не могут так быстро бегать…" Еще через час Андрей Петрович почувствовал, как время замедляется вокруг него, ибо он бежал уже со скоростью 3 м/с. Внезапно перед ним показалась пустая банка из-под консервов с мышатиной, которую им запрещалось жрать, чтобы не оскверниться, и он, как ниндзя, сделал через нее тройное сальто!
"Может быть, я нализался фантиков из-под конфет с вином, и теперь мне все это снится?" О, Боже, вы это видели! Ни одна крыса еще не делала тройное сальто вперед! Ни одна крыса еще не поднималась так высоко на пьедестал эволюции! Он первая крыса, кто это сделал! Да, черт возьми, да! У него получилось! Да, да и да! Да, — да — и да! Он первая крыса за всю историю крысовечества! Начинается новая эра в истории бытия! Планеты выстраиваются в ряд, и вселенная начинает сжиматься, звери выходят из бездны и из воды, и время начинает течь в обратную сторону! Во всех религиях теперь один Бог! Нет больше Аллахов, Яхв и Святых Духов! Во всех религиях теперь один пророк! Нет больше ни Будды, ни Христа, ни Мухаммеда! Во всех странах теперь одна власть! Нет больше президентов, парламентов и тиранов! Во всех странах теперь один язык! Нет больше групп, семейств и ответвлений! У всех рас теперь одни и те же черты! Нет больше носов, цветов и эпикантусов! Во всех науках теперь один предмет! Нет больше ни точных, ни смешанных, ни гуманитарных! Во всех искусствах теперь один талант! Нет ни художников, ни артистов, ни музыкантов! Нет больше глупых пустых имен! Нет ни названий, ни стран, ни народов! А есть только то, что видно для каждой живой души, которая во всяком месте и времени одна и та же! Есть теперь лишь одно Существо, — утерявшее страдания и победившее гордыню, бегущее так, как ему начертал калам, невыразимое словом — ничтожное и все превзошедшее — Крыса по фамилии Андрей Петрович, знающая начало и конец и живущая в 6-ти временных измерениях. Да, черт подери, да! Да, — да — и да!
В этот момент Андрею Петровичу явился ангел Господень из кучи белья и рек:
— Андрей! Андрей! Что это ты делаешь?
Тот упал наземь, закрыл глаза и намазал себе рыло черноземом.
— Господи! Господи!
— Иди в землю Францисеев и убеги с тонущего корабля, чтобы крысы узрели силу Мою.
— Господи! Господи! Как спасу душу свою!
— Иди, ибо Я буду с тобой. Тысячу ядов сожрешь и не истребишься, а без меня и воздух понюхаешь — сгниешь, как проказа.
— Господи, Господи! Но Франция так далеко!
— Ладно, тогда беги в круизный дом "Водоворот" и найди теплоход "Лев Толстой".
— Господи, Господи! Но я не умею читать.
— Хорошо, тогда просто беги на пристань и сядь на первый корабль, что встретится пред лице твое.
Андрей Петрович сделал, как повелел ему Господь.
