сигнала с другой планета, а может быть и другого измерения.
Что-то прощелкав в трубку спиной хребет вырвал часть себя из разъема и вставил его на прежнее место. Трубу он бросил рядом с телом и уполз гармонично двигая позвонками, как маленькими лапками. Он исчез за приоткрытой металлической дверью, которая на половину была завален желтым снегом.
В животе урчало, я хотел есть… Я открыл холодильник: заветренный батон вареной колбасы одиноко лежит на средней полке; в морозильной камере совершенно пусто, даже одинокий случайно выпавший из пачки пельмень не сидит в уголке. В хлебнице исключительно крошки. Ебаная сестра! Я же даю тебе деньги, почему ты не можешь купить своему брату поесть?! Купи хотя бы хлеба с маслом!.. Сука, ебаная, всегда меня бесила. Я помню, как не спеша шёл домой после школы, мысль о том, что там меня ждет младшая сестра, которой надо будет помочь выучить стихотворение на английском, портило мое настроение. Я видел, стишок который надо было выучить, перед глазами, он был примитивный, как и мозги Стирол. С тех времен мало что изменилось и не удивительно: они ведь были так недавно…
По ушам ударило звуком, который волной добрался до мозга и моя голова загудела. Как будто в ней поселился рой пчел, которые спорят кто полетит собирать пыльцу, а кто останется в улье проебываться. Я заскулил и выругался; ударил кулаком стену и вышел на лестничную площадку. Стук в дверь для моих соседей ничего не значит, они на него никак не реагируют. Легкий клубняк играет очень громко. Вы что целый стадион хотите раскачать? Пляжная беззаботность… Не будь я в таком плохом настроении изначально и был бы где ни будь на теплом пляже я бы кайфанул… Мелкий рассыпчатый песок под ногами, сухой и теплый, он просыпается между пальцами. Уебки, ну почему в жилом доме и почему сегодня?! Ну, вот… я ворчу. Я клялся себе, что не буду работать с утра до вечера. Я клялся, что не буду ворчливой субстанцией, что буду радоваться каждый раз заслышав музыку какой бы она не была. Плевать на вкусы, плевать на высоту чувств и мыслей, это «музыка», если не кто то другой то я ее так назвал… А теперь я ворчу потому что чувствую ту же бессмысленную пустую усталость что и все остальные. … Боже, как низко я пал.
Я выхожу в зимнюю Сэбэр-Хотынскую ночь. Мне плевать на все, даже на усталость и испорченное настроение… Я уволюсь, наверное. Завтра не пойду на работу; я больше чем другие люди, если моих коллег можно назвать людьми, я больше чем они могут понять. Мои поступки прямо пропорциональны… Изо рта выходит пар, я надеваю капюшон пуховика. Почему в этом городе так холодно? Я не про минусовую температуру; не про субъективное ощущение, которое выражается в моей враждебности и безразличии к его жителям и домам, я о точке. Каждый раз, когда я пересекаю черту города меня поражает холод. У Сэбэр-Хотына недостаточно плохих воспоминаний для меня, чтобы я его боялся, в нем недостаточно врагов… Как укол ледяной булавки, в самый центр нерва… Я поскользнулся на льду и упал на металлическую трубу ограждающую тротуар от участка на котором принято сажать деревья, красивые благоухающие цветы и выгуливать собак, чтобы они могли посрать и поссать. Я упал с той стороны и кажется чувствовал запах дерьма не далеко от себя. Свежего дерьма. Я почувствовал себя жалким, Я ЖАЛОК! Я не против быть жалким, если я жалок по своей сути, но я не хочу выглядеть жалким потому что отрицаю личную беспомощность выдумками. А порой мне казалось, что мои выдумки (то что я пишу) как раз были направленны в другую сторону от правды, от истинны, я как будто намеренно себя ослеплял, но ничего не мог с собой поделать. … Я держал путь в продуктовую сторону нашего мира, потому что у меня стресс и мне хотелось есть.
Мозг этой ночью чересчур интенсивно работал, не хотел отключатся. Я толком не чувствую, что спал, скорее без конца думал, а потом прозвенел будильник. Даже после него я не переставал думать, постель вся мокрая. Я открываю глаза: меня встречает сырая мгла и мне становится немного страшно. Кто обитает во мгле?.. — Не найдется мелочи? — спрашивает меня тьма. Я задернул шторы, но забыл закрыть окно.
