Чекист. Исполняющий обязанности.

Глава 1 Творческое наследие

Поезд нынче запоздал и я приехал в Москву поздним вечером. Добрался до своей (точнее, Наташкиной) квартиры и рухнул спать. А утром, вместо того, чтобы сразу пойти по нужным адресам, решил устроить генеральную уборку. Пыли тут накопилось столько, что я замучился вытирать и отмывать.

Что это на меня такое накатило? Возможно, пытаюсь-таки создать для себя «семейное гнездышко», хотя какой смысл его обустраивать в бывшей гостинице? Скоро нас всех все равно отсюда выселят.

Плюнув и не доведя дело до конца (хотел расставить по полкам книги в соответствии с алфавитом или тематикой), пошел завтракать, а уже потом поспешил по делам.

Как всегда, после прибытия в Москву, я метался между своими начальниками, наркоматами, с кем-то разговаривал, раздавал советы и сам их получал. А еще подписывал десятки бумаг. Пару раз, начиная выводить подпись, ловил себя на том, что пытаюсь расписаться как Кустов, а не как Аксенов, а в НКИД, где я как раз числился Кустовым, едва не оставил автограф Аксенова. И где? Да в самом важном документе, в бухгалтерии, в ведомости, по которой мое жалованье, согласно тарифной сетки, увеличивалось в два раза. Бухгалтер едва не окосел, пытаясь перевести совзнаки во франки по курсу Государственного банка, но так и не смог. Лучше бы мне деньги франками и выдавали, так ведь нет. Получаю совзнаки, а потом иду их менять. Тоже самое с зарплатой сотрудников торгпредства. Курьер, получавший жалованье в кассе, отправлялся в банк, меняя на валюту, а потом уже вез нам. Не знаю, как его до сих пор не ограбили или не арестовали при попытке провести через три границы франки?

А бывало и так, что курьер не приезжал и мне приходилось выплачивать зарплату из денег графа Игнатьева.

Нужно с этим срочно что-то делать. Но теперь, уж коли установлены дипломатические отношения, нужно решать вопрос и с переводами денег из нашего банка во французский, и конвертированием. Но это тоже займет немало времени. Французам наши бумажные деньги не очень нужны, а золотые червонцы пока не выпустили.

Впрочем, в бухгалтерию я прошел после беседы с Чичериным. Он был первым из моих непосредственных начальников, кто сумел выкроить время на подчиненного. И, как я думаю, сдвинул что-то в собственном расписании, потому что в приемной у наркома сидело несколько недовольных товарищей. Причем — двое в каких-то восточных халатах, хотя рожи у них были самые, что ни на есть, европейские. Не иначе, помощники правителя Бухары прибыли за консультацией. Но инструктаж для посла, пусть и «исполняющего обязанности.», событие очень важное, а «бухарцы» могут немного и подождать. Разумеется, все прекрасно понимали, что встреча полпреда с наркомом носит формальный характер, но порядок есть порядок.

Я-то думал, что просто возьму у Чичерина верительные грамоты, вот и все. Но они, как оказалось, еще не готовы. Отчего-то решили отыскать для Франции красивую бумагу, отпечатать, а уже потом передать на подпись главе государства. Видимо, посчитали, что для Франции обязательно нужна красота. А зачем? Можно подумать, там только на дорогой бумаге делопроизводство творят?

Разумеется — хорошую бумагу отыскали не сразу, шрифт тоже. Напечатали, а потом нашли три ошибки, две — орфографические и одну политическую. Кто-то умудрился написать «коммунистическая» республика, вместо «социалистическая», да так и отправить. Хорошо, товарищ Ленин нашел ошибку. Но ничего, и хуже бывает. Хуже, если бы написали «капиталистическая».

Но, как уверили из секретариата Совнаркома, теперь все готово, вычитано и Владимир Ильич, лично прочитавший весь текс, остался доволен и все подписал. Могут переслать прямо в НКИД, а то и я могу заехать, все забрать. Правда, мне потом опять к Чичерину, потому что верительные грамоты подписывает не только глава государства, но и министр по иностранным делам. Но мне так и так в Совнарком нужно, а потом снова в НКИД придется приезжать. Нужно штатное расписание посольства, нужны люди… Опять-таки деньги нужны.

Денег нет, штатное расписание не готово, дипломатов, которых прямо сейчас можно отправить в Париж тоже нет. Хотя… Пару-тройку человек для работы я и сам подберу, только нужно повнимательнее изучать их личные дела, а не передоверять все Трилиссеру. Станут на первых порах дипломатами, а там начнут приносить пользу отделу, да и стране. У меня, кстати, имеются вопросы по товарищу, который нынче в Вене. Но вначале нужно кое-что узнать у наркома по иностранным делам.

— Георгий Васильевич, позвольте вопрос? Почему на должность исполняющего обязанности посла, то есть, полпреда, назначили именно меня? Я не кадровый дипломат, а у вас наверняка имеются более сведущие люди.

Чичерин пожал плечами и ответил:

— Решение о полпредах принимаю не я, а Политбюро. Вы почти год проработали во Франции, занимаясь делами, которые, обычно, входят в обязанности посланника. Стало быть, у вас самый большой опыт из всех моих подчиненных — пусть даже и номинально. К тому же, французов ваша кандидатура вполне устроила. Скажу откровенно — вопрос о вашем назначении кулуарно решался с секретарем министерства иностранных дел еще в самом начале переговоров, и был одобрен министром.

— Странно, — хмыкнул я. — В тот день, когда было подписано официальное соглашение, меня вызвал к себе мсье Бертело и поинтересовался — кто, по моему мнению, может стать послом Советской России?

— И что вы ответили? — полюбопытствовал нарком.

— Я ответил, что послом могут быть либо Красин, либо Ганецкий.

— Забавно. Вы назвали те же фамилии, которые упоминались в разговоре с мсье Бертело. Фигура Красина французов бы вполне устроила, да и Ганецкого тоже. Франция очень боится заполучить в полпреды фигуру вроде Каменева или Радека. Им нужен менее радикальный человек. Но товарищ Красин не готов взять на себя роль посла во Франции по личным мотивам, а товарища Ганецкого не хотят отправлять послом по иным соображениям. Ганецкий сейчас в Риге, и он хорошо сработался с латышским правительством. А ваша фигура устроила и членов Политбюро, и МИД Франции.

— МИД Франции — это мсье Бертело? — улыбнулся я. Бертело в какой-то мере мне протежирует. Вон, благодаря его ходатайству заполучил престижную награду. И пусть эта награда досталась мне как результат какой-то подковерной борьбы, но все равно, орден есть орден. Жаль, носить его в Советской России мне не придется.

Георгий Васильевич загадочно улыбнулся и спросил: