Был ли это полный провал?

Да конечно, был. Смотреть в удаляющуюся спину под громкие перешёптывания, полные священного ужаса, и понимать, что нихера ты сделать не можешь. Ну, поорёшь. Ну, полезешь ещё на рожон и снова огребёшь по морде, как и сейчас, но ничего это не изменит. Ни-че-го.

Справедливости ради, он и так слишком долго держался.

Голоса вокруг стихли. Одноклассники, будто одинаково запрограммированные, опустив головы, стали расходиться, предпочитая делать вид, что ничего здесь только что не происходило. Что я не выгреб по полной программе.

Места ударов Тёрнера саднило так, что хотелось согнуться пополам и позорно уползти куда-нибудь в нору, зализывая раны, но больно было не только от этого.

Сердце и душа просто разрывались на части, как бы банально это ни звучало. Я буквально чувствовал, как бьются в агонии ошмётки четырёхклапанного органа, размётанные по всему организму.

Чёртова безысходность тем временем лакомилась ощущением собственной ничтожности, возводя эту дрянь в геометрическую прогрессию.

Никчёмный кусок дебила.

Кэнди, отрешённо стоящая в стороне, картинно громко выдохнула, будто бы пренебрежительно, но, сжалившись, подошла ближе и протянула отглаженный до хруста носовой платок, после чего демонстративно отвела взгляд.

— Я же говорила, — совершенно идиотская фраза, вызывающая только резкий приступ головной боли и стойкое желание шибануть поучающего чем-нибудь тяжёлым, звучала слегка надменным тоном, пропитанным насквозь укором.

— Спасибо, — огрызнулся я. — Без тебя, наверное же, не догадывался, да, к чему это всё привести может? — вытягивая кусок ткани из её рук.

— Больно? — подруга снова шумно втянула воздух в лёгкие. — Не только я говорила, никого не слушаешь…

— Запихнули бы вы свои советы поглубже в пятую точку, — выпятив шипы, я небрежно стёр кровь с лица.

Советчики херовы!

— Да ты продолжай. Продолжай нарываться! Тёрнер тебя тогда точно покалечит, и дело с концом. Так, конечно, может и куда посерьёзнее влетит, чем на ковёр к директору! — усмехаясь. — Но даже и тогда тебе ничего не светит, ведь эта дурочка ждать его будет. Жена, — растянув последнее слово, Нельсон хмыкнула. — Там гиблое дело, как ты этого понять не можешь? Вроде не маленький мальчик, да и глупым тебя не назвать…

— Как лестно ты о лучшей подруге отзываешься, — я скривился, глядя на Кэнди, как ни в чём ни бывало, переключившую внимание на свой маникюр.

— Как ещё можно отзываться, если она на этом своём Майкле так зациклена? Сейчас, вместо того, чтобы отступить в сторону и с Розалиндой сбегать, только бы не смотреть на это побоище, могла бы мужика своего вразумить, но ей же вообще на всех похрену, не ясно? Кроме Тёрнера ничего и никого будто бы вообще не существует! — подруга даже ногтями перестала заниматься, выливая на меня этот бессвязный поток. — Я о тебе, между прочим, переживаю!

— Вот спасибо уж. Ценно, — хмыкнув, я поднял рюкзак, после чего достал из локера шарф и принялся наматывать его на шею.

Казалось бы, адреналин вышел, а вот колотить не переставало.

— Куда-то собрался? — удивилась Нельсон.

— Не хочу, чтобы вопросы о моём внешнем виде возникали у пед.состава… Домой пойду, — небрежно дёрнув плечом.

— Но, Дерек! Наоборот рассказать надо! Пусть по справедливости всё будет! — подруга вцепилась в мою куртку. — Это же шанс твой! Представь, как это можно выкрутить!

— Кэнди… — я же осторожно отстранился, качая головой. — Прогуляться хочу, подумать.

Вот только о чём было думать?

***

Я влюбился с первого же неосторожно брошенного взгляда на новенькую, что вошла в школу, слегка затравленно озираясь по сторонам. Она определённо пыталась держать лицо и уж точно не хотела подавать вида, что взволнована, но глаза, такие гипнотические карие глаза, выдавали её душевное состояние с поличным. Какая-то встревоженная, она то и дело поправляла роскошные локоны, что рассыпа́лись по плечам и закрывали половину лица.

— Привет, — неожиданно произнесла незнакомка, внезапно оказавшаяся рядом, а я окончательно пропал, услышав её неземной голос, тут же забравшийся под кожу. — Не подскажешь, как пройти к директору?

А сам стоял, не в силах вымолвить ни слова.

Казалось, что такое бывает только в фильмах, но собственное состояние, когда дыхание перехватило, а сердце перестало биться, доказывало обратное.

— Извини? — она приподняла бровь, ожидая ответа.

— Да, я провожу, — вынырнув из наваждения, тут же спохватился, подобрался, и готов был отвести девушку не только к директору, но и на край света сразу.

— Буду благодарна, — легонько улыбаясь и этой самой улыбкой похищая мой разум окончательно и бесповоротно.

Она же взволнованно оглядывалась, теребя висюльку на рюкзачке. Это вроде бы был какой-то потёртый брелок, но рассмотреть не получалось, да и не так это было и важно. Новенькая неестественно выпрямилась и отвернулась, когда в школу ввалился Майкл Тёрнер со своими дружками. Они, кажется, торопились на урок, а потому быстро скрылись в коридоре, и только тогда незнакомка будто бы выдохнула.

— Пойдём? Я — Дерек, кстати, — оживившись, кивнул в сторону директорской.

— Сара, — стреляя глазами на поражение.

Имя, ставшее молитвой и проклятием.

Имя, которое последним мелькало в сознании перед сном и первым после пробуждения с того самого дня.

С чёртового первого сентября одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.

Мы проводили вместе абсолютно всё свободное от уроков время. О’Нилл, невзирая на то, что сама была очень даже лакомым кусочком и явно не особенно-то вписывалась в наше общество, с удовольствием примкнула к нашей компании, состоящей из не самых популярных ребят в школе, просто потому что ей было с нами комфортно, а делить территорию со всякими стервами Сара не хотела.

У нас же лично находился миллиард общих тем, и я всё глубже погружался в океан чувств, который по итогу оказался ловушкой. Ямой, из которой выбраться, кажется, не было шансов. Нет, не кажется. Спастись — точно без вариантов.

Я наивно полагал, что могу быть ей действительно интересен.

О’Нилл с упоением слушала мои рассказы и громко смеялась над моими шутками,