УРАЧАНИЕ В ЖИВОТЕ
Мигают аварийные огни, моросит дождик. Один автомобиль врезался в задницу другому автомобилю из-за чего первый перевернулся. Два мужчины и одна сутулая девушка. Не горячая чикса в дождевике, говорит: — Я видела то, что вам людям и не снилось… — … Хорошо, — сказал мужчина с тонкими губами. — Я не собираюсь возмещать ущерб из своего кармана. Вы инструктор, это ваша ошибка, что я в него врезался. — Вы недоглядели, получается, — сказал второй мужчина с телефоном у уха. Я представил, как с неба, из-за туч, появилась рука, довольно волосатая. Она взяла перевернутую машину и поставила ее на колеса. Рука скрылась за облаками. «… Ван Воггт писал короткими абзацами. Подобная структура улучшала усвояемость материала, придавая тексту неповторимый стиль, первобытного ритм-вудду. За текстами Воггта словно стоит пантеон из Африканских духов в черных плащах…»В животе урчало, я хотел есть… Я открыл холодильник: заветренный батон вареной колбасы одиноко лежит на средней полке; в морозильной камере совершенно пусто, даже одинокий случайно выпавший из пачки пельмень не сидит в уголке. В хлебнице исключительно крошки. Ебаная сестра! Я же даю тебе деньги, почему ты не можешь купить своему брату поесть?! Купи хотя бы хлеба с маслом!.. Сука, ебаная, всегда меня бесила. Я помню, как не спеша шёл домой после школы, мысль о том, что там меня ждет младшая сестра, которой надо будет помочь выучить стихотворение на английском, портило мое настроение. Я видел, стишок который надо было выучить, перед глазами, он был примитивный, как и мозги Стирол. С тех времен мало что изменилось и не удивительно: они ведь были так недавно…
По ушам ударило звуком, который волной добрался до мозга и моя голова загудела. Как будто в ней поселился рой пчел, которые спорят кто полетит собирать пыльцу, а кто останется в улье проебываться. Я заскулил и выругался; ударил кулаком стену и вышел на лестничную площадку. Стук в дверь для моих соседей ничего не значит, они на него никак не реагируют. Легкий клубняк играет очень громко. Вы что целый стадион хотите раскачать? Пляжная беззаботность… Не будь я в таком плохом настроении изначально и был бы где ни будь на теплом пляже я бы кайфанул… Мелкий рассыпчатый песок под ногами, сухой и теплый, он просыпается между пальцами. Уебки, ну почему в жилом доме и почему сегодня?! Ну, вот… я ворчу. Я клялся себе, что не буду работать с утра до вечера. Я клялся, что не буду ворчливой субстанцией, что буду радоваться каждый раз заслышав музыку какой бы она не была. Плевать на вкусы, плевать на высоту чувств и мыслей, это «музыка», если не кто то другой то я ее так назвал… А теперь я ворчу потому что чувствую ту же бессмысленную пустую усталость что и все остальные. … Боже, как низко я пал.
Я выхожу в зимнюю Сэбэр-Хотынскую ночь. Мне плевать на все, даже на усталость и испорченное настроение… Я уволюсь, наверное. Завтра не пойду на работу; я больше чем другие люди, если моих коллег можно назвать людьми, я больше чем они могут понять. Мои поступки прямо пропорциональны… Изо рта выходит пар, я надеваю капюшон пуховика. Почему в этом городе так холодно? Я не про минусовую температуру; не про субъективное ощущение, которое выражается в моей враждебности и безразличии к его жителям и домам, я о точке. Каждый раз, когда я пересекаю черту города меня поражает холод. У Сэбэр-Хотына недостаточно плохих воспоминаний для меня, чтобы я его боялся, в нем недостаточно врагов… Как укол ледяной булавки, в самый центр нерва… Я поскользнулся на льду и упал на металлическую трубу ограждающую тротуар от участка на котором принято сажать деревья, красивые благоухающие цветы и выгуливать собак, чтобы они могли посрать и поссать. Я упал с той стороны и кажется чувствовал запах дерьма не далеко от себя. Свежего дерьма. Я почувствовал себя жалким, Я ЖАЛОК! Я не против быть жалким, если я жалок по своей сути, но я не хочу выглядеть жалким потому что отрицаю личную беспомощность выдумками. А порой мне казалось, что мои выдумки (то что я пишу) как раз были направленны в другую сторону от правды, от истинны, я как будто намеренно себя ослеплял, но ничего не мог с собой поделать. … Я держал путь в продуктовую сторону нашего мира, потому что у меня стресс и мне хотелось есть.
ЛЮБИМОЕ ЗДАНИЕ В ГОРОДЕ
… Я задернул шторы в комнате, чтобы не беспокоили Сэбэр-Хотынские бомжи. Они недавно обзавелись скалолазным оборудованием (никто не знает где они его раздобыли) и теперь спускаются с крыш многоэтажек, чтобы стучаться в окна и просить у жильцом мелочи.Мозг этой ночью чересчур интенсивно работал, не хотел отключатся. Я толком не чувствую, что спал, скорее без конца думал, а потом прозвенел будильник. Даже после него я не переставал думать, постель вся мокрая. Я открываю глаза: меня встречает сырая мгла и мне становится немного страшно. Кто обитает во мгле?.. — Не найдется мелочи? — спрашивает меня тьма. Я задернул шторы, но забыл закрыть окно.
