Альбина Нури По пути в Архангельское

— Ты готова умереть? — громко проговорил ей на ухо мужской голос.

Маша вздрогнула и открыла глаза.

Тело затекло от долгого сидения, шея была словно деревянная. Маша неловко пошевелилась, пытаясь сесть поудобнее, вытянуть ноги, и повернулась к брату. Шея при этом отозвалась болью.

— Выспалась немного? — спросил Гена, на секунду оторвав взгляд от дороги.

— Который час? — вопросом ответила Маша и по привычке потянулась к телефону, но вспомнила, что тот разрядился несколько часов назад.

«Говорила же, надо список составить, чтобы всё взять!» — мысленно укорила она Гену, который забыл дома автомобильную зарядку для телефона.

Брат слегка дернул углом рта — он всегда так делал, если нервничал.

— Мой сотовый тоже разрядился. Не знаю, что такое. Утром сто процентов было, он всегда нормально зарядку держал. А сейчас смотрю — не включается.

Наручные часы ни Маша, ни Гена (как и многие люди в наши дни) не носили, а автомобильные сломались задолго до того, как они поехали к тетке.

— Отлично, — пробормотала Маша. — Значит, мы не знаем, сколько сейчас времени.

— Да какая разница? Тебя что, на проходной караулят с секундомером? — Гена хотел, чтобы это прозвучало весело, но вышло язвительно, и Маша мигом вышла из себя.

— Ой, какой у нас тонкий юмор! Обхохочешься! Даже не знаю, что смешнее: вздумать поехать на машине вместо того, чтобы отправиться поездом, или решить сократить дорогу и оказаться хрен знает где? Или…

— Маш, ну хватит, а? Лежачего не бьют. Я ведь уже сказал, что виноват.

Злость на брата мгновенно прошла, Маше стало неудобно за свою вспышку. Они были очень близки, как это часто бывает с двойняшками, и ссорились исключительно редко, потому, наверное, что чувствовали боль и обиду другого, как свою собственную.

Да и потом, Маша и сама не хотела поездом, не любила в них ездить. На купе денег было жалко, а в плацкарте такие сквозняки и сифонит из окон, что Маша с её склонностью простужаться точно слегла бы с температурой.

— Прости, — покаянно сказала она. — Ты хотел как лучше. Мне просто сон дурной приснился, видимо, вот я и завелась. Представляешь, как будто кто-то сказал, что я скоро умру… или что-то в этом роде.

— Бывает, Машуль. Наверное, просто сидела нехорошо, неудобно, вот мозг и дал сигнал проснуться. — Гена протянул руку и потрепал её по колену. — Не переживай, сестричка, прорвёмся. Думаю, сейчас около одиннадцати. Или дальше меньше, темнеет-то рано. Скоро, если верить карте, будет Архангельское — то ли городишко, то ли поселок. Переночуем там, завтра к обеду будем у тети Вали. А обратно, честное пионерское, поедем другой дорогой!

Маша посмотрела в окно, но ничего не увидела. Темнота была непроницаемой: ни фонарей вдоль обочины, ни огонька вдалеке.

Автомобильные фары уверенно рассекали тьму, дорога (хорошо ещё, что асфальтированная!) уводила вперед, по обе стороны высился лес. Голые деревья стояли плотным строем, укрытые толстым слоем январского снега.

Послезавтра Рождество. Тетя Валя, мамина младшая сестра, которая вырастила Машу и Гену после смерти их родителей, постоянно звала племянников приехать, но они все не могли выбрать время, совместить графики отпусков.

В какой-то момент тётя Валя замолчала, перестала приглашать, и в этом чувствовалось нехорошее: не то обида, не то обреченность. Брат и сестра в один из дней одновременно (они часто думали одинаково) поняли: нельзя тянуть, по-скотски это и неправильно.

Собрались спонтанно и поехали. Решили сделать сюрприз.

— До чего же безлюдно тут, — сказала Маша. Сердце ныло, как от дурного предчувствия. -

Владимирская область, а такое впечатление, что глухая, дальневосточная тайга.

— Да брось, — неуверенно сказал Гена.

— Ты когда в последний раз хоть какой-то населённый пункт видел?

— На твоей карте тоже ничего не обозначено!

— На твоей карте только города более-менее крупные поселки. Но должны же быть мелкие деревушки, отдельные дома, полустанки. И станции заправочные. Если у нас бензин кончится, что тогда?

Гена посмотрел на сестру. Они 6ыли похожи: рыжеватые волосы, карие глаза, упрямые подбородки, веснушки на носу, которые Маша маскировала тональным кремом. Она в который раз порадовалась, что у неё есть брат: умный, добрый. А то была бы совсем одна на свете после смерти Марата.

«Ты готова умереть?» — вот что она услышала во сне, вспомнилось Маше.

Смерть всегда ходила рядом, сужая круги.

Сначала погибли родители — так же ехали по дороге и попали в аварию. Потом Марат разбился на мотоцикле через год после свадьбы. И всегда смерть подстерегала в пути.

«А если теперь наш с Геной черед?»

Мысль была пугающей, и Маша поспешно прогнала её.

— Бензин у меня есть, взял две канистры на всякий случай, — успокоил сестру Гена. — Да и в Архангельском точно будет заправка, не беспокойся.

Брат снова отвернулся, сосредоточившись на дороге.

— Как-то это ненормально, что машин нет. —

Маша внезапно осознала, что давно уже не видела ни встречных, ни идущих на обгон, ни едущих впереди автомобилей. Такое ощущение, что мы одни на этой дороге. А если там ремонт, поэтому никто не…

— Не было же знака про ремонт дороги, так что…

Ни Гена, ни Маша не закончили фразы.

От того, что они увидели, слова застряли в глотке, как кусок непрожеванного хлеба.

Впереди, в свете фар, прямо посреди дороги стоял человек в чёрном балахоне. Голова чуть опущена, так, что капюшон скрывал лицо. Машина была ещё далеко, о столкновении речь не шла, они запросто успевали объехать незнакомца, но Гена инстинктивно сбросил скорость.

— Что за придурок?

— Откуда он тут взялся?

Брат и сестра переглянулись.

Человек стоял неподвижно.

Гена посигналил.

— Уйди с дороги!

— Может, авария была? — предположила Маша.

— Где? Никаких машин поблизости, — сквозь зубы проговорил Гена.

Они приближались к стоящему, и Маша почувствовала, что вид недвижимой фигуры в чёрной хламиде и капюшоне наводит на неё ужас.

Даже если это просто местный житель, ему холодно и он, стоя посреди дороги, таким образом просит, чтобы его подвезли, — плевать!

Они не остановятся. Нельзя останавливаться!

Маша покосилась на брата, который, кажется, чувствовал то же самое, потому что сжал челюсти и приготовился объехать мужчину.

Но это не потребовалось.

Чёрная фигура посторонилась, уйдя прочь и освобождая машине путь.

Автомобиль проехал мимо. Маша и Гена смотрели на стоящего на обочине человека, лица которого так и не удалось разглядеть.

— Фу-ты,