Humangoose Левая рука Белого Тумана

Глава 1. Бродячий фокусник

19 сентября 1492 года третьей эры по зелирианскому летоисчислению, вечер.

Фокусник успел разве что немного прогуляться по слегка влажным бетонированным тротуарам, а стал свидетелем двух ДТП и трех ограблений. Если первых двух еще можно понять — разбомбленный как после второй мировой асфальт скользок, а дышащие ядовитыми газами тюнингованные тарантайки только и существуют для того, чтобы впечатываться в столбы, стены и людей, то вот буйные торчки в качестве оправданий могут предъявить разве что пустые инжекторы. Учитывая, что эти самые инжектора можно по дешевке скупить оптом в ближайшем замызганном испражнениями и содержимым желудков переулке (и это даже не будет нелегально), покрытые язвами полутрупы с заточками из Фикс Прайса просто являются еще одними представителями разнообразной фауны города. Дорвавшиеся до денег содомиты с районов-Фонарей, алкаши-торчки-гимнасты из Ям, богатенькие сынки и стервозные доченьки высших мира сего капиталистического в Небесах — перечислять виды всяких животных да насекомых в столь сложной экосистеме можно долго.

Как же прекрасен Сити-17. Действительно, город с одним из самых низких официальных показателей количества маргиналов на душу населения в любимом нашем государстве, ВОСТОРГе-1. Самый свежак новостей криминального мира поступает именно отсюда — копирайтеры на службе у банд полностью отрабатывают свою немалую зарплату. А про бандитов из телевизора и говорить нечего — по их словам в поселке-пятимиллионнике благоухают пчелки и жужжат цветочки. Фокуснику больше импонируют банды — те хоть не считают своих слушателей законченными идиотами.

Городишко по праву следовало бы назвать Найт-сити в качестве дани уважения классике, если бы подобное название уже не было занято десятком-другим населенных пунктов.

По старой привычке рассматривая людей, Фокусник подмечал нерадостные тенденции: респираторов становилось всё больше, брови многих налезали на глаза, а лица оставшихся утопали в грязном химическом блаженстве. И количество вторых росло с каждым годом. Отметя последних как бесперспективных, он глядел глубоко в глаза остальным идущим ему навстречу. Из-за этого окружающие расступались — казалось, будто он идет один против толпы, рассекая волны океана на подобии новенького катера. Драматичности эффекту добавлял развевающийся от гуляющего меж возвышающихся конструкций ветерка подол его черного плаща-пиджака, хотя правильнее его было бы назвать очень длинным пиджаком с фасоном плаща. Добавив к пронзительному взгляду серых глаз легкую тень от прикрывающего смоляные волосы цилиндра, молочно-белую рубашку, черную широкую бабочку, совсем слегка выглядывающие из карманов плаща тонкие белые перчатки, плотные черные штаны и умудряющиеся оставаться блестящими комфортные туфли, становится понятно, почему окружающие спешили отвести взгляд.

Часто одежда могла рассказать больше, нежели откровенная беседа на кухне в час ночи. А, чтобы выжить здесь, необходимо было научиться определять статус человека по беглому взгляду на его внешность. Столь сильные отличия от привычных для местных цветастых рубах, кислотного латекса и рваных панковских джинс, которые облюбовала бандовская шпана, сразу выдавали в нём не боящегося выделиться — или у него чрезмерно много денег, или чрезмерно много силы. В любом случае, контактировать с таким себе дороже.

Однако очередному пробегающему неразумному это не помешало попытаться выкрасть его стильный цилиндр. Попытка была хорошая, однако напоролся несостоявшийся воришка лишь на подножку, поцеловав лужу мутной жижи, секунду назад с грацией бабочки перепрыгнутой обладателем черного с серой полоской цилиндра. Почему все они так хотят его шляпу? В ней его карты, ствол и отсылки на милых белых кроликов в массовых сетевых книжках. В общем, вся его жизнь.

Он не винил этих людей, нет. Жизнь на улицах часто преподносит такие ситуации, выходом из которых становится лишь всякого рода разбой и нападение. И не всегда эти ситуации связаны с необходимостью в новой дозе, ведь часто кого выбрасывают на улицу из собственного дома или бедолаги-владельцы магазинчиков оказываются должны круглые суммы за крышу — не важно, бандам или стражам правопорядка. Повезет если первым — у них методы помягче, а руководство обладает хоть толикой понимания, не то что настоящие «banditos» в отполированных визорах.

Переступив еще одного бедолагу, развалившегося посреди пешеходной части в бэд-трипе, Фокусник ненароком обратил внимание на небо, едва проскакивающее меж высящихся рядов монолитных пластибетонных аркологий. На месте когда-то уютных многоэтажек с балкончиками теперь стоят черные монстры, облепленные разноцветным неоном, своей геометрической ровностью навевающие тоску по временам, когда от воздуха не драло горло, а траву можно было потрогать, не покидая черту города. В скором времени вновь пустится дождь, что закончит начатое своим младшим собратом. Смолянистый смог отступит на несколько часов, а черный выхлопной налет покинет серые улочки Ям, позволяя рассмотреть хотя бы очертания трещинок в асфальте. Для обычных людей наконец-то появится возможность подышать без респиратора, хотя нормальное большинство все же не станет заниматься таким экстримом.

Хороший все-таки город, кто бы что не говорил. Несмотря на множество его недостатков, он по родному привлекательный. Как добрый родственник, в детстве даривший пятилетнему тебе сладкие подарки, однако в настоящий момент выглядящий хуже ядерной катастрофы. Наверное, у Фокусника просто проснулись отцовские чувства, иначе нездоровую привязанность к этому загашнику не объяснить.

Спустя всего сотню метров с прошлой перестрелки послышался еще одна очередь из чего-то огнестрельного — пережиток эпохи, которым, однако, активно пользовали жители неблагополучных районов. Особенно пушки на порохе облюбовали самодельцы, не обязательно обладающие соответствующей силой. Из-за этого не редкость, когда на разборках не только банд появляется сильно кастомизированная пушка с кучей модификаций, точно нарушившая бы определенные скучные конвенции, если бы они присутствовали в этом мире. Звук именно таковой слышался из ближайшей подворотни — уж ему ли не знать?

Однако это даже близко не его забота. Как и зомби вокруг него, продолживших бренно ковылять на низкооплачиваемую работу где-то в третьесортной забегаловке или офисе-человейнике. Хочешь жить в Сити-17? Будь добр выработай пренебрежение к собственной жизни, ибо никогда не знаешь,