответить маме.

— Ладно, если ты не можешь как взрослый сказать правду, идем, я спрошу при тебе у нее, — она взяла сигарету из коробочки и направилась к двери.

Вот такой поворот я не предусмотрел. И получалось, увы, скверно. Так что, сам того не желая, я подставил госпожу Евстафьеву младшую.

Мы спустились в гостиную, мама убедилась, что в коридоре нет слуг и прикрыла дверь. Талия Евклидовна то смотрела с недоумением на графиню, то вопросительно поглядывала на меня. Графиня с минуту молчала. Наконец, завершив основные приготовления к разговору, прикурив сигарету и устроившись на диване, Елена Викторовна сердито сказала:

— Из-за вас курить уже начала, деточки. Так, Талия, скажи мне, пожалуйста, только очень честно, у тебя какие отношения с Сашей?

— Ну… хорошие. Очень хорошие, — чистосердечно призналась баронесса. — Я его люблю. Уже второй год как люблю, ваше сиятельство. А может третий.

— Так… — мама многозначительно посмотрела на меня, и я поперхнулся табачным дымом от смеха.

— Талия, девочка моя, давай на чистоту. Ты когда-нибудь… — здесь графиня замялась, пытаясь подобрать правильные слова, сделала две нервных затяжки сигаретой и произнесла: — Когда-нибудь спала с Сашей? Скажем прямо, он делал с тобой в постели что-то непристойное?

— Аид того дери! — Талия густо покраснела и посмотрела на меня.

Вот теперь мне стало ясно, что госпожа Евстафьева младшая ничего лишнего моей маме не говорила. Не говорила до сих пор. И, давая ей вполне внятную подсказку, я отрицательно замотал головой.

— Саша, я не тебя