дым выходит наружу? Если дым может выйти, он может войти.

— Дымоход? Давай проверим.

Джоэл встал на колени у камина, открыл стеклянные дверцы и откинул занавески из цепного полотна. Он повернул шею.

— Хорошо, что ты спросил. Надо все проверить!

— Можно я сделаю это? — Айзек схватился за металлический прут и со скрипом потянул его вперед и назад. Холодный сквозняк подул вниз и издал звук, похожий на шепот.

Айзек отступил от камина с испуганным выражением.

— Все в порядке, приятель?

— Да, — сказал мальчик, но, прежде чем спуститься по лестнице, оглянулся на очаг. — Просто там было темнее и холоднее, чем я себе представлял.

Они с Гретой уложили Айзека в кровать, поцеловали в лоб и прошептали:

— Мечтай о сахарных сливах и феях, а утром мы тебя увидим.

Но утром его уже не было, простыни были откинуты, а вмятина от его головы все еще хранилась на подушке.

Они звали его, заглядывая в шкафы и под кровати. Они заглядывали на чердак. Заглядывали в подвал. Они выходили на улицу, гуляли по двору, где выпал свежий снег, на котором не было следов. Они вернулись в дом, и снова, и снова обыскали его, выкрикивая его имя до тех пор, пока у них не пересохло горло. Все окна и двери были заперты, в этом они были уверены. Единственным входом в дом был камин. Когда Джоэл почувствовал, что от него веет прохладой — шепотом, как от пустоты, — он с лязгом закрыл дымоход.

* * *

С тех пор Джоэл не разжигал огонь. До сегодняшнего дня.

В гостиной, на диване, Грета прижала мальчика к себе и подоткнула ему одеяло.

— Он... он такой холодный, — сказала она. — Поторопись.

— Я тороплюсь, — сказал Джоэл. Корзина для дров стояла в гараже. Он принес охапку поленьев и хворост в дом. В кухонном ящике он нашел спички и вытащил из мусорного ведра вчерашнюю газету. Он скрутил спортивные страницы в пять морщинистых свечных фитилей. Он чиркнул спичкой, и газета вспыхнула. Он подбросил к ней палочки, а затем и расщепленную древесину лиственных пород. Вскоре комната наполнилась пляшущим светом и треском полений.

Джоэл присоединился к Грете. Он прикоснулся к ней, но не к мальчику. Ее щеки были мокрыми от слез.

— Это он, — сказала она. — Это наш маленький мальчик. Он вернулся к нам.

Джоэл хотел — отчаянно хотел — верить. Он был почти у цели. Он жестко улыбнулся ей и не стал упоминать о глазах мальчика. У Айзека они были зелеными. А у мальчика, смотревшего на них, глаза излучали странный голубой свет ледников.

Его волосы были не столько сбриты, сколько срезаны. Грубая работа парикмахера, работающего ножницами или ножом.

Они размышляли, стоит ли везти его в больницу или вызвать полицию. Но они только что нашли его, и было неправильно отпускать его так быстро. Он существовал до тех пор, пока находился в их руках. А полиция была не слишком любезна: их неоднократно допрашивали, натравливая друг на друга. "Когда пропадает ребенок, обычно виноват кто-то из членов семьи", — говорили они.

Огонь взревел, когда давление изменилось, и ветер потянул за верхушку дымохода. Оранжевый свет костра привнес в комнату черные тени. Цвет постепенно возвращался к коже мальчика. Одеяло и диванные подушки промокли насквозь. На полу образовалась капающая лужа.

Через час он все еще не разговаривал, но поднялся сам, когда Джоэл принес ему кружку горячего какао.

— Я даже положил в него зефир, как ты любишь.

Мальчик взял кружку двумя руками и пил маленькими громкими глотками

Когда с него сняли одеяло, пришлось признать его одежду. На нем было нечто похожее на кожаный комбинезон с лямками. Она была грубо сшита, похоже, пожелтевшими грубыми нитками. Серая пестрота напомнила Джоэлу шкуру тюленя. От него исходил резкий маслянистый запах. Руки и плечи были обнажены, а бледная кожа спины покрыта пурпурными шрамами и красными струпьями, как будто его били плетью. Одна из ран сочилась кровью.

Грета потянулась к коробке с салфетками, стоявшей на тумбочке. Она промокнула ваткой кровь.

— Что... что с тобой случилось? — спросила она. Да, она имела в виду порез, но речь шла и о чем-то гораздо большем. Что с ним сделали? Где он был? Как он попал обратно домой?

Мальчик указал вверх.

— На крыше? — Джоэл сказал, а Грета уточнила, — Ты был на крыше?

— Ты упал?

— Что ты имеешь в виду, Айзек? На что ты указываешь?

Мальчик поднял руку еще выше, как бы давая понять, что он пришел откуда-то еще более высокого уровня, чем они могли себе представить. Он издал какой-то звук. Возможно, это было хныканье, а возможно, и слово:

— Сани.

Джоэл услышал позади себя низкое рычание. Он забыл о Дейзи. Собака выглядывала из-за угла, показывая зубы.

* * *

Зимой в Миннесоте дни белые, а ночи голубые. Джоэл потерял счет времени. С заходом солнца на окрестности опустился мрак.

Он подошел к окну. Тучи снова сгущались. Упало несколько хлопьев снега. Его жена включила лампу, и вдруг все три их отражения повисли на стекле, прозрачные, как призраки.

Мальчик тоже смотрел в окно. Его глаза были широко раскрыты. Его дыхание было учащенным. Словно он чего-то боялся.

— Что случилось? — спросила Грета. — Ты можешь рассказать нам все, что угодно, ты же знаешь. Мы тебя очень, очень любим.

Джоэл сказал:

— Успокойся, здесь ты в безопасности, приятель. Я защищу тебя.

Мальчик зажмурил глаза и покачал головой.

— Нет, — наконец сказал он голосом, похожим на ржавую петлю. — Ты не мог это раньше. И сейчас не можешь.

— Айзек. Пожалуйста, поговори с нами, — сказала Грета, женщина опустилась перед ним на колени и положила руки ему на плечи. — Пожалуйста, скажи нам, что случилось. Пожалуйста, скажите, чем мы можем помочь?

Мальчик отошел от окна. Тучи стали черными, а снег падал все гуще, хлеща по стеклу.

Его голос прозвучал как пронзительный крик.

— Он возвращается за мной.

— Кто? — спросила Грета оглянувшись.

— Кто идет? — спросил Джоэл.

В гостиной стояла небольшая стопка дров. Мальчик схватил еще несколько поленьев и грубо бросил их в камин. Искры посыпались на пол.

— Айзек, что ты делаешь?

— Я сбежал. Я спрятался в мешке, а потом, когда он не смотрел, я сбежал. Он будет очень зол, что я сбежал.

— Кто? — Джоэл уже злился, — Кто, черт возьми?

— Он.

— Да кто?

— Мы нужны ему. Он использует нас. — Он протягивает руки, толстые и блестящие от мозолей. — Мы строим для него. Кто-то же должен все это строить.

Джоэл вспомнил слова полицейских о том, что в исчезновении ребенка обычно виноват кто-то из членов семьи, и, возможно, они были правы. Он вспомнил печенье, которое позволил Айзеку стащить с тарелки. Он вспомнил жестокий взгляд и холодное шипение дымохода.

Внезапный