1
Высокий трехпалубный пароход стоял у пристани. Пассажиры и члены экипажа шумно толпились у сходней, проверяли готовность к отплытию корабля, прощались с провожавшими, молчали и суетились. Андрей Петрович забежал на корабль и, найдя вентиляционную трубу, стал знакомиться с комнатами и каютами. Тут же ему повстречались и другие, давно прижившиеся здесь крысы, которые изумленно поглядывали на него, но вообще говоря собирались убить. И вот пред тем как "а-атдать швартовы!" дух Господень явился к нему в облаке, и сказал ему Господь: — Андрей! Андрей! Вот Я. — Да, Господи? — Не садись на корабль сей. Беги с корабля, ибо Я решил потопить его. На нем плывут Американяне, Англичане, Россияне, Испанеи, Японеи, Туркеи, Грузияне, Италиане, Хохляне и другие мрази, которые не слушали гласа Моего и на которых воспылал Мой гнев. Но тебя Я спасу, как и обещал, и умножу крысиное твое племя, как степенную функцию. — Господи! Господи! — Не надо говорить Мне: Господи! Господи! Беги с корабля, ибо ты крыса. — Не смею слышать гласа Твоего — крысиная пыль, грязь, персть… — Быстрее беги на помойку всесожжения и пожри что-нибудь. Скоро отплытие! Неужели ты хочешь, чтобы Я предал тебя в руки Россиян, и они жрали тебя, когда начнется морская болезнь? — Господи, Господи! Я умер. — Да ё п р с т, крысиная ты харя! Беги с корабля, скоро отплытие! Спрячься у крысиной блудницы, ибо сие есть слово Мое! — Господи! Господи! Я всего лишь крыса. — Неужели ты забыл, как Я вывел тебя из цыганского стана, когда они стали жрать вас, как деликатес? — Господи! Господи! — Неужели ты забыл, что̀ Я сделал с отцом твоим Шерстосеем и его отцом Кусаком, и отцом его отца Мышьяковым? Итак, ступай же прочь из места сего, ибо Я есть Бог, Господь твой. А теперь посмотрите на эту крысу еще раз! Что она делает, мамочки мои! Что она делает! Он бежит обратно по той же самой вентиляции, по которой прибежал, и успевает в самый последний момент спрыгнуть с трапа на пристань. Это новый рекорд! Да! Еще вчера он был обычной крысой! Еще вчера и подумать не мог, что способен на такие возможности! Что имеет перспективы на такие возможные способы быть возможным! Корабль отплыл, и солнце щедро обласкало своим желтым запястьем водную гладкость непрерываемого окоема. Пернатые самолеты птиц блеснули в голубоватом небосклоне своими отполированными клювами. Это означало, что к концу подошел еще один день. День, в котором одни живут, как и жили, умирают как и умирали, доказывают гипотезу Римана, как и доказывали, плавают в воде, как рыбы, летают в небе, как птицы, жрут помои как крысы, а другие раз за разом поднимаются вверх по ступеньке самосовершенствования. Открывают незримые горизонты всего, что ждет их в переднем переди, и никогда не отступают назад, даже если все говорят им: "Господи, пшел с глаз долой! Какой же ты швах, мама дорогая!" Нет! — они знают, что сосулька и та по капле тает, что когда-то безрукий поднимет над собой успех и понесет его как красное знамя на рейхстаг сомнений и чужого мнения! Видите всех этих мелких катышков вокруг него внизу, которые кричат: "Красавчик!" и радуются его победе? Это обычные крысы, которые ничем не отличаются от всех остальных крыс, чистят зубы по утрам, просыпаются и пьют лужи. Тьфу! на этих жалких ослов и вперед за тем, что когда-то станет Каким-то! Через несколько дней было крысиное собрание в их любимом ночном кафе, где в макаронах пушисто размножалась склизкая нежная плесень-гипнотизер, внушившая во снах продавщицам и официантам, что пахнет жевательной резинкой бубль-гум. В лупоглазом телевизоре у при-под потолка шла трансляция передаваемых новостей, передававших такое новое: "В пятницу на Волге пошел ко дну "Лев Толстой" во время турне по Золотому кольцу, на борту было много иностранцев, есть погибшие." Андрей Петрович не поверил своим ушам. "Так, стало быть, это правда?" — Да! — запищал он вдруг — я это знал, знал! Я умею
