Олег Фурашов Хирурги человеческих душ. Книга третья. Вперёд в прошлое. Часть первая. На переломе

Все события и действующие лица романа выдуманы, все совпадения случайны.

Автор

Глава первая

1

Начало и середина последнего месяца лета 1991 года в Среднегорске выдались дождливыми. Зато утро понедельника, 19 августа, выдалось тёплым и солнечным. И Подлужные, проводившие часть отпуска в областном центре и, разумеется, остановившиеся в просторной квартире Серебряковых, обрадовались такой перемене погоды.

Они проснулись поздно и не спеша, вшестером, устроились завтракать на кухне, строя планы на день. Довольные Людмила Михайловна и Владимир Арсентьевич обещали внукам сводить их в зоопарк, а потом просто покатать на «Волге» по городу. А Татьяна и Алексей, помирившиеся после ссоры из-за «допросов с пристрастием», устроенных им Царёвой, намеревались сходить в кино, а потом просто посидеть в кафешке.

Но тут тестя угораздило включить телевизор…

По Центральному телевидению СССР диктор зачитывал «Заявление советского руководства». Это было равносильно ушату холодной воды, вылитому на голову советского человека, который после слякотных выходных должен был «принять вэнну, выпить чашечку кофэ…»

Внимая диктору, Подлужный поймал себя на странной для сложившейся диспозиции мысли. Он подумал о том, что, пожалуй, никакого распоряжения о направлении войсковой бригады на Сылку премьер Павлов не подписал. А если всё же и подписал, то судьба этого документа весьма и весьма проблематична.

Из «Заявления советского руководства» следовало, что вице-президент СССР Геннадий Янаев подписал указ о возложении на себя полномочий президента СССР в связи с невозможностью их исполнения Горбачевым, находившимся на отдыхе в Крыму, по состоянию его здоровья. Был создан ГКЧП, в который, помимо Янаева, вошли: премьер Павлов, министр обороны Советского Союза Дмитрий Язов, глава МВД СССР Борис Пуго, председатель КГБ СССР Владимир Крючков и некоторые другие лица.

Тут же было оглашено «Обращение к советскому народу», в котором говорилось, что начатая по инициативе Горбачева политика реформ зашла в тупик, а верх берут экстремистские силы, растоптавшие результаты общенационального референдума о единстве Отечества и взявшие курс на ликвидацию Советского Союза. ГКЧП подтверждал приверженность истинно демократическим процессам, политике реформ и призывал всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени.

Для реализации режима чрезвычайного положения в Москву, окрестности Ленинграда, Таллина, Тбилиси и Риги были введены войска. Помимо этого ГКЧП постановил незамедлительно расформировать все неконституционные структуры власти и управления, военизированные формирования. Объявлялись недействительными законы и постановления, противоречащие Конституции СССР. Также приостанавливалась деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений. Было запрещено проведение митингов, демонстраций и забастовок. Возвращался госконтроль над СМИ. Намечались меры, направленные на стабилизацию потребительского рынка.

Горбачёв, что вытекало из смысла сообщений, фактически самоустранился от исполнения президентских обязанностей и самоизолировался на президентской даче в Форосе.

И…«Всё смешалось в доме Облонских». Людмила Михайловна неистово орала, что «так и надо этому импотенту Горбачу», что давно пора это было сделать. И обзывала президента СССР предателем партии. Она аплодировала диктору телевидения, излагавшего лозунги ГКЧП. А периодически даже подпрыгивала, подобно неполовозрелой козочке. Внуки взирали на неё, не только распахнув глаза, но и широко разинув рты. Алексей тоже пришёл в лёгкое замешательство, ибо не подозревал, что его тёща способна на столь экспрессивное поведение. И даже Татьяна, знавшая свою мамочку почти во всей её подноготной, была чрезвычайно смущена.

Лишь флегматичного Владимира Арсентьевича, «имевшего иммунитет» от заскоков своей супруги, не удалось сбить с толку. Впрочем, от его профессорской невозмутимости и бесстрастности вскоре тоже не осталось и следа. И он довольно бурно принялся выкрикивать, что Янаева, его пособников и всех, кто на их стороне, надо посадить в тюрьму.

— Ах, так! И меня в тюрьму? — возмутилась Людмила Михайловна.

— Те…Те-бя?…Тебя? — поначалу точно поперхнулся собственным языком один из руководителей облисполкома. — Я так скажу: если кто не отойдёт в сторону от ГКЧП, то и их всех в тюрьму! — в итоге нашёлся, что сказать, Владимир Арсентьевич.

— И ты, Алексей, считаешь, что меня — в каталажку? — в запале и отчаянии напала на «новую жертву» зав орготделом Среднегорского горкома КПСС.

— Я считаю, что не вас, а Ельцина и Горбачёва надо отрешить от должности и привлечь к уголовной ответственности, — спокойно ответил ей Подлужный. — Они, а не вы, предают Родину.

— То есть, и ты, Алексей, за…этих? — возмутился тесть. — За эту клику?

— Отнюдь, — возразил зять. — Не мошеннику Павлову и иже с ним ЧП вводить. Как пел Высоцкий: «Мы не сделали скандала — нам вождя недоставало…». Глубоко сомневаюсь, что народ ринется за обманщиками, которые, как и Ельцин, тащат страну на край гибели. Но Родину надо спасать. Кстати, Владимир Арсентьевич, помните, я вам рассказывал, что Горбачёв на заседании союзного правительства в начале августа сам признал необходимость введения чрезвычайного положения?

— А-а-а…Это когда тебе какая-то ОБэЭс на ушко шепнула, — почти по-базарному парировал довод зятя обычно такой корректный профессор.

— Не ОБэЭс, а руководитель межотраслевого государственного объединения Холмский, — веско обосновал свой довод Алексей. — А он, что называется, на короткой ноге с зампредом союзного правительства Белоусовым.

— Даже если и так, ты, Алексей, не смей трогать избранного народом Ельцина! — предостерёг тесть зятя. — Пролетишь, как с вопросом о независимом бюджете Сылки…А я ведь тебя и тогда по-семейному предупреждал.

— Ельцин и Горбачёв предают Союз, — продолжал упорствовать Подлужный. — Ельцин в конце июля отказался парафировать напрочь хлипкий проект договора о Союзе Суверенных Государств. А что такое ССГ? Да ещё более рыхлое объединение, чем ООН. Говорильня! Не-е-ет…Он — предатель Родины! Наравне с Горбачёвым.

И тут случилось невероятное: Людмила Михайловна, даже на бракосочетании дочери всего лишь обозначившая прикосновение губами к щеке зятя, вдруг подошла к нему и поцеловала. А на мужа она и не взглянула. Но развила бурную деятельность. Стала