частью планетарного сознания. Взаимодействие множества разумов обеспечивает его бесперебойную работу. Их замутнение приводит к глобальному сумасшествию, а угасание грозит концом света. В последнее время устойчивые электрические связи между составляющими разум планеты элементами неуклонно разрушаются. Взять хотя бы родной Винсенту Нью‑Вавилон с его гигантскими пчелиными ульями, разгуливающими по улицам мантикорами и воплощенными на физическом плане богами, устраивающими разборки между подконтрольными им бандами. Как говорила Маргарет из классического сериала «Твин Пикс»: посмотри и прислушайся к этому сну о времени и пространстве, сейчас все хлынет наружу, как разливающаяся река: то, что есть, и чего нет . И ее слова оказались пророческими.

***

На следующий день, выспавшись, Винсент вышел осмотреться. Чтобы не выпасть из собственной легенды он, как и положено человеку церковному первым делом двинул в христианскую часть в район центральных храмов. Центральные улицы Назарет Сити по большому счету не сильно отличались от центральных улиц других крупных городов евразийского типа, разве что среди сувенирной продукции явственно преобладала церковная атрибутика и религиозная литература с автографами церковных авторитетов, включая самого Пия Вечного (стоила дороже всего).

В какой‑то момент Винсент осознал, что утром он переоценил мощь своего организма, и ему просто необходимо поправить здоровье чем‑нибудь алкогольным. Понял он это уже неподалеку от главного храма города, но, к счастью, христианство в своем движении к примитивизации и мистическому ступору еще не догнало передовые отряды ислама, и вероятность легально раздобыть алкоголь в этой среде была довольно высока. И действительно – неподалеку от входа на территорию храм Винсент увидел заведение с незатейливым названием «Подле врат», в котором явно можно было опрокинуть стаканчик.

Войдя внутрь, он первым делом осмотрелся. Легкий полумрак, факелы на стенах и иконы в углу напоминали о нью‑вавилонских пристанищах Ордена Единого Бога. Однако публика явно здесь была более веселая и менее сумасшедшая, да и нравы царили довольно фривольные. В частности, официантки пусть и были облачены в длинные юбки и закрывающие волосы платки в православном стиле, не стеснялись весело перешучиваться с посетителями, а периодически и получали шлепок по ягодицам от наиболее разошедшихся. В зале была даже сцена, на которой местный менестрель наигрывал незатейливую мелодию на псалтерии и напевал что‑то вроде «Евхаристически тебя не хватает, Господь евангелический, я без тебя пропадаю ». Винсент увидел свободный стул у стойки, расположился там и хотел было заказать виски с яйцом, но решил, что это не вполне соответствует его нынешнему имиджу, и остановил свой выбор на стакане церковного вина. Не заставили себя ждать и новые знакомства – в тавернах редко кто долго пребывает в одиночестве. Вскоре к Винсенту за его столиком присоединился некий Митрофан:

– Ты поди не здешний, батюшка? – первым делом спросил его тот.

– С чего ты взял? Или всех здешних знаешь?

– Так заведение не того ранжира. Сюда не то, что духовенство редко заглядывает, не всяк допущенный до третьей литургии зайдет.

– Столь жесткая сегрегация?

– Да не то чтобы, – ответил Митрофан, – да многие посвященные оглашенных гнушаются. Считают, видать, что те своими грехами их заразят. Как прям болячкой какой‑то.

– И долго катехизация у вас длится?

– Да обычно стандартно – года три. Но я вот уже седьмой год как оглашенный.

– Что, так тяжело учение даеться? – осведомился Винсент.

– Да нет, не тяжело…

– А в чем дело тогда? Личное что‑то?

– Да нет. – Замялся Митрофан. – Ладно, слушай. Начну издалека. Знаешь, с чего мое увлечение христианством началось? С историй из жизни Василия Блаженного. Помнишь, как он бесов от человека отгонял?

– Ну, да, припоминаю, – сказал Винсент, – это когда раб дьяволу душу заложил за любовь дочки хозяина. А потом, когда и любви добился, и сам богатеем стал, решил, что душу‑то отдавать и не хочет.

– Вот‑вот, – усмехнулся Митрофан. – Дьявола‑то называют отцом лжи. А он тут лоханулся как фраер последний. Ведь как раз он‑то свой договор выполнил, а местами и перевыполнил. А усилиями Василия остался с носом.

– Это да, – задумчиво произнес Винсент, – наш брат любит так, чтоб и рыбку съесть, и на хуй сесть.

– Потому я и в религию подался. Потому и в оглашенных так долго хожу. Нагрешу чуток вовремя, и вновь срок катехизации продлевают. И в строгости себя держать не надо, и как помру – к полноценному христианину приравняют.

– Удобный социальный статус. Прям как вечный студент.

– А что‑то ты, батюшка, сам‑то не больно благочестив, – с подозрением вдруг сказал Митрофан.

– Так я из Ацтекской империи. Там рамки благочестия свои, – ответил Винсент.

– Это там, где жертвы на пирамидах приносят?

– Есть такое.

– Тогда следующее вино, батюшка, с меня. Даже не знаю, грех это или благодеяние.

– Да не парься, крестить тебя все равно не мне, – сказал Винсент.

3

Пий поднялся на верхний этаж резиденции, вошел в небольшой кабинет и запер за собой дверь, предварительно вывесив снаружи табличку «Молюсь – не беспокоить». Наконец‑то уединившись, он устроился в удобном кресле, положил на туалетный столик тяжелую тиару и открыл огромную бутыль вина. Ополовинив сосуд в один присест, он откинулся на спинку и закрыл глаза. Опьянение не пришло, чего и стоило ожидать. К этому пора бы было уже привыкнуть, но никак не удавалось – его модифицированный организм автоматически поддерживал в крови уровень алкоголя не выше безвредной для здоровья дозы. Еще один недостаток нынешнего положения, хотя и не главный.

Пий прошел долгий тернистый путь от простого послушника в еретической нью‑вавилонской организации Орден Единого Бога до главы Назаретской ортодоксальной церкви – одной из наиболее влиятельных религиозных структур в мире. Но чем выше он поднимался, тем почему‑то меньше счастья было в его жизни. Он стал фактически сверхчеловеком. Папа Пий Вечный, из ДНК которого удален ген старения. С модифицированным телом, поддерживающим себя в идеальной форме при помощи вживленных систем поддержки здоровья. Но с каждым шагом наверх в нем становилось все меньше веры. Достигнув вершины карьеры, Пий осознал, что нет в церкви менее верующего человека, чем