1
Высокий трехпалубный пароход стоял у пристани. Пассажиры и члены экипажа шумно толпились у сходней, проверяли готовность к отплытию корабля, прощались с провожавшими, молчали и суетились. Андрей Петрович забежал на корабль и, найдя вентиляционную трубу, стал знакомиться с комнатами и каютами. Тут же ему повстречались и другие, давно прижившиеся здесь крысы, которые изумленно поглядывали на него, но вообще говоря собирались убить. И вот пред тем как "а-атдать швартовы!" дух Господень явился к нему в облаке, и сказал ему Господь: — Андрей! Андрей! Вот Я. — Да, Господи? — Не садись на корабль сей. Беги с корабля, ибо Я решил потопить его. На нем плывут Американяне, Англичане, Россияне, Испанеи, Японеи, Туркеи, Грузияне, Италиане, Хохляне и другие мрази, которые не слушали гласа Моего и на которых воспылал Мой гнев. Но тебя Я спасу, как и обещал, и умножу крысиное твое племя, как степенную функцию. — Господи! Господи! — Не надо говорить Мне: Господи! Господи! Беги с корабля, ибо ты крыса. — Не смею слышать гласа Твоего — крысиная пыль, грязь, персть… — Быстрее беги на помойку всесожжения и пожри что-нибудь. Скоро отплытие! Неужели ты хочешь, чтобы Я предал тебя в руки Россиян, и они жрали тебя, когда начнется морская болезнь? — Господи, Господи! Я умер. — Да ё п р с т, крысиная ты харя! Беги с корабля, скоро отплытие! Спрячься у крысиной блудницы, ибо сие есть слово Мое! — Господи! Господи! Я всего лишь крыса. — Неужели ты забыл, как Я вывел тебя из цыганского стана, когда они стали жрать вас, как деликатес? — Господи! Господи! — Неужели ты забыл, что̀ Я сделал с отцом твоим Шерстосеем и его отцом Кусаком, и отцом его отца Мышьяковым? Итак, ступай же прочь из места сего, ибо Я есть Бог, Господь твой. А теперь посмотрите на эту крысу еще раз! Что она делает, мамочки мои! Что она делает! Он бежит обратно по той же самой вентиляции, по которой прибежал, и успевает в самый последний момент спрыгнуть с трапа на пристань. Это новый рекорд! Да! Еще вчера он был обычной крысой! Еще вчера и подумать не мог, что способен на такие возможности! Что имеет перспективы на такие возможные способы быть возможным! Корабль отплыл, и солнце щедро обласкало своим желтым запястьем водную гладкость непрерываемого окоема. Пернатые самолеты птиц блеснули в голубоватом небосклоне своими отполированными клювами. Это означало, что к концу подошел еще один день. День, в котором одни живут, как и жили, умирают как и умирали, доказывают гипотезу Римана, как и доказывали, плавают в воде, как рыбы, летают в небе, как птицы, жрут помои как крысы, а другие раз за разом поднимаются вверх по ступеньке самосовершенствования. Открывают незримые горизонты всего, что ждет их в переднем переди, и никогда не отступают назад, даже если все говорят им: "Господи, пшел с глаз долой! Какой же ты швах, мама дорогая!" Нет! — они знают, что сосулька и та по капле тает, что когда-то безрукий поднимет над собой успех и понесет его как красное знамя на рейхстаг сомнений и чужого мнения! Видите всех этих мелких катышков вокруг него внизу, которые кричат: "Красавчик!" и радуются его победе? Это обычные крысы, которые ничем не отличаются от всех остальных крыс, чистят зубы по утрам, просыпаются и пьют лужи. Тьфу! на этих жалких ослов и вперед за тем, что когда-то станет Каким-то! Через несколько дней было крысиное собрание в их любимом ночном кафе, где в макаронах пушисто размножалась склизкая нежная плесень-гипнотизер, внушившая во снах продавщицам и официантам, что пахнет жевательной резинкой бубль-гум. В лупоглазом телевизоре у при-под потолка шла трансляция передаваемых новостей, передававших такое новое: "В пятницу на Волге пошел ко дну "Лев Толстой" во время турне по Золотому кольцу, на борту было много иностранцев, есть погибшие." Андрей Петрович не поверил своим ушам. "Так, стало быть, это правда?" — Да! — запищал он вдруг — я это знал, знал! Я умею