Под крылом Совы

Предисловие

За окном свирепствовал снег и студёные ветры. С берега обычно спокойное, пусть и холодное, море казалось практически чёрным. Его гул проникал даже сквозь деревянные стены, для крепости обложенные булыжником и залитые жидким камнем. Насыпная земляная крыша упорствовала стихии, только голос моря был сильнее. В моменты, когда рёв сине-серого великана становился вовсе громким, женщина в доме, сидящая у горящего очага, беспокойно поднимала голову, отходя от дремы, и вглядывалась в скупом свете огня в лицо спящего у неё на руках маленького ребёнка. Но дитя продолжало сладко посапывать, надув розовые губки. Любуясь крошечным личиком, молодая мать вспоминала о подрастающих сёстрах чада, отчего вскоре становилась печальной — если бы не этот притихший комочек, появившийся у неё лишь день назад, она бы давно уже готовила сладости в зимнем убежище своей семьи для дочек и мужа, уехавшего всего несколько часов назад. Боги, несколько часов её мужа не было рядом, а она уже так соскучилась по нему! Если бы не малыш, если бы не он…

— Тише, кроха, всё хорошо… — женщина принялась баюкать завозившееся дитя, и от подступившего к её горлу кома ей стало совсем уж горько.

Это не её сын. Она выносила его и родила его, но это не её сын. У малыша глубокие глаза цвета янтаря, совсем как у её мужа, такой же носик, но у этого ребенка совсем иной отец. Совсем иной отец, который не видел его настоящей матери до тех пор, пока у неё заметно не округлился живот.

От воспоминаний о госте, пришедшем в этот самый дом, не́лии показалось, что по её спине пробежал морозец, даром, что она сидела близко к огню. Юному нелию, одетому в кожу и кольчугу из мелких колец, даже представляться не стоило — за него говорило его лицо, а если быть точнее — рисунок, сделанный бело-голубой краской на правой половине лица. — Князь, Ярчайший Князь, властитель всех земель, простирающихся от западных холмов всего юго-западного побережья до южных скал и всех ледяных просторов вглубь берегов. И, несмотря на свои тринадцать лет, этот юнец внушал к себе неподдельное уважение, даже отсутствуя ныне.

— Вашему сыну дарована большая сила, — без лишних вступлений начал тогда он, оставив солдат за дверью.

Коротко опустив взгляд с лица жены рыбака на её живот, юный Князь нахмурился. Под этим взглядом женщине стало не по себе — про её положение знал тогда лишь муж, но как-то про это узнал и юноша, придя с этим известием из своей далёкой крепости. О молодом правителе ходила разная молва, но рассказчики сходились в одном — молодой воин Императора ни в чем не уступает иным Князьям и Княгиням, если даже не превосходит, и такая неизвестность пугала.

— Но откуда… — осведомленность Князя лишала дара речи, а ещё больше — его присутствие в хлипкой хижине, а не в покоях крепости.

— Он без слов позвал меня, — не сводя взгляда, юноша попытался улыбнуться, но только тряхнул головой. — Этот ребенок будет очень сильным, и сильнее с каждым годом.

— Вы хотите взять его в Снежную Стаю? — голос супруга нелии дрогнул, а после стало неспокойно и женщине, ведь любимый мужчина, кажется, нашёл единственную причину присутствия Князя, пришедшего за ещё не родившимся солдатом своей персональной армии.

— В иной бы раз — да, но не в этот, — бледно-серые глаза Князя больше походили на кусок мутного льда. — Но этот случай уникальный. Нет, дитя не станет частью Снежной Стаи, по крайней мере, не для знающих о его происхождении. О, мальчик возглавит Стаю… В своё время…

Проснувшийся карапуз начал капризничать, поэтому женщина снова стала успокаивать его. Младенец захныкал, сжав кулачки и тряся ими перед собой.

— Ну, ладно тебе. Не плачь… — нелия прижала крошку к себе, начав напевать колыбельную. — Тише, тише…

К шуму моря добавились голоса, храп уставших лошадей и ворчание кильруо́ков, ездовых псов. Лишь осознав скорую близость расставания, женщина с болью взглянула на ребенка, поняв, что месяцы подготовки прошли даром. Мысль о том, что она скоро вернётся к мужу и к дочкам, но без малыша, походила на кошмар.

Звуки становились всё громче. Шаги приближались к домику, а когда дверь открылась, внутрь вошла незнакомая нелии женщина в форме княжеской стражи, держа в руках толстый сверток одеяла.

— Простите, но уже пора, — произнесла она мягко и, как показалось жене рыбака, с сочувствием.

— Конечно, — жена рыбака всё равно медлила, вставая и передавая кроху в чужие руки. Оказавшись у солдата, малыш перестал плакать и недовольно забурчал. Оставшаяся на месте мать сжала руки у груди, не зная, куда их деть без привычной тёплой тяжести. Спохватившись, она ахнула, едва не кинувшись к сыну, которому уготована иная родня. — Простите, Ярчайший Князь… Обещал… Имя…

— Фануиурэ́м. Фарэ́м, — откликнулась женщина в кожаной броне, заворачивая дитя в одеяло.

— Фарэм, — эхом повторила нелия, запоминая, кому теперь будут адресованы почти все её молитвы не только по пути в убежище, но и всю оставшуюся жизнь.

Не зверь, не птица

День начинался как нельзя замечательно — я проснулась в родных стенах под песнь плещущегося недалеко от крепости моря, полностью отдохнувшая и полная сил. На борту мужниного корабля мне казалось, что тяжесть, накопившаяся от долгого плавания, не оставит меня никогда, но ночь на пуховой перине дала иной эффект. А, может, всё дело в окружении — серый камень комнат, мягкие ковры под ногами, тяжёлые запахи ароматических масел, присущих только Клыку Дракона. Даже прическа Дракона соответствовала месту, а золотисто-бронзовая раскраска левой половины лица не раздражала, а полностью гармонировала с завитушками чёрной краски на правой половине.

— А́рги, если ещё помедлишь, то вода в купальне окончательно остынет, — сидя за туалетным столиком, я в зеркале разглядывала ещё смятую ото сна кровать, на которой всё ещё нежился мой муж. Его фигурка в отражении шевельнулась — он поднял руку и лениво её уронил.

— Я благодарен Богам за то, что твой отец — не Император. На этом и закончим, — зевнул нелий, перевалившись с одного бока на другой. Я не без удовольствия рассматривала рассыпавшиеся по подушке смольные волосы, плетённые как и следует в роду Пайренуа́тов, крылатых коней, — четыре тонкие косы из верхних прядей волос, собранные со всеми остальными в хвост, ну или вплетаемые в единую косу, как это делала матушка Аргихи́на, Фаюи́н.

— Ах, лентяй! —